Российской академией наук. На деле же книга рекомендована при покровительстве поэта-философа Котенева, чудиновской же секцией и приправлена рецензией восхищённого традиционалиста. Это умысел или недоразумение? Вот тот же Асов, знакомый многим, сидящим в этой аудитории, всё плачется о том, что «академическая наука нас не признаёт, издательство «Наука» нас не печатает». Хорошо, что пока ещё издательство «Наука» устояло, но вот с грифом Российской академии наук наконец напечатали. Это очень большое подспорье для того, чтобы пропагандировать дальше с новой силой все эти «влесопраславянские достижения».
Судя по тому, как складывается дискуссия, мне кажется, стоит подготовить по итогам нашего заседания некую декларацию и распространить её по журналам отделения, а также сделать коммюнике для более широкой прессы, чтобы привлечь внимание к этой проблеме. Мы надеемся, это первый наш круглый стол постоянно действующего семинара, который будет проходить под эгидой Отделения историко-филологических наук РАН. Обратите внимание, что на материалах стоит название: «Актуальное прошлое — наука и общество». Есть много тем, которые связывают события далёкого минувшего с тем, что происходит сейчас у нас. Это и гонка юбилеев, которая разворачивается на наших глазах, и проблемы преподавания истории, и ещё масса актуальных проблем истории, которые так или иначе уходят своими корнями в узкоспециальные вопросы. Поэтому не случайно, что наше первое заседание посвящено самому фундаменту исторической науки — источниковедению. Мы рассматриваем источниковую базу современных искажений прошлого. В её основе — фальсификация. Тем более что фальсификаторы очень часто обращаются к подделкам источников. Владимир Петрович Козлов рассказывал сегодня о типологии фальсификаций: мотивы для появления этих источников бывают разные. Но наиболее тревожный на сегодняшний день мотив связан с созданием на основе тех или иных придумок этнократической версии истории. Такие конструкции служат весьма приземлённым целям актуальной политики и идеологии, будь то байки о древнем величии русского, шире — славянского народа, будь то обоснования приоритетов тюркских или горских народов на Кавказе и т. д. Здесь очень важно хотя бы обозначить позицию науки в этом вопросе, не обольщаясь, конечно, что она станет массовой, а телеканалы и информационные ленты её подхватят. Скорее они подхватят как раз обратное, потому что все опровержения традиционного есть сенсация, а сенсация привлекает больше внимания зрителя и, соответственно, рекламодателя. Но в информационном поле должна существовать позиция Академии наук, чтобы не возникало вопросов о том, что РАН не представила соответствующей научной оценки этих фальшивок, и тем более чтобы не ссылались на Академию наук как организацию, поддерживающую псевдоучёных, подобных Чудинову.
В. П. Козлов: Андрей Евгеньевич, для меня новость, что под грифом Академии наук и учреждений нашего отделения выходят подобного рода книги. Как это вообще юридически могло произойти? И какие юридические меры Отделение истории Академии наук может принять?
А. Е. Петров: Тут юридические меры ни при чём, потому что Совет по мировой культуре не является советом в составе нашего отделения. Он является Советом при Президиуме РАН. Соответственно, Отделение историко-филологических наук не имеет никакого отношения к назначению, к его составу, к утверждению его основных направлений. Это делает Президиум Российской академии наук. Вообще этот совет очень большой. К его деятельности привлечены примерно 150 учёных. Там порядка 15–20 разных комиссий. Я уверен, что примерно треть сидящих в этом зале могут потом, посмотрев соответствующие бумаги, обнаружить себя в составе этого совета. Это не значит, что он плохо работает, он действительно делает по ряду направлений очень важные большие дела. Но в такой размытой аморфной структуре неизбежно возникают плохо контролируемые аппендиксы, наподобие упомянутой мною комиссии (или секции — я точно не помню, как называются подразделения совета) по культуре Древней Руси.
Е. А. Мельникова: Интересная информация к размышлению. Я хотела бы сейчас подробнее остановиться на теме народной этимологии как фальсификата исторического источника. Проблема уже была затронута Виктором Александровичем Шнирельманом. Народная этимология — это не только явление малограмотной речи, связанное с дилетантскими опытами, но и явление, которое широко в последнее время вошло в нашу историческую науку.
Народная этимология, как известно, — это осмысление слова путём его сближения со сходно звучащим словом. В отличие от научной этимологии, народная этимология основывается не на законах развития языка, а на случайном сходстве, созвучии слов. Среди огромного разнообразия народных этимологий можно выделить два основных типа этимологизирования. Первый — это фактически адаптация иноязычного слова, которая осуществляется при помощи модификации исходного слова таким образом, чтобы прояснить его смысл, сделать его понятным в контексте родного языка. Это такие классические примеры, как «полуклиника», «спинжак» — по аналогии со спиной, «вониль» — от слова «вонь» и т. д.
