Кроме того, несомненно, что важным фактором в процессе создания этой фальшивки была теория Шапшала о происхождении караимов от хазар, тюркского народа, частично принявшего иудаизм в Средние века. Полагаем, что Шапшал вполне искренне верил в несемитское, тюрко-монголо-чувашское происхождение караимов, и за неимением источников, подтверждающих происхождение караимов от хазар, он решил попросту их изобрести — путём искажения показаний источников и, как в данном случае, путём прямой фальсификации. «Документ» о Тимофее Хмельницком должен был показать, что «караимский» культ почитания дубов, якобы уходящий корнями в давнее время, был аналогичен древопоклонническим практикам средневековых хазар и, как следствие, был «доказательством» хазарского происхождения караимов. Кроме того, этот «документ» ещё раз подтверждал само наличие несуществующего культа «священных дубов» у караимов ещё в XVII в. и в очередной раз «показывал», что караимская вера была далека от иудаизма, а сами караимы не являются этнически евреями. Как уже говорилось выше, этот культ, собственно говоря, не отмечен ни в одном аутентичном караимском источнике XIII–XIX вв. и является изобретением самого Шапшала[563].
Необходимо также отметить, что этот «документ» сыграл значительную роль в процессе, если можно так выразиться, «милитаризации» караимской истории — «милитаризации», осуществлённой самим Шапшалом и его последователями[564]. Дело в том, что начиная приблизительно с межвоенного периода и вплоть до наших дней караимские националисты стараются представить мирное караимское население Восточной Европы в роли «неустрашимых и храбрых воителей», что едва ли одобрили их богобоязненные исторические предки, которые были преимущественно торговцами и ремесленниками. Данная тенденция «романтической» милитаризации истории своего этноса является общей чертой многих националистических идеологий XIX–XX вв. Можно припомнить также, что в Российской империи, в отличие от евреев-раббанитов, призывавшихся в армию начиная с 1827 г., караимы добились освобождения от воинской службы и стали служить в армии лишь со времён закона о всеобщей воинской повинности 1873 г.[565] Караимы доблестно сражались в рядах российской армии после 1873 г., но документы выразительно молчат о каком-либо участии караимов в военной деятельности как в средневековое, так и в раннее новое время. Те же из «средневековых» документов, на которые ссылаются современные караимские авторы, являются по большей части «романтическими» фальшивками, подобными той, которая исследуется в нашей статье[566].
Возвращаясь к Шапшалу и его исторической концепции, следует отметить, что глава караимской общины деятельно старался по крупицам «собрать» сведения о военном прошлом караимов, не гнушаясь искажать показания источников и, как было показано в этой статье, даже фальсифицировать их. Из его статей и неопубликованного наследия явствует, что Шапшал пытался представить казака Ильяша Караимовича и его соратника, войскового есаула Левко Бубновского[567], в качестве некоего переходного звена от караимов к русским казакам-субботникам (славянским прозелитам XIX в., перешедшим в иудаизм караимского образца). Более того, по его мнению, в XVII в. «немало караимов служило на Украине в казаках», т. е. Караимович и Бубновский были представителями общей тенденции вступления караимов в ряды казачества[568]. Увы, источники ничего не говорят нам о многочисленном переходе караимов в казачество, в то время как движение русских казаков-субботников, безусловно, изначально не имело ничего общего с караимами.
Данная фальшивка была опубликована Шапшалом в его достаточно преклонные годы. Как показывает исторический опыт его старшего коллеги Авраама Фирковича, фабрикация документов порой носит достаточно немотивированный характер, каковой не несёт в себе никакого рационального зерна, за исключением желания «выразить» себя подобно тому, как, скажем, поэт выражает себя сочинением стихов. Именно такой, достаточно иррациональный характер носили такие известные фальшивки, имеющие отношение к крымской истории, как «Записки готского топарха»[569], «Маджалисский документ»[570] или «византийская» рукопись о взятии турками Мангупа, купленная И. Андреевским, кстати, в лавке купца-караима в 1838 г.[571] С другой стороны, за каждой из этих фальшивок при желании можно найти те или иные скрытые политические или идеологические мотивы. Следует также припомнить наличие других поддельных исторических источников на тюркских языках. Наиболее любопытным в контексте нашей статьи будет, пожалуй, поддельный труд «История татарских ханов», якобы написанный Ибрахимом бен Али Кефеви. На деле эта «История», по-видимому, была сфальсифицирована в 30-е гг. XX в. татарским политическим деятелем и националистом Джафером Сейдаметом (1889–1960)[572]. Отметим, что Сейдамет лично знал Шапшала и его работы и использовал исторический пример «тюрков-караимов» в своих пантюркских идеологических целях[573]. Несомненными подделками являются также «Сказание о дочери Шана» Микаиля-Башту ибн Шаме Тебира и, по-видимому, «Рисале-и Татар-и Лех»[574].
