Женщина как-то неопределённо кивнула и покосилась на телефон, стоящий на тумбочке у двери. Альбатрос перехватил её взгляд.
— Уже вызвала?
Женщина снова кивнула, боязливо посматривая на его размалёванные татуировками грудь и руки.
— Понятно… Всё правильно.
Альбатрос пружинисто выпрямился и метнулся назад, к раскрытому окну.
Уже на земле он услышал шум мотора: к подъезду задремавшего дома стремительно выруливала машина «скорой помощи». В окнах лестничного пролёта замелькали белые халаты. Он проследил за ними — исчезли они на третьем этаже.
«Осёл! Идиот!» — разозлился на себя Альбатрос и, уже не прячась, ринулся в ночную безмолвную мглу.
В тот вечер Альбатрос ощутил не только боль в сердце, но и почувствовал, что в душе его что-то сломалось. Придя домой, никак не мог уснуть. Ворочаясь на узкой кровати в душной комнате, он до мельчайших подробностей вспомнил всё, что пережил с малых лет. Похоронку на отца, погибшего в сорок третьем в боях под Курском. Печальные глаза матери, устало валившейся на койку, как только возвращалась после долгой смены с завода. Опухшие от голода руки его вдовой тётки, украдкой сующей ему горстки сухих хлебных крошек, собранных неизвестно где…
Вспомнилось и то, как тогда же десятилетним пацаном стал вором, попав из-за голодухи под влияние Короля — главаря местных уголовников. А в результате?.. И мать вся истерзалась в переживаниях за него. И у самого уже ни здоровья, ни радости… А теперь ещё и эта женщина с синими глазами… С каким страхом глядела на него, что только не передумала, наверное.
«Вот бы мне сейчас настоящую работу найти, — подумал он. — Может, и зажил бы, как все, обычной, нормальной жизнью…».
Он повернулся лицом к стене и плотно сомкнул глаза, стараясь поскорее заснуть, чтобы забыться от неприятных мыслей.
На другой день Альбатрос с раннего утра отправился на поиск работы. Он был уверен, что с его профессией слесаря, полученной в колонии, легко устроится на любое предприятие. Но домой возвращался вечером злой-презлой: куда бы ни заходил насчёт работы — всюду отказ. Не сразу, конечно. Кадровики сначала оживлялись, но как только узнавали, кто он и откуда, сразу скисали, что-то невразумительно мямлили и возвращали документы со скучным пожеланием зайти к ним «через месяц-другой».
По пути домой Альбатрос завернул к пивному бару. В горле пересохло от злости, внутри всё кипело…
В зале, стилизованном под старину, царил полумрак, густой табачный дым, шумный говор и кисловатый запах пива. Он подошёл к стойке, заказал кружку пива, два бутерброда с сыром и поискал глазами, куда бы присесть. Сзади кто-то хлопнул его по плечу. Он обернулся и тотчас встретил надменный взгляд больших черных глаз одного из своих подельников — парня рослого, с красивым, словно девичьим, лицом и белокурыми вьющимися волосами.
— Красавчик?
— Собственной персоной! — высокомерно ответил подельник, приодетый, как всегда, с иголочки. — Давай к нам, — кивнул он в угол.
Альбатрос разглядел за большим дубовым столом двух незнакомых ему парней.
— Знаешь, хотелось бы посидеть одному.
— Да ты что? — усмехнулся Красавчик. — С каких это пор мы отказываемся от приятной компании? Нет, так не пойдёт. Милости просим!
Альбатрос снова попытался возразить, но Красавчик, подхватив его кружку, уже семенил в угол, покачивая узкими бёдрами. Альбатрос угрюмо подался следом, молча опустился на длинную скамейку, лицом к залу, напротив этой троицы.
— Коля Фитиль! — представил ему Красавчик высокого, тощего пария. Тот развязно осклабился.
— Стасик Киевский, — прошепелявил второй уродливыми губами.
— А это, братцы, Альбатрос! — картинно улыбнулся Красавчик. — Можно сказать, правая рука самого Короля. Прошу любить и жаловать!
— Ну, до любовных объяснений нам рановато, — ещё больше помрачнел Альбатрос. — И жаловать меня не за что.
— Не скромничай, не скромничай! — погрозил пальцем Красавчик. — Много вчера взял? Надо бы поделиться.
Альбатрос покосился на шепелявого и Фитиля. Те с интересом таращили на него глаза, жадно ждали ответа.
— Ну, вот что, — всё больше распаляясь, обратился он к Красавчику. — Пусть эти симпатичные урки пока смоются куда-нибудь.
— Хорошо! — покорно согласился Красавчик. Он подмигнул им, и те, забрав кружки, разочарованно поплелись к другому столу.
— Говоришь, много взял? — процедил сквозь зубы Альбатрос. — С этой квартиры я вчера еле ноги унёс. «Мужа у неё нет, а сама хозяйка в деревне!» — передразнил он Красавчика. — Дома оказалась хозяйка, дома!
— Ну-ну, не кипятись, на другой адресок пойдём, — примирительно бросил Красавчик. — У меня уже есть одна наводочка.
— Всё, хватит! Никакого другого адреска для меня больше не будет.
— Что так? — оторопел Красавчик.
— Хочу пожить по человечески.
— Постой, постой!.. — Красавчик недоумённо поджал пухлые тубы. — Я тебя не понимаю… Это ты плохо жил — первый кореш самого Короля!
