<Высокий одиночка, в коричневом комбинезоне, у правой группы лифтов. С темными волосами.>
- Вижу, - сказал Джадсон мгновение спустя, хотя внешне в новичке не было ничего особенно впечатляющего. Очевидно, он принадлежал к одной из генетических линий общего назначения. - Что насчет его?
<Не уверен,> - ответил Чингиз, его пальцы двигались с необычной медлительностью. - <Он... нервничает. Беспокоится о чем-то.>
- Беспокоится, - повторил Джадсон. Он протянул руку и ласково провел пальцами по спинке Чингиза. - Многие двуногие беспокоятся о многих вещах, о, гроза бурундуков, - сказал он. - Что в этом такого особенного?
<Он просто... вкус неправильный.> - Джадсон понял, что Чингиз явно пытался найти способ описать то, чего сам до конца не понимал. - <Он нервничал, когда вышел из лифта, но стал еще более нервным после этого.>
Джадсон нахмурился, размышляя, что делать с этим. Затем новичок поднял глаза, и собственные мысленные антенны Джадсона задрожали.
Человек в коричневом флотском комбинезоне изо всех сил старался этого не показывать, но у него не слишком получалось глядеть на переполненный прибывающими зал в целом. Нет, он смотрел прямо на Джадсона Ван Хейла и Чингиза... и пытался делать вид, что это не так.
- Как ты думаешь, Чингиз, он начал больше волноваться, когда увидел тебя? - тихо спросил он. Чингиз склонил голову, очевидно, задумавшись, а затем его правая передняя рука перевернулась вверх в знаке "Y" и покачалась утвердительно.
"Вот это интересно, - думал Джадсон, оставаясь на прежнем месте и стараясь не выдать своего интереса к мистеру коричневому костюму. - Конечно, это, наверное, ерунда. Любой человек может нервничать в свой первый день на новой планете - особенно те люди, которые прибывают сюда на Факел каждый день! И если он слышал сообщения о котах - или, что еще хуже, слухи - он может думать, что Чингиз может заглянуть в его голову и рассказать мне все, что он думает или чувствует. Бог знает, мы сталкивались с достаточным количеством людей, которым следовало бы знать лучше, которые так думают, и я не могу винить их за то, что им очень не нравится такая мысль. Но все же..."
Своей правой рукой он слегка коснулся виртуальной клавиатуры, видимой только ему, активируя камеру безопасности, которая сделала снимок, когда коричневый комбинезон опустился в кресло перед одним из работников иммиграционной службы. Каким бы нервным ни был новичок, ему, очевидно, удавалось, по крайней мере, сохранять свой апломб, когда он отвечал на вопросы интервьюера и представлял свою биографию. Он даже больше не смотрел в сторону Джадсона и Чингиза, и ему на самом деле удалось улыбнуться, когда он открыл рот и высунул язык, чтобы клерк иммиграционной службы отсканировал его номер.
Некоторых бывших рабов это возмущало. Некоторые категорически отказывались, когда их просили сделать то же самое, и Джадсону было достаточно легко понять эту реакцию. Но, учитывая невероятное количество мест, откуда прибывали на Факел новые иммигранты, принимая во внимание, что сам факт бывшего рабства не обязательно означал, что все они были образцами добродетели, создание базы данных для идентификации являлось практической необходимостью. Кроме того, медицинские учреждения Беовульфа выявили несколько генетических комбинаций, которые несли потенциально серьезные негативные последствия. "Рабсила" никогда не беспокоилась о таких вещах до тех пор, пока рабам прививались нужные функции, и отсутствие такого беспокойства было основной причиной того, что средняя продолжительность жизни генетических рабов оставалась значительно короче, чем у "нормальных", даже если им когда-либо удавалось получить пролонг. Беовульф посвятил много усилий поиску способов, которые бы смягчали последствия этих генетических последовательностей, если их можно было определить, а номер раба был самым быстрым, самым эффективным способом для врачей идентифицировать их. Для некоторых из них мало что можно было сделать, даже Беовульфу, но для других были чрезвычайно полезными оперативные меры по исправлению положения, а одной из вещей, которая гарантировалась каждому гражданину на Факеле, была наилучшая доступная медицинская помощь.
Учитывая, что ни один рабовладелец никогда не утруждал себя предоставлением пролонга кому-то столь несущественному, как его живая собственность, не говоря уж о том, чтобы беспокоиться о таких вещах, как профилактическая медицина, эта гарантия была одним из самых громких заявлений королевства об индивидуальной ценности, которые оно предъявляло своему народу.
- Он все еще нервничает? - пробормотал Джадсон, и рука Чингиза снова наклонилась.
- Интересно, - тихо сказал Джадсон. - Может, это ты его вынуждаешь, если он один из тех людей, кто не хочет, чтобы ковырялись в его голове.
На этот раз Чингиз кивнул головой, а не только наклонил руку. По своей природе древесные коты были на самом деле неспособны понять, почему кто-то может чувствовать себя таким образом, поскольку они не могли представить себе, что они не в состоянии "ковыряться" внутри мыслей друг друга. Но им не нужно было знать, почему двуногие могут чувствовать себя так, чтобы понять, что некоторые из них действительно могли быть такими, и если это было в данном случае, вряд ли Чингиз видел это впервые.
