Полоса Поганой земли, появившаяся два десятка оборотов назад, медленно расползается в разные стороны. Пятна — небольшие участки земли, затянутые серым туманом — появляются не дальше лиги от границы перекрывшей материк мерзости, и, если какое-нибудь из них не зачистить от бесноватых в течение суток, Погань протянется вперёд, и назад её уже будет не сдвинуть.
Рыцари и солдаты из стоящего неподалёку гарнизона, конечно, стараются, но и у них порой случаются неприятности. Ведь иногда с Пятном приходят по-настоящему страшные твари.
Своих убитых служивые сжигают на кострах за деревней, всех остальных привозят ко мне. Согласно святому писанию, огонь отправляет их души прямиком в Ашгард — Крепость Светлого бога, где они встают на защиту Эритеи. Тех же, кто связался с Хаосом или Смертью, нужно закапывать в освященной земле. Пока полностью не сгниет тело, похороненные не могут присоединиться к легионам нежити и Хаоса на Туманных Равнинах. Только вот когда Погань доползет до этого кладбища, все условности пропадут.
Оставив лошадь с телегой на улице, я зашёл в дом и, усевшись на лежак, подвинул к себе раскрытую книгу. Бесноватые подождут, им-то уже, наверное, все равно, ну а у меня сейчас есть занятия поважнее.
Проблема заключается в листьях синей акации, которых уже почти не осталось, и, если я не найду способ избавиться от зависимости, Печать Льда меня гарантированно убьёт. Нет, не все так, разумеется, плохо, и за реагентом можно съездить в Лигею, но я не могу оставлять кладбище больше чем на три дня. По крайней мере, до того времени, пока не закончу здесь все дела.
Листья синей акации, или «иглы», как их называют в империи, при регулярном приеме внутрь усиливают Печать Льда и при большом везении могут наградить несколькими дополнительными заклинаниями. Проблема в том, что, после прекращения приема, через какое-то время ты начинаешь испытывать во всем теле жуткую боль, такую, что не помогает даже голубой сахар. Больше двадцати оборотов я жру эти листья, не имея возможности остановиться, и самое обидное, что чудес не случилось и никаких новых заклинаний я не приобрёл.
Печать Льда обычно даёт всем носителям стойкость к морозу вместе с дополнительной регенерацией, и я сейчас могу путешествовать по Снежной стране не надевая тёплых вещей. Мелкие порезы затягиваются мгновенно, сломанные кости срастаются за пару дней, и, казалось бы, нужно радоваться, но Отмеченный без боевого заклинания — это как обычному человеку отрезать обе руки.
Печать же Тьмы, помимо способности видеть в ночи, даровала мне возможность уничтожать заклинания в небольшом радиусе, что тоже, в общем-то, не является боевым заклинанием, и поэтому полагаться я могу только на свой меч. Ведь не просто же так Конрад столько времени обучал меня владению оружием, а потом еще и отправил в Варату учиться у лучших мастеров. Нет, с мечом-то я, конечно, обращаюсь неплохо, но если бы тогда остался в Агире, то, возможно, мой названный отец сейчас был бы жив. Впрочем, семья Конрада в безопасности, убийцы отправились следом за графом, да вот только мне от этого как-то не легче…
Я вздохнул, сделал глоток травяного настоя из кружки и аккуратно разгладил ладонью выцветшие страницы. «Занимательные рассуждения обо всех шести Элементах и их носителях»… Мне неизвестно, где дядька Освальд раздобыл эту книгу, но по виду она никак не младше Лоранской империи. Жаль только, нужной информации я пока не нашёл. Впрочем, тут осталась четверть страниц, так что надежда еще не умерла окончательно…
— Р-рони! Р-рони! Т-ты здесь? — донесшийся с улицы голос заставил меня улыбнуться.
Я аккуратно заложил страницу лучиной, убрал книгу и, выйдя на улицу, помахал рукой стоящей возле ворот женщине.
Невысокая, в простой заштопанной одежде — Анна была единственным человеком в округе, к которому я испытывал хоть какую-то симпатию. Несколько оборотов назад она с мужем попала в Пятно и каким-то чудом из него выбралась, серьезно повредившись рассудком.
Это Отмеченным, кроме чудовищ, в туманной мерзости ничего не грозит. Солдаты и рыцари ходят в рейды в зачарованной броне. Ну а те, кто не имеет такой защиты, в Пятне мгновенно превращаются в бесноватых. Собственно, все эти бесноватые когда-то были обычными людьми, которым не повезло жить в трех захваченных Поганью королевствах. Хаос серьезно изменил им сознание и внешность, наделив при этом нечеловеческой силой. Наверное, их как-то можно спасти, но я о таком ни разу не слышал, а Анна… Потеряв мужа, молодая женщина замкнулась в себе и практически не общается с односельчанами. Считается, что все блаженные находятся под присмотром Светлого бога, поэтому вдвойне непонятно, чего такого она нашла во мне? Возможно, чувствует гораздо больше, чем все остальные?..
— Р-рони, мне м-можно з-зайти? — как всегда в таких случаях, спросила Анна и, дождавшись утвердительного кивка, вошла на территорию кладбища.
Прижимая к груди кувшин с молоком и завёрнутый в тряпицу кусок серого хлеба, она осторожно проскользнула мимо меня в дом и, выложив продукты на стол, села на скамейку напротив.