— А что толку?
— Это почему же?
— Потерял я, Красавчик, лучшие годы жизни и ничего путного не получил, хотя временами был очень «богат».
— Ты что же, решил завязать?
— Да, попробую. Хуже, говорят, не будет.
— А что скажет Король?
Альбатрос пожал плечами, глотнул из кружки пиво…
— Мне теперь всё равно, что он скажет.
— Значит, на дело уже не пойдёшь со мной?
— Нет, Красавчик, нет!
— И ты, козёл, думаешь, что тебе это даром сойдёт? Да мы тебя, шкура…
Альбатрос допил пиво, вытер платком губы, затем поднялся и, ни на кого не глядя, направился к выходу. Красавчик устремился за ним.
А в это время Ракитин решал свои проблемы, шахматные. Высокого спортивного разряда Сергей не имел, а желание померяться силами с искусными противниками было столь огромно, что, не удержавшись от соблазна, он принял участие в чемпионате города. И первый же поединок закончился для него неудачно.
Из шахматного клуба Ракитин ушёл расстроенным. Вечер стоял тёплый, тихий, какие бывают бабьим летом. Из садов ветер доносил пряный аромат яблок, в воздухе плавали паутинки. Ярко зажглись первые звёзды. Но Сергей, погруженный в свои мысли не замечал ничего этого! Ещё бы — продул партию. Сначала-то всё шло хорошо: его белые фигуры заняли на доске лучшую позицию и вот-вот могли дать мат чёрному королю, но… Потом забыл об осторожности и угодил в хитроумную ловушку. Выход из этого положения он всё-таки нашёл, но потратил слишком много времени, наступил цейтнот, и он не заметил, как упал флажок на часах. Потерял первое очко. А отнесись он к противнику более серьёзно, результат мог быть иной.
Продолжая в уме анализировать проигранную партию, Ракитин свернул в переулок, и там его мысли неожиданно прервались. Он услышал глухой звук, как будто что-то тяжёлое ударилось о землю. Тишину ночи прорезал сдавленный крик. Сергей рванулся на помощь и вскоре увидел, что около одного из домов трое крепких парней бьют ногами лежащего на земле человека.
Он, запыхавшись, крикнул:
— Прекратить!
Троица повернулась к нему.
— Прекратить, говорю, — настойчиво повторил Сергей и только в этот момент вспомнил, что не в форме, без оружия.
А парни уже оставили свою жертву, двинулись к нему. В руке одного из них блеснул нож. На Ракитина опасность всегда действовала мобилизующе. Он распрямил плечи, перехватил руку с ножом и так рванул нападающего, что тот, коротко охнув, свалился с ног. Потом мгновенно ударил второго. Внезапно красноватая вспышка осветила тёмный переулок и словно бы обожгла плечо Сергея. Всё поплыло у него перед глазами, и он повалился на землю.
Очнулся Ракитин в больнице. Осмотрелся — лежит в одноместной палате. У стола молоденькая медсестра со шприцем. С трудом припомнил, что с ним случилось, и уныло замер на койке.
В дверь постучали. И на пороге показался грузный мужчина в накинутом на плечи белом халате. Сергей сразу узнал Шатрова и радостно приподнялся на кровати.
— Лежи, лежи! — замахал Шатров. — Как самочувствие?
Ракитин попытался улыбнуться.
— Да ничего, нормальное. — Он осторожно поправил повязку на плече. — Пуля насквозь прошла, но кость не задела. Да вы садитесь, товарищ капитан.
— Ну, что ж, сяду. Думаю, тебе будет интересно узнать, за кого пострадал?
Голубые глаза Ракитина широко открылись.
— Я как-то говорил тебе об Андрее Балашове — Альбатросе? Так вот, за него! Что-то не поделил он с дружками, ну и…
— Вот те раз! — огорчённо протянул Ракитин. — А ведь как клялся мне накануне, что возьмётся за ум!
Помолчали.
Сергей вздохнул.
— А дружки его? Неужели ушли?
— Нет, дружинники вовремя подоспели. Двоих сразу задержали. Третьего чуть позже. Один из них еле в себя пришёл. Это ты его так «угостил».
— А с Балашовм что?
— Синяки — и ничего больше. Просил помочь ему с работой. Поможем, конечно…
Шатров легонько дотронулся до забинтованного плеча Сергея:
— Очень больно?
— Нет, — зашевелился Ракитин. — Наверное, скоро выпишусь.
***.
Но только через месяц он смог приступить к работе. И первое, что сделал — зашёл в гости к Альбатросу. Дверь открыла сгорбленная старушка. Подозрительно оглядев гостя (Ракитин был в штатском), она недовольно спросила:
— Кого надо?
Сергей улыбнулся.
— Мне бы Андрея Петровича повидать,
— Ну, дома он… Что-то я тебя не припоминаю. Дружок его, что ли?
— Пока просто знакомый. А вы его мамаша — Надежда Васильевна?
— Ну, Надежда Васильевна, — призналась старушка. — Работаешь где, или как?
— Не беспокойтесь, мамаша. Работаю, как же иначе?..
Старушка ещё раз недоверчиво оглядела его, почему-то вздохнула и, наконец, впустила в дом.
Альбатрос сидел на кушетке в небольшой, просто обставленной комнате и, перебирая струны гитары, задумчиво напевал: