— Я ничем не жертвую. — Его ученица была непреклонна.
— Жертвуешь. Когда ты молчишь, не выказывая свой гнев, когда трусливо примиряешься с несправедливостью. Когда, прежде чем претворить свои мечты и желания в реальность, думаешь, не будет ли твой супруг против. Как часто ты меняла планы из-за запретов Мартина? Молчишь? — повысил голос Рихтер, глядя на упрямо поджавшую губы чародейку. — Страх остаться одной понятен, но… жалок.
Алхимик почти сразу пожалел о своих словах, но было уже поздно.
— Вот как вы обо мне думаете! Что я боюсь остаться одна. Зато вас, мастер, судя по всему, одиночество не беспокоит.
До недавнего времени так и было. Но нужно ли говорить своей ученице, что ради нее он, пожалуй, был бы готов пожертвовать своей свободой? Рихтер в этом сомневался. Мучительно соображая, как бы направить их беседу в менее опасное русло, алхимик не сразу понял, что в комнату кто-то вошел. Лермиец, мрачный и хилый тип, забавно его побаивающийся. Но сейчас господин Моретти на него и не взглянул, направившись к небольшому секретеру, в котором Триер прятал выпивку.
— Что-то случилось? — удивленно спросил алхимик у лермийца, наблюдая, как он дрожащими руками наливает себе в кружку крепкой настойки. Тот не ответил.
— Первокурсники, — сочувственно пояснила Софи вместо Моретти, будто это все объясняло. — Лоренцо, может, расскажете, что они в этот раз учудили?
Глядя, как чародейка успокаивает взбудораженного преподавателя философии и права, Корбин мрачно размышлял, насколько Софи изменилась со дня их знакомства, став дружелюбнее, внимательнее к людям, мягче. Женственнее. Перемены, причиной которых стал совсем не он. А значит, и правды в его словах было не так уж много и в той ссоре с Шефнером, и сейчас. Глава СБ все столь же впечатляюще давил и манипулировал людьми, включая свою жену, но Софи, прямолинейная упрямая Софи, удивительным образом справлялась с этим. Не ломаясь, но будто становясь гибче. Но долго ли она выдержит, если менталист продолжит добиваться своего всеми возможными способами?
Корбин Рихтер поднял сломанный цветок и, оторвав последний ярко-желтый лепесток, поднес стебель к губам. Пахло сладко и терпко, но выступивший прозрачными каплями сок был полон горечи.
— Не все можно восстановить, Мартин, — пробормотал алхимик, не сводя глаз с чародейки, упорно пытавшейся вытащить кружку из рук лермийца. — Но, полагаю, ты поздно это поймешь.
Грусти в голосе алхимика было гораздо больше, чем злорадства. Ведь даже так он не имел ни одного шанса, чтобы изменить свой статус рядом с Софи. Слишком поздно.
София Шефнер
Будни мои наконец-то вошли в некоторую колею, которая, правда, началась с очередного бурного выяснения отношений с мужем.
Узнав от декана о судьбе Ганса Яргера, я на мгновение потерялась от наглости драгоценного супруга, избавившегося от студента за моей спиной. В себя прийти помог Рихтер. Слова его, резкие, грубые, вытянули меня из плаксиво-беспомощного настроения. Впрочем, и желание послать Мартина к черту тоже к вечеру угасло, но решимости хватало на троих.
Муж, недавно пообещавший больше мне не лгать, держал свое слово. То, что Яргера сослали на границу благодаря его вмешательству, он не отрицал.
— У тебя было время уладить проблему, но ты не торопилась. Пришлось мне об этом позаботиться.
— Это моя работа, Мартин! Видел бы ты, как… — я замолкла.
— Видел бы что? — мягко спросил маг, элегантно перекидывая ногу на ногу.
Сегодня он был не в костюме, а в мундире, значит, ездил по очень важным официальным делам. И судя по расслабленной позе мужа, все прошло неплохо. Но вот мне расслабляться не стоило. Как и говорить, что декан факультета боевой магии довольно нелицеприятно высказался о «некой фрау, которая бегает жаловаться мужу».
— Как ты вообще узнал? — вместо этого сердито спросила я. — Кто тебе рассказал о случившемся?
Свидетелем нашей стычки с Яргером был Адорно, но он выступал в его защиту и не стал бы сдавать своего одногруппника.
— Слухам свойственно множиться, — пожал плечами Мартин.
— У тебя есть шпион на факультете среди студентов или преподавателей? Хотя о чем я спрашиваю… Конечно же есть!
— Могу сказать в свою защиту, что дело тут не только в тебе, но и в государственных интересах. Обучение боевых магов напрямую касается национальной безопасности, особенно в свете недавних событий. Каждый из магов проходит тщательную проверку. И тем, кто показывает себя так, как Яргер, не место в столице. И уж тем более не место рядом с моей женой. Но если ты решишь оставить преподавание или, к примеру, перейти на другой факультет, то я могу подумать об изменении своего решения.
— Это вообще законно, то, что ты делаешь?
— Ты удивишься, насколько велики сейчас полномочия СБ. Сложные времена требуют решительных мер.
Это значит, что правительство полностью развязало руки Шефнеру, испугавшись потерять контроль над магами.
