Не торопясь, скользила мимо.
«Ты вызвал Жоржа на дуэль?»
Алешкины глаза горели,
Он был взволнован, на пределе,
Как будто в нем буянил хмель.
Героями чужих баталий
Мы мним себя из-за регалий.
«Дуэли были под запретом, – [52]
Вздохнул протяжно адмирал. —
Жорж в поединках был эстетом,
И только шпагу обнажал».[53]
«Но ты же вызвал подлеца?»
Алешка глянул на отца.
«Наутро мы дрались на пляже,
Подальше от дворцовой стражи.
Я дважды ранен, он убит,
А след клинка ношу поныне,
Послание моей гордыне —
В то утро не был я побрит.
Не миновать бы трибунала,
Да, княжье слово оправдало».
«Так вот откуда этот шрам!»
Мальчишка в восхищеньи замер.
«Ведь это гордость, а не срам,
Отметка за крутой экзамен».
Остывший пепел горкой серой,
Как будто времени был мерой,
Им намекал, что, мол, пора,
Все остальное мишура.
«Хочу, чтоб ты запомнил крепко, —
Сказал спокойно адмирал, —
Молчать ты слово нынче дал
О тайне царственного предка.
И не смотри, что ты безус,
Прибавит годы этот груз».
«Отец, я слово дворянина…» —
Юнец запнулся в тот же миг,
Поняв, что в роль чужого сына
Он так негаданно проник.
Чужая честь, чужая тайна,
Хоть и открытая случайно,
Невольно сердце обожгло,
Как будто он затеял зло.
«Ну, полно! Что ты в самом деле?
Меж нами клятвы ни к чему,
И верность слову своему
Ты твердо сохранял доселе».
В коротком русском слове «честь»
Глубокий смысл. Тому бог весть.
«И помни, милый, не случайно
Ты носишь имя Алексей.[54]
Сокрыта в нем простая тайна —
Защита, смысл жизни всей.
Чтоб дом наш не постигли беды,
Сражались прадеды и деды,
И каждый звался Алексей,
Защитник, а не фарисей.[55]
Тебе начертано судьбою
Таким же воином скоро стать,
Не поворачивая вспять,
Всегда вперед, готовым к бою.
Узнав свое предназначенье,
Не распыляйся на влеченье».
Они сидели в кабинете,
В объятьях гулкой тишины,
И тень от кресла на паркете
Уткнулась в плинтус у стены.
В раздумьях черное пятно
Застыло, словно мудрено
Ему на белое взобраться,
Хотя они по сути братья.
Две стороны одной медали.
Счастливцам – радость, павшим – зло.
Но одному вот повезло,
И все его добром назвали.
Лишь на востоке грани мнимы,
Там инь и янь неразделимы.[56]
Глава V
В огнях купался Питер томный,
Вознесший роскошь до небес,
Как перстень на руке нескромный
У мужика, что валит лес.
В надменном свете царских окон,
Где бриллиант, вплетенный в локон,
Сверкал мазурке легкой в такт
Среди мундиров, шпор и шпаг,
Дворцовой площади равнина
Фасадом Зимнего дворца,
Горящего в ночи венца,
Окаймлена наполовину.
Померкли Рим, Париж, Берлин,
Один остался господин.
Шумит дворцовое веселье,
Дает императрица бал.
Браслеты, кольца, ожерелья
Горят в огнях среди зеркал.
Шуршат роскошные наряды,
А следом пламенные взгляды.
Всяк, двинувшись вперед шажком,
Следит, глаза скосив тайком.
И только бравые гусары,[57]
В улыбках души обнажив,
На зависть тех, кто уж плешив,
Вальсируют, забыв сигары.[58]
Судьба балует смельчаков,
Лишая толстых кошельков.
Невесты пышными рядами
Вздыхают молча у колонн.
Поручик томно шепчет даме
О том, как страстно он влюблен.
Судачат кумушки о браке
Мужчины стройном в черном фраке,
Что взял в приданное завод
И нынче славно заживет.
А девушки хранят молчанье,
Чтоб не нарушить этикет,
В руках лишь веер и букет,[59]
В блокноте – танцев расписанье.
Где имена стоят рядком,
И кто-то вычеркнут тайком.[60]
С четой родителей Алешка
Впервые тоже зван на бал.[61]
В большой карете, не на дрожках,[62]
К дворцу степенно подъезжал.
У входа суетятся слуги,
От факелов светло в округе.
Играет пламень на штыках
И у гвардейцев на щеках.
