ить пройти посвящение.
— Демьян, — негодовал уже кто-то другой, но тоже мужчина. — Тебе бы остепениться, а не новых игрушек заводить. Что в ней достойного?
— Моя ошибка, — повинился Демьян. — Поэтому выношу на ваш суд, но прошу лишь дать шанс Милене проявить себя. Если она не справится, и она и я, — выделил последнее слово Градов, — примем любое ваше решение по поводу дальнейшей нашей судьбы.
Что это значит? То ли от страха, то ли от озноба даже мысли начинали метаться. Почему недостойна? Почему ошибка? И вот точно не оценила готовность Демьяна вместе со мной принять чье-то решение насчет моей судьбы.
Толпа зароптала, и теперь я четко видела, некоторых знакомых: жену Демьяна, она особенно источала ненависть, Роберта, — на его лице больше читалось ожидания и надежды, — и даже углядела Эпштейна. Он наблюдал за мной и остальными с затаенным интересом, держась позади толпы.
— Ей не место среди нас… Ты же знаешь, как слабы и неустойчивы женщины- обращенки? — летели едкие реплики из толпы. — Лучше ее сразу убить, чем позволить ослабить себя…
Я нервно сглотнула. Меня. Никто. Не предупреждал. Что. Сегодня. Будет. Решаться. Моя. Судьба.
— Убить! Убить! Убить… — раздавалось рваным многоголосьем и количество желающих от меня избавиться, мягко говоря, повергало в шок. Вот теперь стало совсем не по себе, даже шарахнулась и спиной врезалась в Демьяна, который стоял стеной и не позволял ретироваться:
— Не смей, — едва слышно прошелестел над ухом.
— Если меня убьют, я приведением тебе являться буду и изведу, — процедила сквозь зубы, не отрывая взгляда от агрессивно настроенной толпы. Она напоминала зевак, которые в старые времена собирались возле плахи и орали гадости тем, кого ожидала казнь или порка. — Обнаженным, развязным, похотливым привидением… — это отчеканила сквозь натянутую, совершенно подложную улыбку, от которой мышцы лица заныли.
Словно по мановению палочки народ умолк.
— По правилам, — вновь заговорил Демьян — если и услышал, то проигнорировал мою реплику, — если найдутся трое, — повысил голос, и толпа которая вновь начала роптать, тотчас умолкла, — кто вступится за новообращенную, то ей положен шанс. Я не имею права быть одним из них, поэтому обращаюсь к вам: «Есть ли среди вас те, кто вступиться за Милену?»
Черт! Точно в рассказ «Маугли» попала!
«Кто заступится за лягушонка? Я — за, я — против! Мы принимаем бой!» — кричали они. Тьфу ты, это уже из другой серии…
Меня откровенно лихорадило, дыхание прорывалось через раз, а сердце ему под стать — пропускало удары… Оно словно отсчитывало секунды, которые мне выделяли до конца жизни.
Толпа подозрительно молчала.
— Я, — нарушил мрачное и безнадежное безмолвие Роберт. — Она сильна духом как никто.
Господи, в этот момент я была готова броситься на шею врачу и расцеловать от благодарности. Он был единственным…
— Я, — неверующе поймала на прицел глаз незнакомого мужчину. Он стоял чуть в стороне и, сложив руки на груди, хмуро меня изучал. — Мне всегда интересна битва зверя с человеком, а женщины — тем более, — он хищно ухмыльнулся, показав внушительные клыки.
— Еще есть кто? — уточнил Демьян. Я затаилась. Не знаю почему, но покосилась на Елинию. По всем канонам женских романов, она должна была подать голос. «Казнить, нельзя помиловать! Ну, или «Казнить нельзя, помиловать!» Либо удивить, либо прибить — и на миловидном лице прочитала ненависть и приговор скорой смерти.
— Я, — раздался голос Эпштейна. Даже выдохнула с облегчением и благодарно воззрилась на Шлему. — Да простит мою дерзость община за вмешательство в ваш ритуал, но как свободный зверь чистокровных кровей имею право иногда просить слова. Если Демьян позволит, то я стану третьим поручителем. Милена порядочная и искренняя. Она может стать одним из новых членов общины, кто опровергнет стереотипы об обращенцах. Я в нее верю!
— Принимается, — безэмоционально резюмировал Демьян, словно не сомневался в удачном исходе. — Значит, Милене позволено пройти обряд посвящения.
Лица толпы выражали сожаление и откровенное разочарование. Шелест и бормотание — были подтверждением и это, если не оскорбило, то точно неприятного резануло по самолюбию. А еще меня не отпускало чувство скверного продолжения. Причем, как понимала, более жуткого по накалу, и чем вопиюще неправильное происходящее. По телу пробежалась волна очередного леденящего жилы страха.
Демьян повернулся, на его лице не было ни намека на сострадание, вину или участливость — он был по обычаю холоден и бесстрастен. Я кожей ощутила первобытный ужас — самое худшее и правда еще впереди.
— Раздевайся, — отчеканил ровно.
— Что? — испуганно покосилась на толпу, а потом на Градова.
— Раздевайся! — повторил с нажимом Демьян.
Чуть мотнула головой, хотя не столь возражала, сколько брыкалась под властью инстинкта.
— Лучше сама, — убеждал ледяным тоном. — Иначе вытряхну из барахла, и это будет позором.