- Тем не менее, - продолжил Джадсон, - я думаю, мы могли бы присмотреть за ним хотя бы пару дней. Напомни мне упомянуть об этом Харперу.
Глава 15
- Ты вызывал? - спросил Бенджамин Детвейлер, просовывая голову через дверь, которую Генрих Стаболис только что открыл для него.
Альбрехт Детвейлер оторвался от документов на дисплее и приподнял бровь, глядя на старшего из своих сыновей. Конечно, Бенджамин был не просто его сыном, но очень немногие люди знали, насколько близко их родство на самом деле.
- Я упоминал в последнее время, - сказал Альбрехт, - что нахожу ваше крайнее сыновнее уважение весьма трогательным?
- Нет, я почему-то думаю, что это вылетело у тебя из ума, отец.
- Интересно, почему бы это могло быть? - размышлял вслух Альбрехт, а затем указал на одно из удобных кресел перед столом. - Почему бы вам просто не припарковаться здесь, молодой человек, - сказал он строгим тоном, который не раз использовал в течение подростковой карьеры Бенджамина.
- Да, отец, - Бенджамин ответил таким тоном, который был гораздо более скромным и невинным и каким, по воспоминаниям Альбрехта, ни разу не был в течение этой же подростковой карьеры.
Младший Детвейлер "припарковал" себя и сложил руки на коленях, с огромным вниманием рассматривая своего отца, и Альбрехт покачал головой. Затем он посмотрел на Стаболиса.
- Я уверен, что со временем пожалею об этом, Генрих, но не будешь ли так любезен принести Бену бутылку пива? И откройте для меня заодно, пожалуйста. Не знаю, как он, но сам я чувствую удручающую уверенность в том, что мне потребуется немного укрепляющего.
- Конечно, сэр, - серьезно ответил телохранитель с его усиленными возможностями. - То есть если вы действительно думаете, что он достаточно взрослый, чтобы употреблять алкоголь, то да.
Стаболис знал Бенджамина буквально с рождения, и оба они обменялись улыбками. Альбрехт, с другой стороны, покачал головой и театрально вздохнул.
- Если он не достаточно взрослый, он никогда и не станет, Генрих, - сказал он. - Идите.
- Да, сэр.
Стаболис отправился выполнять поручение, а Альбрехт откинулся на спинку кресла перед окном, откуда открывался великолепный вид на мелкий песок и темно-синий океан. Он еще раз улыбнулся сыну, но потом выражение его лица посуровело.
- Серьезно, отец, - сказал Бенджамин, реагируя на изменившееся выражение лица Альбрехта, - для чего я потребовался тебе с утра?
- Мы только что получили подтверждение того, что исследовательская экспедиция манти прибыла в Вердант Висту шесть недель назад, - ответил отец, и Бенджамин поморщился.
- Мы знали, что, в конце концов, это произойдет, отец, - отметил он.
- Согласен. К сожалению, это не делает меня счастливее сейчас, когда произошло на самом деле. - Альбрехт кисло улыбнулся. - А то, что, в конечном счете, манти решили позволить Кару возглавить команду, делает меня еще менее счастливым, чем я мог быть в другом случае.
- Можно было бы надеяться, что тот факт, что манти и хевениты вновь стреляют друг в друга, сделает их немного менее сотрудничающими в чем-то вроде этого, - сухо признал Бенджамин.
- Справедливо, если справедливо... - начал Альбрехт, затем остановился и с улыбкой смотрел, как Стаболис вернулся в офис с заказанными бутылками пива. Отец и сын приняли по одной из них, и Стаболис приподнял бровь, глядя на Альбрехта.
- Можешь остаться, Генрих, - ответил старший Детвейлер на невысказанный вопрос. - К настоящему времени ты уже знаешь девяносто девять процентов всех моих самых глубоких и темных секретов. Этот раз ничего не изменит.
- Да, сэр.
Стаболис занял свое обычное дежурное место в кресле рядом с дверью кабинета, и Альбрехт повернулся к Бенджамину.
- Как я уже говорил, справедливо то, что справедливо. На самом деле они не сотрудничают, ты же знаешь. Они только договорились воздерживаться от того, чтобы ломать друг другу коленные чашечки, там, где дело касается Вердант Виста, и мы оба знаем, почему это так.
- Они действительно склонны забывать свои маленькие обиды там, где дело касается "Рабсилы", не так ли? - капризно отметил Бенджамин.
- Да, они это делают, - согласился Альбрехт. - А эта заноза в заднице Гауптман не делает ситуацию немного лучше.
- Отец, Клаус Гауптман выводил тебя из себя столько, сколько я себя помню. Почему бы тебе просто не пойти дальше и не попросить Колина и Изабель о том, чтобы избавиться от него? Я знаю, у него хорошая охрана, но, знаете, не настолько хороша.
- Я думал об этом - поверь мне, я думал об этом и не раз! - Альбрехт покачал головой. - Одна из причин, по которой я не пошел дальше и не сделал это, заключается в том, что я давным-давно решил, что мне лучше постараться не входить в привычку убивать людей только потому, что это могло бы снизить мое кровяное давление. Учитывая количество нескончаемых заноз в заднице, я бы оставил Изабель занятой полный рабочий день, и это все равно было бы похоже на прополку грядки с помидорами. Сколько сорняков ни выпалывай на этой неделе, на следующей будет свежая поросль. Кроме того, я всегда чувствовал, что сдержанность закаляет характер.