На просьбу Го Юрий Иванович и бровью не повёл. Аналитики сразу принялись колдовать над поступающей информацией, выдавая зелёно-жёлтую палитру одобрения. Одновременно оперативники искали технологию, имеющую отношение к спутнику-аппликатору. Вскоре Го Эйулай понял, что так можно искать иголку в стоге сена. Любая разработка «Фуны» могла иметь отношение к космической программе в той или иной степени. Проценты, проценты и ничего конкретного.
– В каждом контейнере-аппликаторе обнаружен биологический материал, – поступило сообщение от оперов, ведущих следствие.
Го Эйулай с трудом совладал с накатившей злостью, пальцы сами собой принялись отбивать дробь по подлокотнику кресла.
– Что-то не так? – поинтересовался Юрий Иванович.
– Замечаний нет. – Голос немного осип. – Аналитики одобрили вашу работу.
Всё-таки старик достал его. Личный проект Юрий Иванович предложил три года назад. Назывался он довольно банально: «Ковчег». Предлагалось построить орбитальный комплекс с хранилищем биологических объектов. Юрий Иванович рассчитывал на поддержку международных организаций. Смысл сводился к одному слогану: сохранить природные виды фауны и флоры. И повод подыскался: легокровь получала всё большее распространение среди населения планеты. Учёные заговорили о качественном скачке в жизни человечества, связанном с появлением абсолютной программной системы, которая позволила бы человеку руководить любой машиной без перепрограммирования и менять собственную природу в максимально допустимом спектре. Человек уподобится Богу! Оракулы подхватили идею, закричали о конце света, ибо «кровь Дьявола» уже течёт в жилах отступников. Так или иначе, существовало три сценария развития событий: катастрофический (возрадуйтесь, пророки!); подъём на новую ступень эволюции (слава науке!); третий вариант предполагал, что всё пройдёт без особых потрясений. Призрак угрозы повис над миром. Юрий Иванович проектировал на орбитальной станции отсек с принт-камерами, в которых содержались бы ДНК желающих выжить в передряге. Энергоинформационная матрица трансэйсом перемещается в принт-камеру на орбите, и за десяток секунд на свет появляется взрослый клон, неотличимый от оригинала.
Предложение должно было сработать, но не сработало. Пересылка матрицы на орбиту даже таким хорошо отлаженным устройством, как трансэйс, смущала клиентов массой отрицательных факторов. Проект «Ковчег» закрыли, хотя контрольные разработки начались.
Теперь, похоже, старик решил спасать себя самого и стать Адамом орбитального рая. Или Ноем? Го Эйулай не помнил точно, но сейчас не это главное.
– Помните наш давний разговор, Юрий Иванович? – Эйулай прикурил.
– Который? – Старик прищурился.
– О преемнике.
Вот так! Прямо в лоб. Без сантиментов. Го Эйулай оказал старику немалую честь. Мог бы уволить приказом без объяснений в личной беседе. Но кого из пяти претендентов выбрать?
Старик остался невозмутим.
– Я не задумывался, кто из моих коллег займёт место председателя, – он пожал плечами. – В конце концов, выбор за вами.
И ответ в лоб. Умеет председатель держать удар и отвечать на него.
«Синильга Зойник, модератор электротехнической службы». Молодая девушка в деловом костюме, волосы уложены в высокую причёску – всё по адресс-коду, принятому в «Фуне». Хоть шаблон снимай.
Дресс-код определял для легокрови сотрудников набор одежды, косметики, программного обеспечения для работы, код подключения к сети Интер-Терры и прочее. Сама же лего имела определённый адрес, ДНК человека. Всё вместе называли адресс-кодом.
Го Эйулай огладил бородку, проглядывая объёмное изображение кандидатки и читая медкарту. Он почти решил, кто будет новым председателем, но сказал другое:
– Даю вам сутки на завершение дел. О кандидатуре преемника вам сообщат, Юрий Иванович.
Очень великодушно!
Эйулай отключился, продолжая просматривать записи о Зойник, вертеть её изображения в разных ракурсах, словно куклу.
– Опергруппе проследить за нынешним председателем правления.
Если старик что-то химичит, он бросится зачищать свои хвосты. А если нет… В любом случае у Го Эйулая будет новая любовница.
Пять минут назад было объявлено об отставке Юрия Ивановича и о назначении на должность председателя Синильги Зойник. Го Эйулай сидел на заседании правления «Кредитного дома „Фуна“», тем самым оказывая «огромную честь» почтенному собранию. Однако только он знал настоящую причину визита.
Новый председатель разочаровал его. Зойник оказалась неприятной особой: натянутая улыбка, чётко отработанный поклон – карьеристка до мозга костей. С другой стороны – пропорциональная фигурка, красивое лицо, миндалевидные глаза. Го никак не мог понять, что же с этой красотой не так, и всё заседание пытался найти причину неприязни к Синильге.
Зойник выступала, рассказывая о перспективах и новой политике «Фуны». Го было глубоко безразлично. Он поручил аналитикам решать эту задачу и лишь иногда отмечал про себя, сколько ошибок допустила новый председатель.
Четверо участников правления сидели с прямыми спинами, неотрывно внемля докладчику. Юрий Иванович спокойно развалился в кресле, попивая из бокала что-то тёмно-рубиновое. Бульдог сидел с видом человека, который сделал на своём посту всё что мог для «Кредитного дома», и ему не в чем себя упрекнуть.
