Он молчит. Я скрещиваю руки и смотрю прямо перед собой на плотный поток машин на шоссе. Боже, если эта поездка займет больше двух часов, я сойду с ума. Особенно если он так и будет молчать. Мне нужно, чтобы он ответил. Хоть что-то сказал или сделал. Наконец он говорит:
– Я хотел сказать тебе правду, хотел… но я просто… не знал, как сказать, что старшая сестра Рашель – моя бывшая.
И это все. Наверное, все так и есть, и все так просто, но…
– Нужно было все-таки найти слова, чтобы я не выглядела так глупо. Она поняла, что ты мне не сказал, и я чувствовала себя идиоткой, когда пришлось признать правду. Она так хорошо тебя знает, Джаред. Раскусила тебя десять лет спустя. Думаю, это говорит о том, что ты не изменился.
Он молчит. И я тоже. Я зацепилась за этот факт – что он совсем не изменился и, скорее всего, уже никогда не изменится. Ему тридцать четыре. Значит ли это, что он закостенел в своих взглядах? Полагаю, да.
И из-за этого я думаю, что у меня, вероятно, ничего не выйдет.
Пробки наконец заканчиваются, и мы без проблем доезжаем до Монтерея. Джаред молчал весь остаток пути, и я решила, что мне тоже больше нечего сказать. Я слишком устала, ошеломлена и расстроена тем, что произошло в выходные. Я думала, что у нас прорыв, что мы и правда сошлись. Может, так и было. Может, этого было недостаточно.
Я вздремнула, но сон был прерывистый. Мне снилось, что Джаред пришел к нам домой, познакомился с моими братом и сестрой, а Энди невзлюбила его с первого взгляда. Как только он вошел, она начала кричать на него из-за того, что он плохо ко мне относится и что ведет себя как придурок по отношению к родным – что, конечно, правда, но это же сон. А в них не всегда есть смысл.
Дальше они спорят на кухне, Энди тянется к шкафчику и бросает Джареду в голову банку с фасолью, вырубая его. Я бегу к нему, кладу его голову к себе на колени, убираю волосы с его лба и плачу, но он не просыпается.
Энди убила его банкой фасоли.
Я просыпаюсь оттого, что машина замедляет ход. Резко выныриваю из сна, понимая, что снова обслюнявила окно машины, но на этот раз вины не чувствую. Громко вздохнув, выпрямляюсь, откидываю волосы с глаз и понимаю, что мы почти добрались до моего дома.
Черт. Мои брат и сестра наверняка дома.
– Можешь высадить меня недалеко от дома, – бормочу я, когда он сворачивает на мою улицу. Он бросает на меня недоверчивый взгляд.
– Ты настолько смущена, что не хочешь, чтобы меня увидели соседи?
– Нет, конечно нет. Просто… – Я делаю паузу, подбирая слова. Правда иногда больнее, и это как раз одна из таких ситуаций. – Мои брат и сестра дома, и я не знаю, как объяснить им, что провела с тобой выходные.
Он хмурится:
– И с кем, как они думают, ты поехала?
– С подружками. – Я пожимаю плечами. – Они думают, что это девчачий уик-энд.
– Значит, ты тоже солгала. – Он произносит слова небрежно, но я знаю, что он пытается сделать – пытается заставить меня чувствовать себя виноватой за то, что я якобы сделала то же самое, что он сделал со мной.
Не сработает.
– Нет, это совсем другое. Я не знала, как объяснить, что уезжаю на выходные с мужчиной, которого толком не знаю. – Произнеся это вслух, понимаю всю абсурдность ситуации. Почему я вообще на это согласилась? – Я не хотела, чтобы они волновались.
– А в чем разница? Ты солгала своей семье, а я – своей. Мы оба лжецы, Сара. Только в разной степени.
Он останавливает машину за два дома до моего и паркуется на стоянке.
– Но я сделаю, как ты просишь. Даже помогу с чемоданом. Можешь пройти путь позора до дома самостоятельно.
Он выходит из машины прежде, чем я успеваю ответить. У меня отвисает челюсть, пока мозг переваривает то, что он только что сказал. Мама велела бы мне закрыть рот, пока муха не залетела, но я ничего не могу с собой поделать. Он устал от этого дерьма? Ну, я тоже устала от него. Кошмарно устала от того, что между нами происходит. Надоело врать ему, себе, своей семье, его семье.
Меня от этого тошнит.
Я вылезаю из машины, захлопывая дверцу со всей силой, на которую способна. Он уже открыл багажник, вытащил розовый чемодан Стеллы и с громким стуком поставил его на тротуар.
Не прошло и семи часов с тех пор, как мы были вместе в душе. Обнаженные. Мокрые, намыленные, слившиеся в поцелуе.
Он нашел еще одну маленькую коробочку презервативов в мини-баре – сказал мне об этом перед тем, как мы оказались в душе и занялись сексом. Естественно.
Он подхватил меня своими сильными руками и прижал к кафелю. Мы пробыли в душе так долго, что вода стала прохладной, и я начала дрожать. Хотя, наверное, не от холода. Скорее, от двух оргазмов за короткий промежуток времени. Когда дело касается моего тела, этот мужчина явно знает, что делает.
Теперь я подумываю о том, чтобы взять чемодан Стеллы, сбить с его помощью Джареда с ног и с удовольствием наблюдать, как он упадет на землю. Господи, как же я в нем разочарована.
Конечно, насилие – это не выход. Вспомните мой странный сон. Не уверена в том, что именно он означал, но мне, вероятно, нужно успокоиться.
