Сезоны в этом мире хоть и поддавались некоторой закономерности, но она была отнюдь не такая простая, как смена времен года на Земле. Цикл здесь длился больше пяти лет, и внутри него царила такая чехарда из разных сезонов, межсезоний, исключений и условий наступления следующего сезона, что только местные синоптики — шаманы, могли достаточно уверенно предсказать, как поведет себя туман на следующий день.
Да, сезоны в этом мире мерялись туманом. Исключительно им. Температура на холме всегда была примерно одна, ночью прохладно, днем тепло. Дождь всегда шел вечером, сразу после заката основного солнца. Все было постоянно, кроме тумана, который то поднимался вверх по склонам холма, то опускался ниже.
Этот туман решал, какой будет урожай. Каких богов будут воспевать в храмах. Сколько новых воинов призовут. Он влиял на людей в этом мире также как вода на жителей пустыни. Как ранние заморозки до первого снега. Как ураганы в прибрежных районах.
Часто, туман один решал, выживут ли они, или нет.
Никто не смел ходить в глубоком тумане. Это была как другая страна, в которой прятались чудовища. Откуда простые смертные никогда не возвращались. Связь между городами-холмами была возможна лишь в сезон ветров, в сезон низкого тумана. Редкий сезон, наступающий не каждый год в пересчете на мое время.
Странный мир, но это мой второй мир. Вернее, первый, если не считать Землю. Поэтому я его любил. Мой первый переход, мой первый призыв. Этот город–холм был для меня как будто живая история, место моих любимых воспоминаний. Место, где меня научили владеть клинками.
Место, где меня научили любить. Не просто лишили девственности, а именно научили любить. Многие здешние подходы к вожделению авторам Камасутры и не снились. Эмоции, которые я получал здесь, я редко чувствовал где-то еще.
Пора было представиться королеве.
Я аккуратно отодвинул камень, так и плюнув на свои подсчеты. Мало того, что сезоны менялись здесь весьма своенравно, но еще и я не сидел на месте все то время, которое отсутствовал здесь. И успел побывать не только на Земле. И время везде текло по-разному. Проще было посмотреть самому, чем пытаться свести воедино все числа.
За камнем была непроглядная тьма, чуть ли не хуже, чем в пещере. На мгновение я испугался, как настоящий житель этого мира. Испугался того, что неожиданно оказался в глубоком тумане.
Отшатнулся назад, в пещеру, постоял мгновение, но потом все-таки сделал аккуратный шаг вперед, нащупав на поясе рукоятки ножей-мачете, основного местного оружия. В этом мире я давно научился чувствовать туман по влажности воздуха вокруг. И сейчас она была явно недостаточна для паники.
Вышел из пещеры. Поднял голову.
Звезды были видны. Но в дымке. С учетом расположения пещеры, либо я попал в самое начало, либо в самый конец сезона высоких туманов.
В свою удачу я верил не слишком, и сразу приготовился к тому, что самый опасный сезон лишь начинался.
Одна местная поговорка объясняла все: «мечи нужны для двух сезонов». Никто никогда здесь не расшифровывал, для каких именно. Всем и так было ясно, для каких. Для сезона ветров, когда туман опускался так низко, что позволял добираться до соседних городов. И это открывало путь не одной торговле, но и войне.
Для сезона высоких туманов, когда туман поднимался так высоко, что чудовища могли пожрать город, если он недостаточно защищен, расположен на недостаточно ветреном холме, или на недостаточно высоком. Или, если городу просто не повезет.
Так что в городе сейчас наверняка точили мечи.
Сутки здесь были короче, где-то на треть. Провести точные вычисления мне как-то не удавалось, не к чему было привязаться. Недель в местном календаре не было, месяцев тоже — лишь сезоны, да и те к понятию «календарь» отнести было сложно. Путаница возникала не только в длине суток, сезонов, но и в самом времени. Я просто не знал, что с чем соотнести — слишком много оказывалось неизвестных.
Слишком темные ночи на этой планете. Нет луны, хотя звезды светили слегка поярче, чем на Земле. Наверное, она была где-то чуть ближе к центру галактики, но это все, что я мог сказать. Не силен в астрономии. А с практической точки зрения, понимание того, где именно находится эта планета, эта звезда, в нашей ли галактике вообще — все эти знания мне ничуть не помогали.
Звездный корабль мне сюда не снарядить. Ни сегодня, ни через сто лет. Никогда.
Слишком темные здесь ночи. Да еще и в тумане.
Воспоминание о тумане вызвали рефлекторное движение. Оба ножа вышли из ножен на несколько сантиметров, после чего так и застыли. Оба ножа — чтобы резать, отмахиваться, отрубать. Колоть в тумане обычно некого, нечего.
Хорошо, что я помнил тропинку от пещеры до ближайших ворот, помнил ногами. Хорошо, что ножи не прикипели к ножнам, пока меня не было.
Хорошо, что туман не густой.