– Юрий Иванович, – Го обратился к старику по скрытому каналу, чтобы не отвлекать собравшихся. – Что вы пьёте?
– Кагор, – с улыбкой ответил тот. – Массандра, тысяча девятьсот шестьдесят девятый год. Из личной коллекции. Хотите?
– Хочу, – неожиданно для себя согласился Го.
Матовая дверь опала двумя белыми вихрями метели, и в конференц-зал вошла русоволосая девушка с серебряным подносом, на котором стоял единственный бокал. Эйулай заметил тень негодования на лице Синильги. Она с трудом сдерживала себя, когда девушка, чуть склонившись к Го, поставила бокал перед ним.
И Эйулай понял, что не так с Зойник. Её красота какая-то неестественная. По отдельности черты лица Синильги, детали фигуры идеальны, но форма губ не гармонировала с носом, щёки противоречили лбу, грудь не подходила к плечам, а талия не вязалась с линией бёдер. Вроде бы всё правильно, но если присмотреться – Франкенштейн. Девушка с подносом – видимо, личный секретарь Юрия Ивановича – подобно лакмусовой бумажке проявила гротескность красоты Синильги Зойник.
От такого открытия Го стало легко. Он протянул бокал к бокалу Юрия Ивановича:
– Ваше здоровье.
Хрусталь звонко откликнулся на прикосновение. Старик улыбнулся, благодаря Эйулая. Вино было приятно терпким и тягучим, как нектар. Го с удовольствием подержал его во рту, посмаковал и осторожно проглотил, чувствуя огонь, разгорающийся в груди. Бульдог знал толк в напитках.
– Продолжайте, Синильга, – попросил Эйулай. – Так что там у нас с программным обеспечением линии легокрови?
Иногда чужие воспоминания кажутся твоими. Это странно, тем более что причина странности не всегда понятна. Конечно, можно заметить, что жизненный путь каждого человека не очень разнообразен. Однако Квазимодо знал, отчего ему так милы чужие воспоминания, – у него не было своих. Не было детства, юности, первой влюблённости, родителей, в конце концов.
Всё это там: зелёные парки шумят молодой листвой, блестящие жуки-автомобили шуршат колёсами по разноцветным дорогам, люди в красивых одеждах и деловых костюмах спешат по своим делам. Всё это там: горячее солнце и серебряная Луна, синее небо дня и тёмный бархат ночи с самоцветами звёзд. Всё это там: синее море с острыми парусами яхт и золотой берег с полосатыми зонтиками.
Это там скрученная в спираль четырёхгранная призма небоскрёба «Фуна», украшенная гирляндами цветущих балконов. Глядя же вверх, Квазимодо видел осевой колодец в сто двадцать этажей, если не считать тридцати производственных подземных.
Счастливчики в небоскрёбе, гуляющие по зелёным балконам, работающие в его секторах и живущие в его квартирах, пентхаусах, даже не подозревают о существовании техслужбы. В мире – эпоха развитой нанотехнологии, эпоха легокрови. Люди живут в ожидании большого события, о котором говорят в сети, в Интер-Терре. Учёные твердят о всеобщем благоденствии, оракулы культов и религий кричат о конце света. Квазимодо усмехнулся, переминаясь с ноги на руку, с руки на ногу. Он пауком висел на стене техколодца, держась всеми четырьмя конечностями.
Мир не меняется. Когда людям не хватает острых ощущений, они их выдумывают.
Для таких, как Квазимодо мир не менялся никогда. Во времена пара технари подводили воду, жидкое топливо, отводили отходы. И в эпоху нанотехнологии приходится следить за трубопроводами с рабочей жидкостью для принт-камер, подавать воду и отводить отходы в жилых комплексах. Рассказы об автоматизации и интеллектуальных системах контроля остались рассказами. Всё это стоит кредитов, а человек дешевле зёрнышка. Клон ещё дешевле.
Изображение в правом глазу стало матовым. Строгое лицо женщины возникло на белёсом фоне. Технический модератор Синильга Зойник.
– Отдел крупногабаритных изделий, – произнесла она тоном, не терпящим возражений. – Переформировка на новую продукцию. Техникам пять, семь и восемь проконтролировать подачу рабочей жидкости в системе…
На схеме трубопровод вспыхнул красным.
– Эти трубы нельзя использовать, – возразил Квазимодо. – Пластику более тридцати лет. Давно вышел гарантийный срок.
– Ваше дело не думать, а выполнять, – заявила модератор.
Синильга отключилась, и Квазимодо получил уведомление: штраф пятьсот кредитов. Начальство не любит умников. Квазимодо рассмеялся, откинулся назад и полетел в глубину.
Логика модератора довольно проста, хотя посторонний человек понял бы её с трудом или вообще отказался бы понимать смысл распоряжения. Автоматика может взбунтоваться и не пустить рабочую жидкость по старой трубе. Несоответствие нормам и тому подобное. Технари отключат её и будут работать «вручную». Если рабочая жидкость пройдёт по старому трубопроводу без заминки, будет премия за экономию средств. Не технарям, разумеется. Если случится авария, три техника справятся с ней, а потом их можно обвинить в некомпетентности, в ручном отключении аварийных систем. Никому нет дела до того, что они выполняли указание модератора. Все записи исчезнут «загадочным» образом.