Веский довод…
— Если соглашусь стать твоей любовницей, публичное издевательство прекратится? — предприняла отчаянную попытку.
— Нет, — ровно и без намека на обратное.
Толпа начинала возмущенно роптать:
— Скоро к нам пожалуют чужие! Пора убираться отсюда… — негодовали твари. — Не хочет, пусть остается и сама разбирается со своей участью!..
Подкоркой сознания понимала, что теперь это мой мир, как бы ни пыталась его избежать. Если Роберт, Шлема за меня поручились, а Демьян говорил, что должна, значит, сделаю. Хотя бы для того, чтобы не опозорить моих заступников, а потом отомстить Градову.
— Меня не будут принуждать к сексу? — уточнила тихо.
— Мы? — удивился Демьян. — Нет. Ты должна показать нам своего зверя и доказать, что достойна быть оборотнем.
— Так я и не стремилась, — слегка возразила и тотчас умолкла. Если столько народу собралось и сейчас волновалось, видимо, ситуация непростая. Спорить не место и не время. Выскажу, что думаю, но потом. Сжала кулаки, зубы и медленно кивнула.
Дрожащими пальцами расстегнула петли шубки. Поглубже вдохнула зимнего воздуха и скинула теплое одеяние. Меня вмиг окутало морозом, вьюжный ветерок проник во все щели платья, обжигая тело холодом. Подол немилосердно трепало и пыталось задрать. Демьян пробежался дотошным, совершенно не невинным взглядом по моей фигуре, чуть дольше заострив внимание на едва прикрытой тканью груди, соски которой сейчас бесстыже выделялись.
— Догола, — пояснил сухо, хотя в его глазах уже бушевало желание и плескалось золото.
Меня настолько сковывало льдом, что вряд ли бы хватило сил и терпения тянуться до молнии, что была на спине. Демонстративно, рывком разодрала платье по боковому шву. Ткань с треском подалась и уже через несколько секунд я позволила ей отлететь прочь.
Это понравилось зверю, что стоял напротив и пожирал меня взглядом. Больше не смотрела на других — раздевалась для него. Бюстгальтер скинула первым, а когда осталась в одних чулках, трусиках и сапожках, уточнила:
— Надеюсь, оборотни воспалением легких не болеют?
— Нет, — с кривой усмешкой подтвердил мою догадку Градов.
Сапожки полетели в сторону.
— Я бы попросила помочь, — не удержалась от шпильки, снимая первый чулок, — да не заслужил, — в довесок уколола Демьяна откровенным взглядом и стянула второй. Изучила реакцию мучителя и плавно приспустила трусики. Секунда — позволила упасть к ступням в снег. Переступила, забыв о дыхании.
— Отлично! — подытожил Демьян и шагнув ближе: — Ты должна вернуться домой не позднее завтрашнего вечера. Никаких попуток, никакой помощи со стороны, никаких городов и ночлежек. Зверем, через лес и чужие территории. И не забудь принести трофей.
— Ч-что? — не знала что меня можно настолько шокировать. — Ка-какой? — запиналась бессвязно. Мотнула головой, прогоняя дурман страха и холода, сковавших тело, хотя отчасти поняла, что от меня требовалось. Правда, облегчения совершенно не испытала. Мне уже хотелось умереть. Я никогда не гуляла зверем. Я даже понятия не имею, какова я зверем! Да к тому же по чужим землям, где есть враги… А для меня враги все, кто априори мне незнаком! Тем более в лесу! В трех соснах плутаю, а тут фиг знает сколько сотен километров, если не вся тысяча…
— Я не привередлив, — немного повел плечом Демьян. — Любой, на твой выбор. Мне!
Народ зашумел, послышались хлопки затворяющихся дверец машин. Толпа быстро рассеивалась, авто начали гудеть моторами сильнее, а вскоре рваной цепочкой двинулись прочь.
— Ты меня вот так бросишь? — с вызовом посмотрела в глаза Градову.
— Да, — почти без единой эмоции отозвался, — но буду ждать, — добавил и отвернулся, явно собираясь уходить.
— Может, поцелуешь? — это была дерзкая попытка хоть как-то его остановить. Подразнить, возможно, вывести из себя. — Чтобы я твой запах запомнила.
Наконец кобель отреагировал. Жаль лица не видела, но он напрягся, воздух шумно втянул и надсадно выдохнул:
— Ты меня и без этого не можешь забыть, — кинул через плечо, но его голос все же дрогнул. — А теперь беги, — скомандовал сухо. — В лес! — больше ни слова не сказал. Крупная фигура скрылась в машине, которая уже через несколько мгновений тронулась с места.
— Не сопротивляйся, доверься зверю, — шепнул Роберт, проходя мимо, и подмигнул:
— Помни, вчерашний разговор и того, что нужно избежать, — мило и по-дружески тепло, вот только я была настолько унижена и раздавлена, что улыбки благодарной не смогла выдавить.
Часть 2 Глава 19
Что-либо уточнить не успела, в данной ситуации мозг совершенно не соображал. Меня уже не просто трясло от холода и ужаса — я была околевшей тушкой. Зубы чеканили бит, а я все еще надеялась, что ужас окончится и мне сообщат, что это был розыгрыш. Но мечта развеялась в тот момент, когда последняя машина скрылась за поворотом, оставив в полнейшем одиночестве и опустошении.
В кромешной темноте.
Лютой зимой.