Вот уже целый оборот один-два раза в декаду Анна приходит ко мне, молча смотрит, как я ем, и, забрав кувшин, так же молча уходит обратно в деревню. Каждый раз я пытаюсь дать ей хоть сколько-то денег, но она берет их не чаще одного раза в месяц и всегда только семь монет. Наверное, на них она и покупает хлеб с молоком.
— Спасибо, — улыбнулся я и, усевшись за стол, развернул принесенное угощение.
Есть не хотелось, да и не очень я люблю молоко, но все равно всегда съедаю все без остатка. И совсем не потому, что дары блаженной — это, по сути, дары Светлого бога. Мне просто не хочется обижать эту маленькую добрую женщину, так похожую на мою мать. Причина только в этом, потому как к самому Отрису у меня слишком много вопросов. Впрочем, и у него ко мне, наверное, тоже… Скольких его слуг я уже отправил в Ашгард? Два? Три десятка? Но эти твари убили Конрада, и мой счет к ним еще не погашен…
Хлеб был вчерашний, а молоко — парное, еще теплое. Я не знаю, но, наверное, когда я отсюда уеду, мне будет не хватать Анны и таких вот молчаливых посиделок. Слишком уж мало у меня осталось друзей. Семья Конрада, десяток дворян Агира, дядька Освальд и эта маленькая женщина. Закончив тут все дела, я бы обязательно взял Анну с собой, да вот только некуда мне ее брать. Кенай исчез, Агир захвачен, и со всех сторон меня окружают враги. Ведь что Погань, что эти ублюдки в белых плащах — все едино. Однако сдаваться нельзя, и, если есть хотя бы призрачный шанс все вернуть, нужно попытаться этим шансом воспользоваться. Надеюсь, дядька Освальд не ошибается, и у него все получится…
— Т-тебе н-надо уходить, Р-рони, — словно прочитав мои мысли, неожиданно произнесла Анна. Женщина поднялась со скамьи, подошла к полке, на которой стояли корявые фигурки, вырезанные мной из дерева на досуге, и указала рукой на однорогого демона. — Они уже встали на т-твой след, и одному т-тебе с н-ними не с-справиться.
Случившееся было настолько неожиданным, что я так и замер с куском хлеба в руке. В доме Анна всегда молчала, а тут… И при чём здесь, интересно, демоны? Им-то я за каким бесом понадобился? Вроде никому дорогу не переходил, да и с Отрисом у меня дружбы не водится. Я скорее поверю в визит белых братьев с требованием заплатить по счетам.
— И куда же мне, по-твоему, нужно идти? — отойдя от шока, спросил я и, поднявшись из-за стола, тоже подошёл к полке с фигурками.
— С-старый храм на в-высокой г-горе, — обернувшись, ответила Анна. — К-куда бы т-ты ни шёл, р-рано или п-поздно окажешься там. Вопрос, ск-колько времени з-займёт у тебя д-дорога.
Женщина говорила слишком уж складно, но у блаженных случаются просветления, и только идиот в такие моменты не прислушается к их словам…
— А что это за храм? — осторожно уточнил я. — Кому он посвящён?
— Я н-не знаю, просто вижу, — Анна взяла с полки фигурку рыцаря и умоляюще посмотрела мне в глаза: — М-можно, я возьму это н-на память? Мне будет не х-хватать тебя, Р-рони…
— Да, конечно, — кивнул я. — Ты можешь забрать их все, и вот ещё, — я вытащил из кармана кошелёк с серебром и протянул его Анне. — Мне оно не нужно, а тебе, наверное, пригодится.
Анна взяла деньги и благодарно кивнула:
— С-спасибо, я помолюсь за тебя Отрису.
— Лучше уж Шаме, — грустно улыбнулся я ей. — Светлый бог мне вряд ли поможет…
— Н-не говори так, Р-рони, — покачала головой Анна. — Я вижу т-твою боль, но п-поверь, Отрис тут ни п-при чём. Даже р-родители не всегда в ответе за с-своих детей…
Произнеся это, Анна опустила голову и быстро вышла из сторожки. Я посмотрел ей вслед, перевёл взгляд на недопитый кувшин, вздохнул и вернулся за стол. Дерьмо… Вот только демонов мне не хватало для полного счастья. Нет, вряд ли, конечно, моя скромная персона заинтересует кого-то из владык Хаоса или их младших собратьев, но сам факт, что тобой кто-то интересуется тогда, когда ты торчишь на кладбище в трёх лигах от Поганой земли… Нет, можно, конечно, отмахнуться от слов блаженной, но что-то мне подсказывает, что делать этого не стоит. С другой стороны, я все равно ведь собирался послезавтра ехать к Освальду в Джарту, вот с ним как раз и посоветуюсь на эту тему. У алхимика остался небольшой запас листьев акации, и, если мне придётся сворачивать тут свои дела, их как раз хватит для того, чтобы добраться в Лигею.
После памятного рейда, закончившегося полным разгромом армии Ордена, норты серьезно укрепили крепость на входе в страну и перестали продавать иглы имперским торговцам. Нет, торговля продолжается, но товар теперь могут возить только Отмеченные Печатью Льда, а таких в Лоране немного. Меня же норты считают своим, ведь я прожил в Лигее почти оборот и даже имею там кровного брата. Алеса, правда, не видел с тех самых пор, знаю только, что с ним все в порядке. Северяне вообще живут гораздо дольше людей, поэтому взросление у них наступает оборотов на десять позже. Если верить их же рассказам, мой кровный брат только-только вышел из подросткового возраста. Тридцать два оборота мужику, ну да…