Следует также отметить, что текст о «кровной мести» был самой важной, но далеко не единственной фальсификацией, сфабрикованной Шапшалом. Несомненной подделкой также являются некоторые «источники», находящиеся в его рукописных работах, опубликованных уже после смерти Шапшала его последователями. Среди них особо стоит выделить т. н. «хазарские» стихи (бейты), якобы свидетельствующие о происхождении караимов от хазар[575]. Кроме того, более чем сомнительной нам представляется также караимская песня на крымско-татарском о крымских народах, датированная якобы 1785 г.[576]
Большое сомнение также вызывает и опубликованное Шапшалом в Польше в 1934 г. письмо о визите знаменитого польского поэта Адама Мицкевича в караимскую общину Гезлева (Евпатории) в июне 1825 г.[577] Это письмо было чрезвычайно «удобно» найдено в 1934 г., в то время когда караимы так нуждались в благосклонности польского правительства. Несмотря на то что некоторые специалисты считают данное письмо подлинным[578], польский исследователь Ст. Маковский предположил, что здесь имеет место либо ошибка издателя письма С. Шапшала, либо сознательная мистификация. По его мнению, в пользу данной гипотезы свидетельствует ряд соображений, а именно отсутствие каких-либо других источников о столь ранней дате пребывания поэта в Крыму (июнь 1825 г.), а также отсутствие таких основополагающих элементов, как дата, обращение к адресату письма и подпись автора[579]. Однозначно говорить о подлинности или поддельности этого письма представляется затруднительным, пока не будет обнаружен его оригинал или полная факсимильная копия. Тем не менее хочется отметить, что власти города Евпатории, безусловно, поторопились с решением поместить мемориальную табличку на стене дома, где мог останавливаться Мицкевич, не проведя сначала всестороннего исследования этого вопроса.
Более того, как уже упоминалось выше, в результате своей общественной и академической деятельности Шапшал ввёл в оборот ряд никогда не существовавших псевдоисторических терминов и топонимов (например, «гахан» вместо евр. «гахам», «Балта-Тиймез» вместо традиционного «Иосафатова долина», «Чуфт/Джуфт-Кале» вместо «Чуфут-Калс» и т. п.). И наконец, он мифологизировал и тюркизировал представление о караимской истории и этногенезе в караимской общине в Восточной Европе, фактически подменив караимскую этническую идентичность — от традиционной иудео-караимской до псевдоисторической тюрко-хазаро-караимской. Пожалуй, прежде всего именно его мифологизаторская работа заставила нацистских идеологов поверить в несемитское происхождение караимов — и тем самым спасла караимов от ужасов Холокоста. Тем не менее благие намерения Шапшала и забота о выживании вверенной ему паствы никак не может служить оправданием в деле фальсификации документов уже после Второй мировой войны, когда караимам ничего не угрожало.
Какие же выводы может сделать читатель из данной статьи о несуществующей кровной вражде между крымскими караимами и запорожскими казаками? Представленные нами аргументы не оставляют никаких сомнений в том, что опубликованный Шапшалом текст никак не мог быть оригинальным документом. Кроме того, нами также публикуются малоизвестные данные о биографии казацкого полковника Ильяша Караимовича, который, как явствует из данной статьи, являясь важной фигурой польско-украинской истории, едва ли мог быть караимом как в этническом, так и в религиозном смысле этого слова. Как следствие, нами в очередной раз демонстрируется полная несостоятельность аргументации подавляющего числа современных караимских и некараимских авторов, ссылающихся на работы Шапшала и пытающихся представить торговцев и ремесленников караимов как военное сословие. Равно псевдоисторическим является также упоминающийся Шапшалом в тексте «документа» и в комментариях т. н. «культ священных дубов», никогда не практиковавшийся религиозными ригористами иудеями-караимами, а также созданные Шапшалом «топонимы» Чуфт-Кале и Балта-Тиймез. К сожалению, ссылки на эти абсолютные псевдоисторические топонимы и сюжеты являются общим местом в современной научной и популярной литературе в Крыму, Польше, Литве и Украине