Пробежав глазами несколько строк, султан поднял глаза на молодого человека:
— Так ты и есть Шамсибек, сын Исмаила-Хаджи?
Вместо ответа юноша еще раз поклонился. Улугбек передал письмо писарю и, облокотившись на подушку, спросил:
— Почему ты сопровождаешь дервиша?
— Мы односельчане, повелитель. К тому же мы вместе учились.
— Ну и выучились. — Улугбек с хитрой усмешкой оглядел окружающих. Один занимается подстрекательством к бунту, а другой обманывает легковерных…
Большие и малые чалмы важно закивали.
— Но, может быть, это чья-то выдумка, что ты умеешь превращать медь в золото? — продолжал султан.
— Нет, покровитель наук… Я действительно могу превращать медь в золото…
— Велики ли те богатства, что ты собрал, обманывая людей?
— Я никогда не использовал свое искусство для обогащения. Если бы ваши слова об обмане были правдой, то мои сокровища превосходили бы казну повелителя вселенной… Но всякий раз, когда я приступал к работе, мой дед, наставивший меня в великом искусстве, читал следующие строки:
Беспечно не пил никогда я чистого вина,
Пока мне чаша бед была не подана.
И хлеб в солонку не макал, пока не насытился
Я сердцем собственным своим, сожженным дочерна.
На губах Улугбека промелькнула добрая улыбка. Поглаживая бороду, он обратился к одному из окружавших его сановников:
— Ваша проницательность, почтенный, достойна похвалы. Мы не ошиблись в этом юноше.
Улугбек дотронулся до плеча Шамсибека и представил молодого человека присутствующим. Обернувшись к сипаху, который стоял в ожидании приказаний, султан сказал:
— Камариддин, ты захватил моего гостя — поручаю его твоим заботам. Своди Шамсибека в баню, дай новую одежду. И после того как он отдохнет, приводи его на вечернюю беседу.
Сипах и его подопечный поклонились и, не смея повернуться к султану спиной, долго шли пятясь.
На этот раз Камариддин повел Шамсибека не к Чилустуну, а в глубину сада. Миновав большой цветник, они вышли к овальной площадке, посреди которой бил фонтан. Косые лучи заходящего солнца, дробясь в струях воды, рассыпались жемчужными брызгами над кустами роз. В стороне от фонтана на устланной коврами суфе сидел Улугбек. Он был погружен в чтение огромного фолианта.
Шамсибек остановился поодаль, не желая мешать султану. Но Камариддин шепнул:
— Шахрияр сам распорядился привести тебя. Иди.
Молодой человек приблизился к суфе и преклонил колени.
Улугбек поднял голову. Теперь он был одет в простой желтый халат и походил скорее на учителя медресе, чем на самодержца.
Шамсибек поцеловал край его халата. Султан молча указал юноше место возле себя и жестом отпустил Камариддина.
— Сегодня ночью Миррих [14] начнет приближаться к Земле, — сказал Улугбек. — Я и мои астрономы готовимся к этой встрече. Но, пока звезды не усеяли небо, у меня есть время для более близкого знакомства с тобой.
— Моя жизнь принадлежит вам, повелитель.
— Когда мне донесли о тебе, то сказали, между прочим, что ты заблудший безбожник… Чем вызваны эти слова?
Шамсибек молчал некоторое время. Потом, несмело глядя на султана, сказал:
— Я прочел «Проделки пророков» и «Хитрость лжепророков» и объяснил смысл этих книг некоторым друзьям.
— Ты осквернил святые имена пророков?
— Я по-своему истолковал мысли учителя, и только.
— Ты сказал: учителя… Прошло четыре сотни лет с тех пор, как Абу-Бакир Мухаммед ар-Разий переселился в селенья праведных. Абу-Райхан Беруни изрек о нем немало драгоценных слов… Да, это достойный наставник.
Шамсибек бросил невольный взгляд на книгу, лежавшую перед султаном. Улугбек заметил его любопытство и, улыбнувшись, сказал:
— Это «Канон Масуди» Абу-Райхана. А вот здесь, — он указал на невысокий восьмигранный столик, заваленный книгами и пергаментными свитками, — здесь ты видишь «Аль-Мажистый» Батлимуса… [15]
— Ар-Разий — ученый, достойный сразиться на поприще знаний с Батлимусом, Афлатутоном и Аклидусом! [16] повинуясь наплыву чувств, воскликнул Шамсибек.
— Ты сказал правду! — похвалил Улугбек, не обратив внимания на то, что молодой человек перебил его. — Похвально, что ты назвал ар-Разия своим учителем. Сам великий Ибн-Сина склонялся перед этим славным именем… Но мало, к сожалению, осталось тех, кто идет по стопам мудрого…
— Зато немало тех, кто ревностно служит астрономии…
Султан пристально посмотрел на юношу. Решив, что произнес нечто неуместное, Шамсибек поднялся со своего места и попросил прощения за дерзость. Улугбек жестом приказал ему сесть.
— По-твоему астрономия ниже математики, химии или медицины? — спросил султан и, видя, что Шамсибек вновь порывается встать, добавил:
— Так вот, звезды и планеты не рассыпаны по небосводу просто так. В их расположении есть какой-то порядок. Какие-то силы действуют между ними, эти силы — Любовь и Вражда… Изменения в положении звезд могут сказать нам, какая из сил в настоящее время господствует в мире… Вражда несет разрушение, раздоры между людьми. Любовь приносит мир человечеству.