Стража у ворот была усилена. Город не рассчитывал на крепость стен — только не против тумана. Но стены все же были, существовали как формальная граница между городом и враждебным внешним миром. А раз были стены, то присутствовали и ворота. К городу вело пять дорог, проторенных в холмах и скалах, и для каждой из них в стене были ворота.
Они всегда были открыты. И всегда охранялись. Но если в низкие сезоны на воротах можно было встретить лишь пару ленивых стражников, то сейчас их прикрывала элита. Гвардия королевы, с глевиями на укороченных древках. Два туманных бойца, из тех, что специально тренируются, чтобы воевать с чудовищами. Я занимался с ними, долго, именно от них у меня два длинных ножа — мачете. В отряде туманных бойцов всего сотня, не больше. Далеко не все справляются. Далеко не все проходят испытание.
Но и это было не все. У ворот сидел слепец. Я не смог бы сказать, сколько их в городе, но был уверен, что не больше пары десятков. Эти воины лишали себя зрения, полностью, а не просто ограничивались повязкой на глаза во время тренировок, как делали туманные бойцы. Вряд ли слепец мог противостоять в бою против даже обычного гвардейца. В обычном бою. Но вот в темноте он оказывался лучшим. В темноте, или в тумане. Потому что он находился в темноте всегда.
Слепцы не подчинялись никому. Воевали тогда, когда считали нужным. Уходили в верхний туман и могли проводить в нем недели. Это был скорее религиозный орден, поставивший своей целью борьбу с чудовищами, нежели военное подразделение.
Слепец «увидел» меня первым. Он шевельнул головой, ловя звуки моих шагов в тумане. Видно было, что воины нервничают, потому что городская стража начала вытягивать мечи сразу после движения слепца. Умные ребята, не тешили себя надеждой что-то рассмотреть в ночной дымке. Следили за тем, кто способен их предупредить.
Я вынул нож и ударил им плашмя по камню, заставляя людей у ворот успокоиться. Им еще хватит поводов понервничать и без меня.
Чудовища не носят доспехи и не пользуются оружием. Так что кто бы ни лязгал железом в тумане — был не страшен.
— Скиталец, — безошибочно угадал слепой. Он не повернулся в мою сторону, не сделали ни одного лишнего движения. Лишь слегка поднял уголки губ, изображая улыбку. Нет, скорее усмешку. Он не был слепым от рождения, вступление в орден возможно начиная с пятнадцати лет. Вступали зрячие. Бывали и исключения — слепые от рождения дети, которых орден забирал всегда, но такое случалось здесь один-два раза за поколение.
Он не был слепым от рождения, и еще помнил, как выглядит улыбка, и усмешка, и мог воспроизвести их на своем лице, лишь не имея возможности убедиться в их точности.
— Он самый, — подтвердил я, театрально появляясь из дымки.
Здесь, в этом городе, меня все называли скитальцем. Не путать с пилигримами, что бродили от города к городу в сезоны низких туманов, и бродягами, делавшими тоже самое, просто по другим причинам. Таких было мало, но они все же были, хотя ни пилигримов, ни бродяг нигде не любили.
Но терпели. Среди них могли быть шпионы. Но только они приносили информацию о происходящем в других городах.
— Добро пожаловать на Холм, — буркнул начальник стражи. Обязательная фраза для любого гостя. А так как стражник не понимал, к кому меня причислить, то произнес именно ее. С одной стороны — я никогда не был ни в одном городе, кроме этого. С другой — и в этом городе я находился не всегда.
Вокруг меня здесь вообще был ореол таинственности. Я единственный, кто исчезал в тумане и не возвращался целыми сезонами, прячась где-то в скалах. И каждый раз возвращаясь живым.
Мою тайну давно бы выпытали из меня каленым железом, но ко мне благоволила королева, и никто не смел трогать странного скитальца, находящегося под ее защитой.
Ну, а королева — она знала. С самого начала.
Именно она научила меня местному наречию, когда я впервые здесь появился. И многому еще.
— Видел чего? — стараясь звучать равнодушно, спросил стражник.
— Нет, — качнул я головой, — в окрестностях все тихо.
— Они появятся, — уверенно сказал Слепец.
Словно в такт его словам, на вершине холма ударил колокол. Его так и звали — «главный Слепец». Самый важный артефакт ордена. Он не отмерял время, он вообще молчал почти всегда. Лишь в сезоны высоких туманов в него кто-то ударял.
Говорят, слепцы научились ловить отраженный от скал звук, и по нему определять приближение чудовищ.
Я верю.
Звук колокола мягко утонул в тумане. Эха никто и не ждал. Может, слепцы что-то и слышали, но я на это был неспособен.
Но звук все равно был красив. Редко удавалось услышать этот колокол. К счастью — редко. Но когда удавалось, мне всегда хотелось встать и послушать, как тихо тает его звон.
Я люблю этот город на холме, тонущем в тумане.
И этот странный и опасный мир я тоже люблю.
Королева слушала начальника городской стражи, казалось, невнимательно.
Замок размещался на самой высокой точке холма. И в этом мире это было даже важнее, чем во времена феодалов на Земле. Туман заставлял карабкаться вверх, все выше и выше.