— Точно, у меня же пара у старшекурсников!
Не дослушав менталистку, я схватила свой ридикюль и рванула на выход. Спешно вернулась, поправила растрепавшуюся от сна прическу, разгладила помятую юбку и чинно вышла из преподавательской под насмешливыми взглядами коллег.
На шестом курсе учились девять человек, из них всего две девушки. Зайдя в аудиторию, я уселась за потертый стол, скользнула взглядом по молодым мужчинам, спокойно сидевшим за своими партами, и уткнулась в список перед собой. И вроде бы всего на четыре года старше моих прежних учеников, а какая разница! Серьезные, строгие и уж больно напряженные. Я не была менталистом, но ощутила, насколько холодно меня встречали. И это не говоря о том, что все студенты одеты в темно-серую форму военной академии, явственно демонстрируя свою лояльность ВМ, а не университету.
Откашлялась и зачитала список студентов вслух. Тот, чье имя я называла, бесшумно вставал и, не сказав ни слова, садился на место. Два последних имени в списке меня заинтересовали больше всего.
— Ганс Яргер… да, вижу вас, садитесь. Анна Яргер…
Если вначале я решила, что Анна и Ганс брат с сестрой, то теперь, увидев хрупкую девушку, совсем не похожую на коренастого мрачного крепыша, поняла, что ошиблась. Судя по всему, они супруги. Когда девушка встала, брови мои удивленно взмыли вверх.
— Вы… в положении?
— Деканат разрешил мне посещение теоретических занятий, — ответила Анна, спокойно расправляя платье на уже заметном животике.
— Но военная артефакторика — предмет не теоретический. У нас будет практика, она может быть опасна, а у вас, наверное, и дар уже пропал?
— Фрау Шефнер, я не знаю, что вы имеете в виду под практикой, но вы не первый артефактор, что у нас преподает. И обычно желание похвастаться своими чарами пропадает после первого же сломанного артефакта. Так что, полагаю, предмет все же будет теоретическим.
Я перевела взгляд на юношу, сидевшего прямо передо мной. Теодор Адорно. Светлые волосы, скуластое худое лицо, холодные прозрачно-голубые глаза. Не очень красив, но изрядно харизматичен. Адорно не казался плохим человеком, и все же мне при взгляде на него становилось не по себе.
— По поводу вас я решу вопрос с деканом, студентка Яргер, — ответила, решив не портить отношения с группой, выгоняя девушку из аудитории. — А вот вам, студент Адорно, не стоит быть столь самоуверенным.
Я достала припасенную на конец занятия шкатулку и с глухим стуком поставила ее на стол.
— Тот, кто сможет ее открыть, получит экзамен автоматом.
— А в чем подвох? — недоверчиво спросил один из студентов.
— На шкатулке не должно остаться ни царапины.
— Это задачи не для боевого мага. Как раз такими обычно занимаются алхимики или артефакторы.
— А что, артефакторы так часто бывают под рукой? А если вам во время операции нужно будет проникнуть куда-нибудь с минимальным шумом, что будете делать? Алхимика звать?
Без каких-либо слов со второго ряда поднялся высокий сутуловатый юноша со шрамом на виске и, подойдя к шкатулке, опустил тяжелые крупные ладони на покрытое узорами дерево.
Жар его магии я чувствовала почти физически. Хотелось отодвинуться или закрыться щитом, но делать это на глазах у студентов означало показать свою уязвимость. Чтобы отвлечься от происходящего, начала рассказывать:
— Чародеи, как известно, способны использовать гораздо меньшее количество энергии, чем маги, особенно боевые. Говоря о чарах, чаще всего используют понятие «нити», а вот в заклинаниях речь идет уже о потоках силы. Но при этом и заклинания, и чары работают на одних и тех же принципах. И тут и там мы рассуждаем об узорах, схемах, рисунках заклинаний и чар. Тогда как так получается, что состоящие из тонких, легко рвущихся нитей чары порой так сложно бывает порвать или нарушить? — Я посмотрела на упорно пытающегося взломать мою защиту студента и скомандовала: — Достаточно. Следующий. Так вот, возвращаясь к теории. Как вы думаете, что может сделать чары крепче?
Руку подняла полноватая студентка, подстриженная едва ли не короче, чем окружающие ее парни.
— Вы отвечать или получить «автомат»?
— Пожалуй, и то и другое. Тип магии, да? От этого зависит, насколько чары будут хороши. Нужно угадать тип применяемой магии и использовать что-то из этого же арсенала, но сильнее?
Я благожелательно кивнула.
— А вы попробуйте. Чтобы не задерживать процесс, подскажу: тут используется схема Нулана. В боевой магии она тоже в ходу, насколько я знаю.
«Тогда, должно быть, это будет легко», — прочитала я во взгляде девушки. Она взяла шкатулку в руки и медленно провела по ней, иногда задерживаясь пальцами, почти точно чувствуя, где располагаются основные узлы чар.
Шкатулка не поддалась. Я развела руками.
— Что ж, видно, получить зачет у меня окажется не так просто.
Следует отдать должное, попытались все. Один так усердствовал, что чуть не спалил ларец напрочь, из-за чего едва не был изгнан своими одногруппниками. Теперь я наконец-то увидела искренний интерес на лицах студентов. Как и второкурсники до этого, они сгрудились вокруг стола, только не толкаясь и перебивая друг друга, а вполголоса обсуждая, что именно с моими чарами не так.
