Фантастика 2025-27 — страница 534 из 1301

— Не вам судить!

— Отчего же? — пожал он плечами. — Как раз мне и таким, как я, это хорошо видно. Когда перед тобой раненый, которому несвоевременно и неправильно оказали первую помощь… Когда он умирает на твоих глазах от гангрены… Для тех, кто в штабах, эти смерти — всего лишь цифры, палочки с нулями. Они не слышат стонов и криков, не видят глаз умирающих. А ты не можешь оказать им помощь, потому что бессилен. Поздно.

Эти слова ввергли Марию в смущение. Она ждала от посетителя оправданий, попытки обелить себя, но тот не собирался этого делать. Более того, обвинял ее. Пусть косвенно, но однозначно: ответственность за назначенных чиновников несет государыня. Марию охватило раздражение.

— Почему вы думаете, что ваши предложения пойдут на пользу? Знаете, сколько таких прожектов поступает в канцелярии министерств и ведомств? Их авторы мнят себя спасителями Отечества, — сказала она с сарказмом. — Возможно, существующая система помощи раненым несовершенна. Но она работает. А вот насчет вашей неизвестно. К тому же менять в ходе войны…

— Война — как раз то время, когда все можно и нужно менять. Она высвечивает недостатки, которые не видны в мирные годы. Казавшиеся боевыми генералы теряются в сражении. Тактика, которой обучали войска, оказывается непригодной в изменившихся условиях (Мария невольно вспомнила поездку на полигон). Появляются новые виды оружия, меняются представления о морали. До войны Германия считалась цивилизованной страной, а ее подданные — образованными и культурными людьми. Сегодня мы видим варваров, которые не стесняются убивать пленных и медицинский персонал лазаретов. Что до моих предложений, то они основаны методах великого врача, основателя русской военно-полевой хирургии Николая Ивановича Пирогова. Потому они и нашли поддержку у коллег.

«А он не глуп, — подумала Мария, — очень даже не глуп».

— Почему вы не обратились с этим ко мне? Зачем впутали в дело репортера? Да еще враждебной трону газеты?

— А я бы смог получить у вас аудиенцию?

Мария сердито засопела. Посетитель был прав, и это злило.

— Что до репортера враждебной газеты, — невозмутимо продолжил Довнар-Подляский, — то это лучший способ быть услышанным в верхах. Мое присутствие здесь это убедительно доказывает.

«Хам! — решила Мария. — Наглый и циничный хам, для которого нет ничего святого. Ну, погоди! Попляшешь ты у меня!»

— Предположим, что вы правы, — сказала, с трудом сохраняя невозмутимость. — И кого вы видите руководителем санитарной службы армии? Уж не себя ли?

— Я не обладаю для этого необходимыми опытом и знаниями. Хороших врачей в России много. Например, Бурденко.

— Николай Нилович? — удивилась императрица. Благодаря дочери, она хорошо знала выдающихся врачей, а память на имена у нее была профессиональной. — Он замечательный доктор. Но справится ли с такой махиной?

— Несомненно. Николай Нилович — гениальный хирург, но как организатор не хуже. Имел возможность в этом убедиться. Если эта кандидатура почему-то не устраивает, поручите дело Николаю Александровичу Вельяминову. Тем более что он тайный советник, и его не придется, как Бурденко, повышать в чине через несколько ступеней. А Николаю Ниловичу я бы доверил заведовать хирургической частью Главного санитарного управления. Не устраивают Вельяминов и Бурденко? Есть Роман Романович Вреден, главный хирург Южного фронта. Или Сергей Романович Миротворцев. Блестящих врачей и замечательных руководителей, как я говорил, в России много.

«Подготовился, — поняла Мария. — Знал, что его призовут к разговору. Хам рыжий!»

— Я подумаю над этим, — сказала сухо. — А теперь давайте поговорим о другом. Я не могу оставить без последствий вашу выходку. Ваше интервью нанесло вред Отечеству. Наши враги потирают руки. У них появился повод злословить. Великая Россия не в состоянии оказать достойную помощь раненым! Прогнившее самодержавие назначает на ответственные посты неспособных людей! Войну с такими не выиграть. Вы это осознаете?

— Нельзя приготовить омлет, не разбив яиц.

— Вы наглец, господин зауряд-врач!

— Я уже слышал это, ваше императорское величество, — улыбнулся Довнар-Подляский. — И тоже из августейших уст.

— Не боитесь?

— Я зауряд-врач, — пожал он плечами. — Дальше фронта не пошлют.

— Вот туда вы и отправитесь!

— Не в первый раз.

— Подите вон!

— Честь имею!

Довнар-Подляский щелкнул каблуками и, сделав поворот кругом, вышел из кабинета. Причем, проделал это не без изящества. «Выправка у него офицерская, — невольно заметила императрица. — Интересно, откуда? Штатский человек. Ничего. Надеюсь, свист пуль выбьет из него наглость. Или же мозги…»

Состоявший разговор разозлил ее, но ненадолго. Бывало и более неприятное. Этот случай даже полезен. Муравьева давно следовало заменить, а тут повод представился. Врач во главе санитарного управления? Почему бы и нет? Это успокоит общественность. Нужного человека найти не сложно, здесь рыжий прав. Мария позвала секретаря и продиктовала список дел. Хорошо отлаженная государственная машина завертелась. До обеда Мария приняла несколько посетителей, подписала указы об отставках и назначениях. Следовало гасить волну, поднятую злосчастной публикацией, и Мария делала это привычно и умело.