Слово равнозначно происхождению явлений или раскрывает его сущностные особенности. Я приведу буквально пару примеров. Ломоносов сополагал наименование «россияне» и глагол «рассеять», «рассеивать» и считал, что своё название россияне получили потому, что были рассеяны по многим странам. Что обосновывало величие российского славянского народа. Стремясь дополнить аргументацию восходящей к польской историографии XVI в. легенды о происхождении Рюрика из Пруссии, он ставил знак равенства между этнонимами «пруссы» и «руссы», объясняя происхождение первого следующим образом: «Когда Рурик с варягами русами переселился в Новгород, то по ним остались некие русы, которых и стали называть порусы». Точно так же слово «варяг» Ломоносов объяснял из слова «ворог». Есть и масса других этимологий.
Однако возникновение и развитие сравнительного языкознания отнюдь не положило конец созданию народных этимологий в исторической науке. Вплоть до настоящего времени народная этимология продолжает использоваться в исторической науке как объяснительный метод — так же, как её использовал в VII в. Исидор Севильский. Правда, прибегающие к ней историки, как правило, не имеют дополнительного филологического образования и не догадываются о том, что «говорят прозой», как не догадывался об этом и мольеровский Журден. Напомню старую истину: незнание законов не освобождает от ответственности. Блестящие образцы народных этимологий во множестве содержатся в трудах Бориса Александровича Рыбакова.
Я начну с таких крайне анекдотичных этимологий, как древнерусское «вельблуд» (верблюд), который Борис Александрович объяснял как «вельми блудливый». «Берлога» (логово медведя) — от немецкого Bär (медведь) и сокращенно «лог» (логово). Наиболее интересно для нас как историков его этимологизация летописных имён братьев Рюрика — Синеус и Трувор. «Синеус» — из якобы древнешведского sine hits и «Трувор» — из сочетания tru varing. Sine hus Борис Александрович переводил как «со своим домом», a tru varing — как «с верной дружиной». Эти этимологии являются прямым результатом категорического незнания не только древнешведского или древнеисландского, но и современных скандинавских языков, потому что слово hus — среднего рода, и, соответственно, притяжательное возвратное местоимение должно иметь форму sitt, а отнюдь не sine, и вообще слова sine нет, нет такого притяжательного местоимения. Есть sin, sina, sitt, но не sine. Видимо, в данном случае повлиял латинский предлог, традиционная формула: ab, de, sine и т. д., но не древнешведский. Более того, притяжательное местоимение в древнескандинавских языках всегда стояло в постпозиции — после определяемого слова, а не перед ним. То есть Sine hus — «со своим домом» — совершенно невозможная этимология. Точно так же дело обстоит и с tru varing. Меня изумляет, что в современных работах историков и археологов этимология sine hus продолжает воспроизводиться при всей её очевидной несуразности. Причём людьми, которые прекрасно говорят по-шведски. Тем не менее сила инерции заставляет их воспроизводить ее.
Но с этимологиями Бориса Александровича — чрезвычайно интересная вещь. Можно рассматривать их как курьёз. По той причине, что Борис Александрович, как правило, не делал исторических выводов из этих этимологий. Ведь этимология о братцах Рюрика даёт основание для далеко идущих рассуждений на тему о том, что летописец, как писал Борис Александрович, не до конца понял текст и потому неправильно перевёл его. Вместо sine hus — Синеус. Это означает, что летописец имел в руках древнешведский текст. Соответственно, «Сказание о призвании варягов» изначально существовало на древнескандинавском языке и продолжало существовать на таковом же на протяжении двух столетий. Это ведёт к вопросу о степени ассимиляции скандинавов, о сохранении скандинавской культуры и другим вопросам, которые крайне порадовали бы душу норманиста, если бы хоть один норманист принял бы эту этимологию всерьёз. Борис Александрович этих выводов не делал.
Фальсификатом народная этимология становится в том случае, когда она используется для построения неких исторических конструкций для исторических выводов. В этом случае народная этимология уже не является простой игрой ума, а используется в определённых целях. Конечно, в её основе лежит неграмотность этимологизатора, но и преднамеренное желание найти аргументы тем своим изначально заданным построениям, которые не находят других, более серьёзных и научных аргументов.
Приведу один зарубежный пример. Известный путешественник, норвежский национальный герой Тур Хейердал за 10 лет до своей смерти впервые обратил внимание на легенду о происхождении скандинавов из Азии, которую подробно рассказал Снорри Стурлусон в первой половине XIII в., но которая существовала и до него. Это традиционная европейская средневековая легенда о переселении народа, миграции на новую родину. По Снорри, скандинавы, асы — одна из групп языческих богов во главе с Одиным — пришли из Азии. В доказательство — та же самая народная этимология: «Азия» — «асы», хотя здесь ничего общего нет. Из Азии они мирно прошли через Европу, переселились сначала в Данию, затем в Швецию и Норвегию. От них происходят все правители скандинавских стран. Для Снорри это была естественная попытка объяснить происхождение скандинавов и те миграционные процессы, которые происходили в эпоху Великого переселения народов. Воспоминания о них были интерпретированы как миграция скандинавов из Азии.