— Адорно, может, присоединишься? — спросил Яргер.
Молодой мужчина кивнул и, пройдя мимо студентов, склонился над шкатулкой.
— Это действительно схема Нулана?
— Да, это так.
— Но наверняка модифицированная.
— Под специфику задачи. Так вы будете пытаться разрушить чары?
— Было сказано, что «автомат» получит тот, кто откроет ее, не сломав, — уклончиво ответил маг.
Он изучил деревянную коробочку со всех сторон, а потом, одновременно нажав на железные крепления с двух сторон, с едва слышным щелчком открыл ее.
— Она и закрыта-то всерьез не была. Что вы хотели показать этим? Что мы слишком опираемся на магию или что всегда есть другие пути?
— И это тоже. Хотя чары еще на месте, вы все же получите оценку «автоматом». Воспользуетесь возможностью и перестанете ходить на мои занятия?
Адорно усмехнулся.
— Но ведь тогда я не узнаю, в чем секрет, так?
— Почему же не узнаете. Я скажу. Дело не столько в типе магии или толщине нитей. Все дело в плотности плетения. Да, это схема Нулана, но трехслойная, при этом каждый следующий уровень чуть сдвинут по отношению к предыдущему. И брешь бы не образовалась, даже если бы вы разрушили часть защиты. Меня научил подобному приему один артефактор из военного министерства. — Надо же, я впервые вспомнила о Шварце без потаенного страха или злости, более того — с долей благодарности. — Но если грейдорские военные артефакторы ведут разработку неуязвимых для боевой магии артефактов, то и в других странах делают то же. И это значит, что вам рано или поздно придется столкнуться с подобной проблемой.
— А вы знаете, как сломать ваш собственный артефакт с помощью боевой магии? — подала голос полненькая девушка.
Я сложила руки под подбородком, задумчиво разглядывая своих студентов.
— Нет, — призналась. — По крайней мере, не тратя на это колоссальное количество времени или сил. Но было бы весьма интересно узнать, есть ли другие способы. Вот что я и предлагаю вам попробовать выяснить на моем предмете. Вы ведь давно уже не дети, каждый — или почти каждый — имеет боевой опыт. И наверняка сталкивался со сложными ситуациями.
— Не в случаях с артефакторами, — отозвался Теодор. Упрямый блеск в его глазах сменился задумчивостью. — Допустим, чародеи и в самом деле могут создавать полезные артефакты или делать ловушки. Но знаете, о чем будет думать боевик, встретившись в непосредственной стычке с магом, пусть даже с ног до головы обвешанным артефактами?
— Как бы не прибить малахольного? — фыркнула я.
В этот момент со слабым скрипом приоткрылась дверь аудитории, отвлекая мое внимание от спора. Корбин Рихтер, стоявший на пороге, радостно скалил зубы и махал мне рукой. Я перевела несколько растерянный и смущенный взгляд на молодых боевиков, но их элементалист нисколько не смутил. Несколько человек посмотрели в сторону двери, но тут же отвернулись безо всякого интереса. Я вновь стрельнула глазами на учителя. Точно! Из-под распахнутого плаща Рихтера виднелся весьма знакомый пестрый шарф. Вот же наглец! Алхимик выпросил у меня артефакт невидимости еще до моей свадьбы. Для важного дела, как он объяснил. Потом мы поссорились, и у меня не было времени вернуть свою собственность. А этот тип, значит, просто разгуливает в моем шарфе по университету!
Рихтер зашел внутрь аудитории, прогулялся между рядами, заглянул в чью-то тетрадь и, стянув с соседней парты перо, решил внести какие-то пометки в чужие записи. Заметив, что я неодобрительно покачала головой, он скорчил жалобную гримасу, но тут же послушно вернул все на место.
— Фрау Шефнер, что-то случилось? — спросил один из студентов.
До конца занятия было около пятнадцати минут, и мне нужно было постараться не дать Рихтеру испортить за это время впечатление о моем предмете и обо мне. А мой наставник был более чем способен на это.
Требовалось как-то перенаправить его дурную энергию себе на пользу.
— Знаете, а я ведь с вами соглашусь, Адорно. — Рассеянно вертела карандаш в руке, стараясь не смотреть в сторону алхимика, шатающегося вокруг группы студентов. — Мне приходилось сражаться с боевыми магами. Хотя сражение — это громко сказано. Сил хватило минут на пять, прежде чем я проиграла. И это учитывая, что мои противники не собирались меня убивать, а значит, были ограничены в выборе средств.
Скривилась, подняла глаза, ожидая увидеть насмешку или презрение на лицах своих подопечных. Не знаю, что было написано на моем, но большинство студентов отводили взгляд. Лишь льдисто-голубые глаза Адорно смотрели на меня не отрываясь, а губы сжимались в непонятном мне волнении.
— Я все вспоминаю то нападение и думаю, могла ли я что-то противопоставить им в тех условиях. И смогу ли сейчас, если ситуация повторится. И понимаю, что нет. Я ничего, абсолютно ничего не смогу сделать. По крайней мере, если не готова к нападению. Потому что вы правы — даже обвешавшись артефактами, я все же слабее боевого мага. Быстрая реакция, выносливость, готовность отвечать ударом на удар и терпеть боль — всего этого у меня нет и никогда не будет… Другое дело, если мне известно, кто мой враг и когда он может напасть. Или если я хочу сама напасть первой. Поверите ли вы мне, если я скажу, что мог