— Подобное вмешательство, к тому же без моего ведома, недопустимо, — сухо сказала я. — И видеть тебя сейчас мне совершенно не хочется. Так что я, пожалуй, переночую в другом месте.
Шефнер тут же напрягся, но останавливать меня не стал, так и оставшись сидеть на кресле в нашей спальне. Я решительно прошла мимо него и распахнула межкомнатную дверь, ведущую в… кабинет?!
Там, где совсем недавно была вторая, «женская» спальня, теперь находился удобный рабочий кабинет артефактора, имеющий небольшой лабораторный столик в углу и полки для хранения ингредиентов.
— Это подарок для тебя. Ты часто работаешь допоздна и засыпаешь прямо в мастерской. А отсюда тебя, по крайней мере, будет удобнее тащить до постели.
И когда успел?!
— Думаешь, самый хитрый? — обвиняюще ткнула пальцем в сторону мерзкого менталиста. — Да хоть вынеси все кровати из дома, я найду, где переночевать!
— И мне придется всю ночь, словно псу, сидеть под дверями, прислушиваясь к твоему дыханию, — тихо промолвил муж. — Как иначе узнать, что сон твой крепок и ничем не омрачен?
Я закрыла глаза, пытаясь справиться с бурей противоречивых чувств. Как легко ему удается играть на струнах моей души!
Подойдя, ласково коснулась острых скул и поседевших волос на висках. Склонилась, вглядываясь в темно-карие глаза, полные тревоги. Он на самом деле волновался обо мне. И от этого становилось еще тяжелее.
— Я нуждаюсь в тебе, Мартин. Во всех смыслах. В твоей любви, в твоей поддержке. И в магии тоже. Но знаешь, кажется, меня это окончательно перестало устраивать.
— Что это значит? — менталист нахмурился.
— То, что я больше не хочу на тебя полагаться. Ни в чем.
Решив, что в дальнейшем разговоре больше нет смысла, я вернулась к повседневному вечернему ритуалу. Мартин, чувствуя мое настроение, держался в стороне, однако не уходил. Но в этот раз его объятия не приносили мне успокоения.
На следующий же день я развернула активную деятельность по возвращению старой себя, не зависящей от воли дурного деспота-мужа. И для этого решила заручиться поддержкой давнего сообщника — Петера Шефнера.
Практически ворвавшись в дом тетушки Адель и невзирая на сопротивление старого друга, я утащила его на прогулку за покупками. Конечно же — чародейскими. А заодно поделилась с артефактором своими планами.
— Да ты спятила, милая, — восхитился приятель, выслушав поток моих мыслей. — Дядя запрет тебя навечно, как и меня. Только тебя в уютной такой камере, с мягонькими подушками и дамскими журналами, а меня в каменном колодце. Подвесив за ноги.
Я поежилась.
— Дамскими журналами? Б-р-р. Не знаю даже, кому из нас будет хуже. Но Петер! Роанский алый жемчуг! Было бы грех не воспользоваться такой возможностью! Тем более что это не ментальная магия.
— О нет, это хуже. Это эксперименты над собственным телом! Ты же можешь лишиться руки!
Философски пожала плечами.
— Работа артефакторов полна рисков. Но это не повод отказываться от новых методов.
— А ментальные артефакты, значит, всё, они тебе больше не интересны?
Ментальные артефакты… О, сколько всего интересного можно было создать на основе уже существующего. Чары, способные защищать людей от ментальной магии, плетения, которые в состоянии излечивать разум и заменять ментальных магов… В этом и была вся загвоздка. Я достаточно долго сотрудничала с имперской безопасностью, чтобы понимать, как именно будут использоваться мои изобретения и к чему это может привести. Чары для подчинения, чары для контроля. Разрушающее, сводящее с ума колдовство. И все это рано или поздно могло попасть в руки людей, столь же одержимых властью, как Гайне, едва не разрушившего Грейдор ради своих политических амбиций.
Оружие. Вот что им всем было нужно. Даже технология создания псевдоплоти, которая могла послужить для благих целей, была извращена до невозможности и привела к созданию големов. Не все, что можно придумать, должно быть воплощено в жизнь. Может быть, слишком поздно, но, глядя на так и не восстановившегося до конца Петера и вспоминая свой опыт, я наконец поняла, что Мартин хотел сказать мне когда-то. Ментальная магия несла в себе слишком много искушений, чтобы делать ее более доступной с помощью артефакторики.
— Если хочешь, я могу сделать тебе ментальный артефакт защиты, но сама лично больше не собираюсь их использовать. Это делает меня слабее, давая ложное ощущение контроля. Лучше уж буду больше времени тратить на усиление барьеров своего разума.
Пусть тетушка Адель утверждала, что против Мартина, сильнейшего менталиста своего поколения, у меня нет шансов, я упорно надеялась когда-нибудь достигнуть такого уровня, чтобы обломать и его.
— Я тоже начал заниматься с бабушкой. Это ужасно скучно, знаешь ли, но все же приносит некоторое успокоение, — вздохнул Петер. — Но ты не отвлекай меня. Чего тебя в боевую магию-то потянуло? Или тебя так твоя работа вдохновляет?
— И она тоже, — улыбнулась я, — но больше всего мои уроки с Рихтером. Давно мне не приходилось чувствовать себя такой неумехой.