Шум голосов, как гул сраженья,
По коридорам нарастал,
Когда же дверь открыли в зал,
Он не сдержал вздох удивленья.
Да, все когда-то в первый раз
Дается каждому из нас.
Кружатся пары в вальсе венском,
И всем слышна издалека
В убогом крае деревенском
Австрийца нотная строка.[63]
Блистают дамы совершенством,
Невесты – будущим блаженством.
Теснит мундир нахрапом фрак,
Как боцман в кубрике салаг.[64]
Едва касаясь эполета
В перчатке узкая рука
Так невесома и хрупка,
Что из бойца творит поэта.
Взгляд озорной прекрасных глаз
Мужчин пленяет всякий раз.
В честь возвращенья из похода
Отряда русских кораблей
Семейный бал. Вот нынче мода —
Звать в гости взрослых и детей.
Освоившись, они мелькали
Везде, а в танцевальном зале
Кружились в парах, строже став,
Как то предписывал устав.
У юношей на бледных лицах
Надменность спрятала азарт.
Уже родился Бонапарт,
Мечтавший славою упиться.
И дух великих перемен
Витал среди дворцовых стен.
Но близость ангельского лика
И томный взгляд из-под ресниц,
Как вспышка солнечного блика,
Стирали множество границ.
Рука на талии немела,
Касаясь девственного тела,
И выдавал сердечный ритм,
Что он ее боготворит.
Казалось, спали музыканты,
Иль вписан в ноты лишний такт.
Сбивался с шага, как простак,
Запутавшись в простом анданте.[65]
Но танцевальный этикет[66]
Всех выручал, подав совет.
Средь прочих пар закончив танец,
Алешка сдержанно кивнул.
Пылал предательский румянец
От носа до широких скул.
Он ей открылся в центре зала,
Чтоб по дороге все сказала —
Взаимно чувство или нет,
Но девушка молчит в ответ.
В его глазах блестит обида,
И кажется, что шум вокруг —
Насмешки всех ее подруг,
Готовящих ему корриду.
От улюлюканья толпы
И бык взметнется на дыбы.
Рука в перчатке белоснежной
Туманом на его руке
Лежит в прохладе безмятежной,
Уснув от ветра вдалеке.
Так невесома и беспечна,
В изящных формах безупречна,
Для поцелуя создана,
Одарит ласкою сполна.
И с каждым шагом до колонны,
Где ждет партнершу ее мать,
Он начинает вновь мечтать,
Что встречен будет благосклонно.
И чувства вспыхнут в резонанс,
И новый вальс подарит шанс.
Но нынче в танцевальной книжке[67]
Уж записей свободных нет.
Судьба противится парнишке
Сегодня получить ответ.
Померкли свечи в пышном зале,
И музыка слышна едва ли.
Он одинок среди толпы,
И все мечты его глупы.
Пылают щеки от позора,
Отвергнут на глазах у всех,
Казалось, близок был успех,
Но все утеряно так скоро.
Кто мог из нас в пятнадцать лет
Прожить с позором, шедшим вслед.
Пусть так, и он теперь в раздоре
С той, что мерещилась во снах.
Искать ли виноватых в ссоре,
Когда весь мир повержен в прах.
Скорее прочь из душной залы,
И в клочья эти мадригалы.
Но рядом голос: «Алексей,
Что, брат, фиаско жизни всей?»
Дыханье враз перехватило,
Заледенело все внутри,
И будто разом звонари
Ударили, что было силы.
Узнавший пламенный секрет
Над нами властен много лет.
Глаза сверкнули, как кинжалы,
И заиграли желваки.
Ухмылкою воображалы.
Сражен Алешка по-мужски.
«Изволите смеяться, сударь?» —
«Ой, страшно. Шел бы ты отсюда!»
И подпевал нестройный хор
На издевательства был скор.
«Вы оскорбили дворянина!» —
Рука рванулась, но эфес
Был дома, волею небес
Пыл охладив гардемарина.
Враги. К чему здесь канитель.
Был брошен вызов на дуэль.
Нашлись обоим секунданты,
Оружьем выбраны клинки.
Сошлись в подробностях педанты
Наутро биться у реки.
Круг посвященных клятвой связан
О том, что встретятся под вязом[68]
Бретеры в утренний туман[69]
И не придет тот, кто не зван.
Обоих душит жажда мести,
И не страшит большой скандал,
А выжившего – трибунал.
Что жизнь? Ведь речь идет о чести!