— Что случилось? — кутаясь в одеяло, спросила я.
— Совсем забыл о важной встрече. Боюсь, мне придется уйти пораньше, чтобы на нее не опоздать.
Забыл? На него не похоже. Хотя и столь беспокойного утра у нас никогда не было.
Мартин подошел к окну и плотно задернул шторы.
— Темно же, — запротестовала я.
— Попробуй поспать, — привычно непререкаемым тоном ответил он.
Я огорченно вздохнула. Хорошего помаленьку, да?
Менталист в темноте передвигался довольно ловко, по крайней мере, до кровати добрался без проблем.
— Кати скоро будет. Я постараюсь позвонить днем, узнать, как дела. И если выясню, что ты не соблюдала постельный режим, буду крайне недоволен. Крайне.
Я уклонилась от поцелуя и с досадой сказала:
— Иди уже, запугивай своих подчиненных! А ко мне возвращайся добрым и ласковым. Ведь умеешь же, просто не сильно стараешься.
Менталист не стал отшучиваться или язвить и, дотянувшись до меня, запечатлел на щеке торопливый поцелуй. Когда дверь за ним закрылась, я оказалось в полной темноте. Сна не было ни в одном глазу. Пришлось вставать и идти к окну, чтобы впустить в комнату хоть немного света.
По небу стелился чернеющий дым, низкий и плотный, поднимающийся тонкой струйкой откуда-то снизу.
Пожар? Притом не так далеко, в нескольких кварталах. Я напряженно вглядывалась вдаль, пытаясь вспомнить, что было в той стороне. Чуть восточнее главной площади и ратуши. Прогулочная набережная, магазинчики по бульвару Мере? Нет, там нечему было гореть с такой интенсивностью. Да и был ли это просто пожар?
Понимание обрушилось на меня холодным водопадом. Никакой назначенной встречи не было. Мартина вызвали, потому что произошло что-то страшное, что требует срочного вмешательства главы службы безопасности. И я совсем забыла, что в той стороне было несколько театров, в том числе и оперный.
Я выбежала на лестничный пролет, едва не сбив служанку.
— Мартин! Подожди, подожди минуту, прошу!
Услышав звук его шагов по ступеням и неуверенный голос, я с облегчением поняла, что успела. Он еще не уехал. Практически вбежала обратно в комнату, в гардеробную мужа и, не обращая внимания на создаваемый беспорядок, начала перебирать вещи.
— Софи? Что случилось? — Мартин влетел в спальню, обеспокоенный тем, что я встала с кровати.
— Где шарф?! Тот самый, что я подарила тебе на день рождения. Не могу его найти!
— Он в моем кабинете. Почему ты меня звала?
Он перехватил меня за плечи, не давая ринуться в кабинет.
— Тогда надень шарф. Сейчас же! И вот еще.
Я вырвалась и, достав из прикроватного шкафчика шкатулку, сунула в руку мужа несколько колец.
— Защитные артефакты. Возьми.
Мартин хмуро посмотрел в сторону окна, поняв причину моей лихорадочной суеты.
— Не стоит так тревожиться…
— Это же оперный театр, да? — прервала, не дослушав. — Там что-то случилось?
— Откуда ты… Не важно. Мне вызвать целителя?
Только сейчас я заметила, что меня бьет крупная дрожь. Кошмар, начавшийся воплощаться в реальность, заставил забыть о том, что волноваться мне сейчас нельзя. Я тяжело села на кровать, продолжая держать Мартина за руку.
— Нет, все в порядке. Ты… побереги себя, ладно?
Менталист серьезно кивнул.
Целителя он перед уходом все же вызвал, но я на несчастного мага едва не зашипела, не позволив к себе прикоснуться. Успокоить меня не могла даже Кати.
— Фрау София, ну зачем вам эта трость? — чуть не плача, спрашивала она. — Это что, оружие?
— Это шокер. На всякий случай.
Спускаться в мастерскую я не стала, но к кровати подтащила все, что может пригодиться для самозащиты. На всякий случай. И трость-клинок Мартина, и шокер, подаренный мне когда-то Петером. Пусть думают, что у меня приступ безумия. Но я свой кошмар игнорировать не собиралась.
Не существовало ни одного доказательства, что ясновидение или предсказание будущего возможно. Маги относились к гадалкам и доморощенным пророкам с презрением, открыто называя их шарлатанами. Согласно большинству существующих магических теорий будущее узнать невозможно, так как реальность меняется каждую секунду, каждый миг. Но вот к собственной интуиции маги и чародеи прислушивались всегда. Обычно она давала знать о себе дурными предчувствиями или озарениями, но иногда могла проявиться более причудливо — в виде снов. И это не лучший вариант, потому что разобраться, что случайный образ, а что указующий знак, практически невозможно.
Но сейчас… Столь точное определение места события казалось чем-то фантастическим, но и на совпадение похоже не было. Поэтому и все остальное в моем кошмаре приобретало пугающе реальные черты.
«Ты или Шефнер?»
Я спрятала лицо в подушку, чтобы подавить стон. Значило ли это, что Мартину угрожала опасность? А если он сможет ее избежать… тогда пострадаю я?
«А если умрет не один, а двое?»
Свернувшись калачиком, обхватила живот руками. Нет, нет, не хочу… Не хочу умирать. И ребенка терять не хочу. От собственных трусливых и предательских мыслей стало тошно. Будто и вправду выбираю, кому из нас жить и умереть, мне или Мартину.
