Далее, ещё в XIX и XX в. ряд исследователей выражал серьёзное сомнение в том, что Тимофей Хмельницкий вообще когда-либо был в Крыму в качестве заложника, считая этот сюжет вымыслом историков XVII в. В частности, польский востоковед Богдан Барановский полагал, что «поздние сообщения различных летописцев о пребывании [Богдана] Хмельницкого в Крыму… о том, что он оставил там сына как заложника и т. п., вероятнее всего, являются вымыслом фантазии»[530]. Крупнейший арменолог и украиновед Ярослав Дашкевич прямо писал, что Тимофей Хмельницкий никогда не был в Крыму в качестве заложника[531].
Уже все вышеперечисленные соображения общего порядка однозначно указывают на то, что данный документ является не чем иным, как фальсификацией. Более того, проведённые нами в 2002 и 2008 гг. архивные исследования позволили прийти к однозначному выводу, что автором этой фальсификации является сам Серая Шапшал.
Итак, в апреле 2002 г. во время работы в архивном фонде С. Шапшала в рукописном отделе Библиотеки Академии наук Литвы (ф. 143) в Вильнюсе нами была обнаружена тетрадь с выписками из разных опубликованных и архивных сочинений (д. 918), начатая Шапшалом в Константинополе в 1927 г. Лицевая сторона второго листа этой тетради содержала сразу же вызвавший мой интерес документ на крымско-татарском языке еврейской графикой (крымско-караимский полукурсив). Данный документ, написанный рукой самого Шапшала, содержал две различные версии вышеупомянутой истории о попытке поселения Тимофея Хмельницкого в Чуфут-Кале. Верхний вариант, позднее отвергнутый и перечеркнутый Шапшалом, содержал качественно иную версию событий. Так, там присутствовало имя ханского посланника-чауша — Талабей, в то время как во втором варианте он остается безымянным. Темиш Хмельницкий (как звучит его имя во второй версии документа и в переводе, опубликованном Шапшалом) именовался в первой версии Тимофеем, а все события излагались в более сжатом виде. Нижняя, «чистовая» версия документа практически полностью соответствует опубликованному Шапшалом переводу, но и там заметны следы переноса слов с места на место, многочисленные вставки, поправки и т. п.[532] Такого рода описки, интерполяции и вариации абсолютно невозможны в случае, если автор работает с оригинальным текстом, переписывая его с доступного ему архивного документа.
Более того, в 2008 г., благодаря помощи И. Зайцева (Москва), я ознакомился с письмом С. М. Шапшала академику Михаилу Николаевичу Тихомирову, одному из редакторов журнала «Вопросы истории», где Шапшал и опубликовал свою фальшивку. Это письмо содержало ранний и более полный вариант статьи о Тимофее Хмельницком, татарский вариант текста, транслитерированный кириллицей (!), а также перевод текста приблизительно в том виде, в каком он был опубликован в «Вопросах истории»[533]. Этот текст значительно отличается от двух вышеуказанных версий, хранящихся в Литве, прежде всего фонетической транслитерацией. Так, к примеру, слово evinde («в доме»), именно таким образом чётко записанное еврейской графикой в двух других вариантах текста, в третьем варианте транслитерируется как ÿjÿndä, и т. п. Более того, там присутствует несколько более серьезных изменений. К имени Хмельницкого добавлен титул «гетман», а хан, ранее остававшийся анонимным, назван по имени: Ислам Гирей. В этом варианте, предназначенном для публикации в «Вопросах истории», Шапшал также удалил последнюю фразу на иврите, заменив сё кратким тюркским словом сене («счет», «число»; здесь в значении «год»)[534]. Подобного рода вариативность опять-таки абсолютно невозможна, если автор работает с оригинальным текстом документа.
Всё вышеупомянутое является окончательным доказательством того, что данный текст представляет собой фальсификацию, автором которой был сам Серая Шапшал. Неясным остается, пожалуй, лишь вопрос о точной дате составления этого поддельного документа. Он не мог быть написан ранее 1927 г., когда Шапшал начал вести свой дневник. Вероятнее всего, документ был составлен уже в послевоенное время, не позже 1953–1954 гг., и вписан в старую тетрадь, начатую ещё в Константинополе в 1927 г.