– Спасибо, что поехала со мной, – заявляет он, передавая мне чемодан. – Я знаю, что ты сейчас злишься, но надеюсь, что через пару дней мы сможем встретиться и поговорить.
Поговорить? Он что, серьезно?
– Ты правда готов говорить со мной, Джаред?
Он молча смотрит на меня. Кажется, я его обидела.
– Конечно. А почему нет?
– Думаю, тебе трудно смотреть правде в глаза.
– Никто не хочет смотреть правде в глаза, Сара… – начинает он, но я его прерываю:
– Взрослые люди, которые хотят, чтобы у них что-то получилось, изо дня в день сталкиваются с необходимостью говорить правду. Но не ты. Эвелин рассказала мне, как разорвалась ваша помолвка – она сказала, что ты даже не пытался за нее бороться. Во мне тогда взыграло самодовольство – я действительно верила, хотя мы так мало времени провели вместе, – что со мной ты никогда так не поступишь. Что за меня ты будешь бороться.
– И я бы боролся, – произносит он тихо. – Но я не могу заставить тебя изменить мнение, Сара. Если тебе это не подходит, что ж… – Он колеблется, а затем говорит: – Мне жаль, что ты так считаешь.
Мой мозг взрывается. Серьезно – это именно то, что он говорил Эвелин. Ему наплевать на меня.
Ему наплевать на всех.
– Какая же я идиотка. Не будешь ты бороться за меня. И вообще ни за кого не будешь бороться, даже за себя. – Я вытаскиваю ручку чемодана и иду в сторону дома. – Я так больше не могу, Джаред, – бросаю я через плечо. – Я не хочу быть с человеком, который плывет по течению и ничего не делает со своей жизнью.
Я ухожу. Моя голова высоко поднята, подбородок дрожит, слезы наполняют глаза и уже стекают по щекам. Я шмыгаю носом, поджимаю губы и ускоряю шаг. Захожу в дом, хлопнув дверью.
Прижимаюсь к двери и даю волю рыданиям, благодарная за то, что в гостиной нет никого, кто мог бы увидеть мою истерику.
Я так и не обернулась, чтобы увидеть, пытался ли Джаред пойти за мной. Полагаю, это не важно. Он не сделал ничего, чтобы улучшить ситуацию.
Глава 37Сара
Вечер обещает быть веселым. Я с подругами сижу за огромным столом в «Тоскане», ресторане братьев Стеллы, и мы веселимся. Много вина, корзины со свежим горячим хлебом, закуски только что принесли, и мы ждем основных блюд, и это уже, казалось бы, повод для радости. Я благодарна подругам за поддержку. За то, что они рядом в самые сложные моменты.
Если это звучит так, будто я слишком драматизирую, значит, так тому и быть. А еще я уставшая, грустная, заплаканная. И немного злая.
Ладно. Очень злая.
Протянув руку, беру ближайшую ко мне бутылку вина и наполняю бокал. Вино красное, а я весь вечер пила белое. Упс. Ладно, плевать.
– Сара. – На мое предплечье ложится рука, я поворачиваюсь и вижу Элеонору, сидящую рядом. В ее васильково-голубых глазах беспокойство. – Может, не стоит пить столько вина?
– Но мне так легче. – Я делаю глоток. Потом еще один. Потом осушаю половину бокала. Я пью с тех пор, как мы сюда приехали, а мы здесь всего час. Вероятно, я выпила довольно много алкоголя за короткий промежуток времени.
– Стел, можно остаться у тебя на ночь? – Я спрашиваю у подруги. Стелла, сидящая напротив меня, кивает:
– Конечно. – Она бросает на Элеонору понимающий взгляд, и я догадываюсь, что они говорили обо мне.
Они все обо мне говорили. Именно поэтому они здесь, сплотились вокруг меня в трудную минуту. Мы собирались так ради Кэролайн, когда с Алексом все шло наперекосяк, но теперь у них все настолько хорошо, что мы все втайне даже немного завидуем. Даже Амелия, хоть она и утверждает, что счастлива со своим парнем-придурком. Но я вижу, что она сидит во главе стола и прихлебывает вино почти так же быстро, как и я.
Хм.
– А что с Энди? – спрашивает Элеонора. – Где она?
– В школе. Помогает организовать последний звонок, а на ночь останется у подруги.
Сестра – лидер студенческого совета, и это всегда держит ее в напряжении. Ей нравится социальная активность. И мне тоже нравится – так она не попадет в неприятности.
– Ладно. – Элеонора похлопывает меня по руке. – Просто уточнила.
Они беспокоятся обо мне, я понимаю. Я бы на их месте тоже за себя волновалась.
От Джареда нет вестей уже больше недели. Больше недели, ребят! Он не пытался позвонить или написать. Ничего. Даже не делал никаких странных подарков. Его как будто вообще никогда не было в моей жизни.
Когда я на работе в «Блаженстве», я ожидаю, что он войдет в одном из своих сексуальных костюмов и потребует моей помощи. Я сделаю язвительное замечание, он отмахнется, а потом мы упадем друг к другу в объятия. Джаред много раз повторит, что я ему небезразлична, что ему жаль и что он будет бороться за меня, что бы ни случилось. А я обниму его и поцелую. Скажу, что простила его.
Неужели я так легко позволю ему уйти от ответственности? Этого не стоит делать. Он из тех, кого нужно приструнить за плохое поведение, – а с ним этого никто никогда не делал. Ни его семья, ни его бывшая невеста. Никто.