Легкий звук шагов. В комнате запахло мятой и мелиссой.
— Милая, выпей чай, — снова попросила Кати, поставив поднос на прикроватный столик.
Она обращалась ко мне так, будто мне снова лет семь и я испуганная девочка в огромном пугающем доме деда.
— Чай тут не поможет.
— Что у тебя болит, скажи мне, родная.
— Только душа.
Но эта боль была самой невыносимой. Кати осторожно погладила меня по спине.
— Все будет хорошо. И у тебя, и у господина Шефнера.
Снотворное, принятое утром, наконец-то подействовало, и я смогла забыться коротким и беспокойным сном. Когда проснулась, за окном было уже темно. Кати дремала на кресле, но, когда я пошевелилась, тут же встрепенулась.
— Как ваше самочувствие, фрау София?
— Нормально, — отмахнулась я. — Муж не вернулся?
— Пока нет. Но звонил этот… как его… Грохенбау. Я передала ему, что вы спите.
— Какие новости?
Кати сделала непонимающее лицо.
— Вы про что?
— Пусть мне принесут газету. Или позови кого-нибудь из служанок. До них наверняка уже дошли слухи о произошедшем в театре.
Пожилая женщина упрямо покачала головой.
— Нет, мне доктор запретил вам что-нибудь рассказывать. Уж будьте добры, дождитесь господина Шефнера.
Глава 13
Смеркалось в ноябре рано, и хотя темнота уже наступила, с ухода мужа прошло не так много времени. Волноваться особой причины не было — случись что с Мартином, известие бы уже дошло. Это скрыть было бы нельзя.
Так откуда такая тревога, сдавливающая грудь, мешающая дышать? Нет, не все еще было решено. Беда не ушла, она стояла в дверях нашего дома, глядя бездонными омутами глаз на трепыхающихся букашек, находящихся в ее власти. Вот-вот ей надоест смотреть, и она протянет ладонь, чтобы прихлопнуть тех, кто был так самоуверен… Действительно ли я сделала все, чтобы спрятать от этой старухи Мартина?
Поела через силу. Желудок отказывался от пищи, несмотря на то, что не ела я со вчерашнего вечера. Устав изображать из себя больную, пересела на кресло, поставленное прямо к окну, проигнорировав возмущение Кати.
— Какая вы упрямая, фрау София, — ворчала она, поправляя плед на моих плечах. — Вся в мастера Вернера. Этот старый… тоже, когда ему было нельзя вставать, все время в свою мастерскую рвался. Ну и кого вы там в окошке высматриваете?
— Не кого, а что.
Интуиция меня не подвела. Будто толчком меня выкинуло из кресла, заставив прильнуть к холодному стеклу, до рези в глазах всматриваясь в темноту, которую не могли разогнать даже уличные фонари. И вот она — слабая вспышка там, где находился театр. Взрыв?! Спустя столько часов после пожара?
Я почти не сомневалась, что Мартин где-то поблизости. Внутри меня будто сработал предохранитель, отсекая все лишние эмоции. Осталось только жгучее желание сделать хоть что-нибудь.
— Кати, я должна узнать, что происходит.
Служанка чуть не плакала.
— Но что вы можете? Вам же нельзя… Какое будет несчастье, если вы ребеночка потеряете! Давайте просто подождем, когда ваш муж вернется.
— Я ждала достаточно. Если мне никто не хочет помочь, узнаю все сама. Позвоню в СБ или полицию. Наверняка Рихтер в курсе происходящего.
Обернулась, оценивающе глядя на Кати. Нет, не думаю, что она будет физически меня удерживать, а доктор тем более не осмелится. Правда, вряд ли меня выпустят из дома, но нужно попасть хотя бы в кабинет мужа. Сделать пару звонков…
Я успела сделать всего несколько шагов, когда ноги внезапно подломились. Кати успела меня подхватить в последний момент. Перед глазами все плыло. Но гораздо хуже физической слабости было чувство потери. Будто кто-то исчез с лица земли. Кто-то очень мне дорогой.
Тьму, укутавшую меня, я встретила с облегчением.
Запах гари неприятно бил в нос. Я сморщилась и чихнула.
— Будь здорова, — меланхоличным тоном ответил… Мартин?! — Тс-с-с, не вскакивай так резко.
Я во все глаза смотрела на мужа. В одежде, запачканной сажей и черт знает чем еще, с разбитым подбородком и подсыхающей царапиной на высокой скуле. Но, безусловно, живого.
— Мне показалось… показалось, что… — Дыхания не хватало. Не удержалась и обняла его. — Я думала, что ты умер.
— С чего мне делать нечто столь глупое?
Я потянула его за руку, прижав мужскую ладонь к своей груди — туда, где продолжало бешено колотиться сердце.
— Потому что здесь внезапно стало пусто. Будто разорвалась связь между нами.
Взгляд Мартина внезапно похолодел, и по лицу скользнуло что-то неприятное. Он мягко убрал свою ладонь, чтобы тут же коснуться пальцами моего лица, стирая тревожную морщинку между бровями.
— Что именно случилось?
— Мне стало плохо. Я потеряла сознание.
— Когда это произошло?
— Когда? Я не смотрела на часы. Но сначала было что-то вроде взрыва, так?