Из комментариев Шапшал а к тексту (см. выше) явствует, что одним из главных героев этого «источника» (несмотря на то что его имя не упоминается в самом документе), вокруг которого, собственно, и вертится интрига кровной мести, является казацкий полковник Ильяш (Эльяш) Караимович. По мнению Шапшал а, выходец из Крыма (из рода Узунов) Ильяш Караимович даже после получения им звания полковника реестровых казаков продолжал поддерживать связи со своими сородичами-караимами в Крыму. Именно по этой причине караимы Чуфут-Кале были канлы (т. е. в состоянии кровной мести) с Богданом Хмельницким (и, соответственно, его сыном Тимофеем), казаки которого в 1648 г. убили Караимовича.
Шапшаловский сюжет, несмотря на всю его апокрифичность, содержит крупицы исторической правды: реестровый полковник Ильяш Караимович действительно существовал и действительно был убит казаками Богдана Хмельницкого. Чтобы до конца разобраться с опубликованным Шапшалом «документом», представляется интересным порассуждать, кем же был реальный Ильяш Караимович. Несколько казацких и польских источников XVII в. предоставляют нам достаточно скудные и не всегда достоверные сведения об этом историческом персонаже. Можно предположить, что Ильяш (Эльяш) Караимович родился, вероятнее всего, в конце XVI — начале XVII в. В 1637 г. вместе с Иваном Барабашем в качестве предводителя реестровых казаков он участвовал в подавлении восстания Ивана Сулимы и Павла Павлюка. В 1638 г. он участвовал в подавлении следующего казацкого восстания, получив при этом серьёзное огнестрельное ранение при форсировании реки Пшол (Pszol). В 1646 г. в должности есаула Караимович вместе с Иваном Барабашем и Богданом Хмельницким прибыл в Варшаву для переговоров с королем Владиславом IV[535]. В мае 1648 г. вместе с Барабашем и другими старшинами реестровых казаков Ильяш Караимович был предательски убит взбунтовавшимися соратниками Богдана Хмельницкого[536].
Надо сказать, что сведения источников и мнения исследователей относительно биографии Караимовича чрезвычайно сумбурны, фрагментарны и порой прямо противоречат друг другу. Так, к примеру, в источниках нет однозначного написания его имени. Исследователю могут встретиться такие формы написания, как Эльяш, Хэльяш, Ильяш, Илляш, Илиас, Илья и даже Iван Iлляш. Ещё сложнее с его фамилией (или прозвищем). Если в научно-исследовательской литературе XIX–XX вв. он однозначно зовется Караимовичем, то в ряде источников он именуется просто Ильяш или Ильяш Переяславский[537]. Более того, многие источники часто путают его с другими казацкими лидерами — Иваном Барабашем и Вадовским, которые постоянно упоминаются вместе с Караимовичем. Наиболее парадоксально сообщение Самовидца, полагавшего, что Богдан Хмельницкий хитростью похитил королевские грамоты-привилеи не у Ивана Барабаша (как об этом пишут другие источники), а все у того же Караимовича[538]. Именно с этого ключевого события, собственно, и начался казацкий бунт 1648 г. Мнение Самовидца поддержал известный малоросский историк Николай Костомаров, добавивший также, что Караимович — это всего лишь прозвище Ильяша, в то время как Альбрехт Радзивилл называл его по фамилии — Вадовский[539]. Именно по этой причине, по всей видимости, караимский автор Влодзимеж Зайончковский называл в своей энциклопедической статье Караимовича «Ильяш Караимович Вадовский»[540]. Сообщение Самовидца заставило российских комментаторов трудов Самуила Величко предположить, что Иван Барабаш и Ильяш Караимович — это одно и то же лицо[541]. Так или иначе, судьбы этих трёх лиц — Вадовского, Барабаша и Караимовича (если мы полагаем, что они были тремя разными историческими фигурами) — были, несомненно, тесно переплетены. Имя Караимовича почти всегда упоминается вместе с именем Барабаша, и более того, все трое — Вадовский, Барабаш и Караимович — были заколоты пиками в один день, 4 мая 1648 г., сторонниками Богдана Хмельницкого.
Нет также однозначности с его достижениями на воинском поприще. Точно известно, что он был (старшим) реестровым полковником и есаулом переяславских казаков[542]. Тем не менее некоторые источники и более поздние (XIX–XX вв.) исследователи утверждают, что он был также избран казацким старшиной и гетманом[543]. Как бы то ни было, несмотря на все вышеупомянутые сложности в трактовке источников относительно его биографии, можно однозначно утверждать, что Ильяш Караимович действительно существовал и был реальным историческим лицом, одним из крупнейших лидеров реестрового казачества до начала «ребеллии» Хмельницкого.