— Что там с отъездом? — спросила, подписав последнюю бумагу, у секретаря.

— Поезд под парами, войска для прощания выстроены! — доложил тот. — Ее императорское высочество уже проследовало в свой вагон. Будете обедать здесь или в поезде?

— В поезде! — сказала Мария. — Мы и так задержались. В Москве дела ждут.

Дальше было, как при встрече. Шпалеры войск, доклад главнокомандующего, почетный караул и гром духового оркестра. На перроне Мария простилась с генералами и поднялась в свой вагон. Паровоз дал гудок, царский поезд тронулся. Поплыли мимо окон неказистые домишки окраин Минска, поезд вырвался на простор и помчался мимо полей и перелесков. Мария наблюдала за ними, поглощая обед. Ела, как привыкла, в одиночестве. Она ценила эти минуты. Хорошее время отдохнуть от суеты и привести мысли в порядок.

— Все было очень вкусно, Трофим! — сказала повару после трапезы. — Остальные поели?

— Да, ваше императорское величество! — подтвердил повар. — И наследница, и свитские.

— Благодарю! — кивнула Мария и прошла в покои. Ей хотелось прилечь и слегка отдохнуть после насыщенного событиями дня, но помешал секретарь.

— Его высокородие лейб-медик просит об аудиенции, — сообщил, постучав в дверь.

Мария поморщилась. Не хотелось слышать еще одну неприятную весть, но отказать было неудобно, и она кивнула:

— Проси!

К ее удивлению вошедший Горецкий не выглядел удрученным. Более того, лучился радостью. Она читалась на его лице, сквозила в размашистых движениях. В прошлую встречу он боялся лишний раз рукой двинуть.

— Здравствуйте, ваше императорское величество! — поклонился лейб-медик. — У меня для вас радостная весть. Боюсь ошибиться, но у нас, кажется, получилось.

— Что? — не поняла Мария.

— Справиться с болезнью. Наследница здорова.

— Как? — поразилась Мария. — Вы говорили, что болезнь неизлечима.

— Говорил, ваше императорское величество. Более того, был убежден в этом. Оказалось, ошибался. Нашелся врач, который исцелил ее императорское высочество.

— Где вы его отыскали?

— В Минске.

— В этом заштатном городишке?!

— Именно так, ваше императорское величество!

— И как он лечил Ольгу?

— Наложением рук.

— Шутите?

— Нисколько, ваше императорское величество! У него дар. И я, и наследница, и ее фрейлина видели исходящее от его рук свечение. Сам бы не поверил, если б рассказали, но тут стал очевидцем. Это свечение целебно. Он им раненых пользует, и те выживают.

— Он, что, святой?

— Да нет, ваше императорское величество, обыкновенный человек. Молодой, приятной наружности, компанейский. Рассказывал нам анекдоты, песни пел.

— Он еще и поет?

Горецкий смутился.

— Наследница попросила. Факт ее лечения следовало держать в тайне. Мы приходили на квартиру к врачу под видом гостей. Графиня Адлерберг брала гитару. После сеанса сидели за столом, вели разговоры и пели. Сначала графиня, затем врач. У него замечательный голос, ее императорскому высочеству понравился. Ничего предосудительного при этих посещениях не случилось. Порукой тому моя честь!

— Успокойтесь, Афанасий Петрович! — сказала Мария. — Я ни в чем вас не обвиняю. Нет ничего дурного в том, что наследница развлекалась в компании приличных людей. Она много трудится и заслужила отдых. Как зовут этого врача?

— Не могу сказать, ваше императорское величество. Слово дал.

Мария удивленно посмотрела на него.

— Таким было его условие. Он исцеляет наследницу, а мы обязываемся хранить это в тайне.

— Даже от меня?

— Да, ваше императорское величество! Прошу меня простить.

— Странное условие. Какую награду попросил этот доктор?

— Никакой. Это было вторым его условием.

— Ему не нужны деньги, титулы, земли?

— Именно так.

— Он богат и родовит? Осыпан наградами?

— Ордена у него есть, и рода он знатного. Предки на польском престоле сидели. Но земель, как и денег, не имеет. Живет на жалованье. Я предлагал похлопотать о награде, но он отказался.

— Тогда он и точно святой.

Горецкий развел руками.

— Благодарю вас, Афанасий Петрович! — сказала Мария. — Я подумаю, как вас наградить.

— Лечил не я, ваше императорское величество.

— Но вы нашли этого врача. Не скромничайте!

— Как вам будет угодно, ваше императорское величество!

«Не отказался, — мысленно усмехнулась Мария. — Не святой. Кто, интересно, этот врач?»

— Я к наследнице, — сказала лейб-медику и вышла из покоев. Вагон Ольги примыкал к вагону императрицы. Мария прошла по переходу, кивнув отдавшему честь казаку из охраны. В приемной, примыкавшей к кабинету наследницы, на диване сидел адъютант. Завидев императрицу, он вскочил.