Помолчав, он продолжал:
— Думаешь ли ты, что медицина способна удлинить человеческую жизнь?
— Нет, повелитель…
— Так ты считаешь, что учение Ибн-Сины ошибочно?
— Напротив! Учение мудрейшего из врачей — единственный путь к долголетию. Только… только никто не станет содействовать воплощению его мыслей на деле. И потом — надо победить телесное старение. А мы даже не знаем, с какой стороны приступить к этому.
— Значит, все-таки мысли ученого — красивый воздушный замок?
— Если говорить о возможности их осуществления сегодня же, то правда глаголет устами покровителя мудрых… Я думаю, что долголетия можно достичь, лишь получив ключ к душе человека. Если мы сможем лечить душу, то тело будет жить вечно…
— Но ключ этот в руке всевышнего! — подняв брови, заметил Улугбек.
— Быть может, аллаху угодно будет вручить его нам — да предстательствует за нас в том сам пророк Мухаммед…
— Достойные слова! — одобрил султан. — Твои силы открываются в твоих мыслях… Скажи теперь, каким образом ты превращал медь в золото?
— Я досконально изучил книгу «Тайное тайных», написанную учителем ар-Разием. Но главное раскрыл мне мой дед…
Он на мгновение умолк. Улугбек ободряюще кивнул, и юноша продолжал:
— Для того чтобы получить настоящее золото, необходима кровь человека.
— Кровь? — нахмурился султан.
— Да. Золото, из которого изготовлено посланное вам кольцо, я обработал сухой кровью.
— Где ты взял кровь?
— Это была моя кровь.
— Что же, всякий раз, когда ты делаешь золото, ты используешь собственную кровь?
— Я не так уж часто делаю золото. Учитель писал, что всякий, обращающий знания для наживы, будет наказан в будущей жизни…
В следующий миг послышался голос супи [17], сзывавшего на вечернюю молитву. Улугбек провел по лицу ладонями и поднялся с места. Молодой человек последовал примеру султана.
Улугбек сделал было несколько шагов в сторону сада, но вдруг остановился и, повернувшись к Шамсибеку, строго сказал:
— С этого дня запрещаю тебе использовать кровь для получения золота. В царствовании Улугбека ни единая капля человеческой крови не должна проливаться ради прихотей сильных. Жизнь того, кто ослушается этого запрета, будет недолгой…
— Слушаюсь, повелитель…
— Завтра можешь отдыхать. А с субботы приступишь к своим обязанностям: рассортируешь, как старший над ювелирами, золото и серебро в казне. Да подбери в городе место, где лучше всего построить больницу…
— О украшение ислама! — склонился Шамсибек. — Ваша милость не знает границ… Прикажите еще зарезать несколько баранов.
— Зачем?
— Мясо надо будет развесить во всех концах города на открытых местах. Больницу лучше строить там, где оно сохранится свежим дольше всего…
— Твой ум достоин похвалы! Проси у меня все что хочешь!
— Мой повелитель, я попрошу только об одном: отпустите меня домой после того, как я справлюсь с вашими поручениями…
— Тебе не нравится в моем дворце? — Лицо Улугбека посуровело.
— Не пристало деревенскому воробью клевать с золотого блюда.
— Но на сельском поле он может стать добычей коршуна. Я не хочу отпускать тебя от себя. Если ты тоскуешь по родным, то можешь съездить домой и перевезти семью в Самарканд.
Через несколько дней, прочитав в мечети оиби-Ханум утреннюю молитву, Шамсибек и сопровождавший его Камариддин отправились в путь.
Вскочив на коня, молодой человек вдруг заметил дервиша, сидевшего на корточках возле запыленной ивы.
— Абдулвахаб! — воскликнул Шамсибек. — Где ты пропадал? Я искал тебя все эти дни. Мы отправляемся домой — поедем с нами!
— Не успел приехать в Самарканд и уже скачешь назад? — вместо ответа спросил дервиш.
— Я еду за семьей и скоро снова вернусь.
— Думаешь, твои старики захотят сниматься с насиженного места?
— Привезу хотя бы жену и сына.
— Я не знал, что ты женат.
— Да, уже третий год. На дочери ювелира Щербека.
Лицо дервиша вдруг потемнело. Он отвернулся и проворчал:
— Поезжайте. Скатертью дорога…
— Абдулвахаб! — удивленно позвал Шамсибек. — Может быть, передать что-нибудь отцу?
— Скажи, что не видел меня, — не оборачиваясь, бросил дервиш.
Только выехав за городские ворота, Шамсибек догадался о причине внезапного гнева Абдулвахаба. Еще перед тем как отправить сына в медресе, Байбува сватал за него Махфузу, дочь Щербека. Но ювелир отказал — он предпочел в зятья своего ученика Шамсибека.
Путники присоединились к большому каравану. Около полусотни верблюдов шли размеренно, словно понимая, что впереди долгий и нелегкий путь. Колокольчики на верблюжьих ошейниках непрерывно позванивали, погонщики протяжно, покрикивали — больше для того, чтобы побороть сон…