Фантум 2013. Между землёй и небом — страница 38 из 44

Если же говорить о другом… Например, был ли намеренный смысл в стирании записей происходящего на борту? (Можно не сомневаться, то, что случилось с контролируемой экипажем записью, произошло и с архивом «чёрного ящика».) Очень возможно, что смысл был. Если представить, что арктурианцы на самом деле существуют. Зачем им документально зафиксированные «разговоры» Дадди? Да, вроде бы они были телепатическими, но кто знает, вдруг какие-нибудь психологи придут к выводу, что подобное поведение при галлюцинациях не характерно? А если этому поверят? Нужны ли жителям гиганта станции-исследователи, зависающие над хромосферой и просвечивающие глубины звезды разными типами излучений, а может быть, и какими-то научно-исследовательскими бомбами? Конечно, располагая искусственными магнитными вихрями, а может, и приручёнными протуберанцами, можно запросто слизнуть с короны любой спутник-шпион. Но два-три подобных случая подряд убедят даже самых заядлых скептиков, что действительно происходит нечто из ряда вон. И тогда этих станций-сателлитов станет в десять раз больше. Не принуждать же арктурианцев к контакту силой? Да и хватит ли тех сил? О какой площади заселения упоминали голоса? Четыре квадриллиона квадратных километров? Впрочем, звёздная война – это глупость.

Ну не интересны истинно звёздным жителям люди, за исключением единого случая с «Мушкетёром» – что же поделаешь? Это их право – вступать или не вступать в контакт. Если они прервали его не начиная, опять же, не наши это дела. Сегодня о том, существуют ли арктурианцы, знает только Дадди, да и он не до конца уверен в произошедшем. Необъяснимые пируэты солнцелёта? Кто их видел со стороны? А то, что показалось изнутри утомлённому жарой, одиночеством и недосыпанием мозгу… Уж извините. Никто из-за этого к Арктуру станцию-исследователь не пошлёт. И значит…

И значит, скоро нам будить из ледяного сна Марину. И когда она выйдет из реанимационной фазы, обрадовать, что радиомаяк уже задействован и остаётся только ждать, когда возвращающийся со своей Пи Волопаса «Накачанный исполин» зафиксирует их вызов, а затем втянет на борт.

– У нас были неприятности, – скажет капитану транспорта Дадди, – но «Мушкетёр» показал удивительную живучесть в сложных условиях.

– Завидую вам, романтикам, – вздохнёт в ответ капитан энерговоза. – А тут води и води эту громадину по заданному графику до самой пенсии. Как бы хотелось лететь под солнечными парусами, меняя галсы по воле души!

Игорь ВересневРайские бабочки

Глава первая

Судя по всему, они нашли рай.

Вокруг звезды спектрального класса G2V вращалась всего одна планета. Но зато какая! Толстый слой азотно-кислородной атмосферы, вода, распределённая по поверхности настолько равномерно, что ни океанов, ни континентов не существовало – сплошное ожерелье неглубоких морей и архипелагов, нет горных хребтов и глубинных разломов, нет действующих вулканов и сейсмически-активных зон, мягкий, умеренно влажный климат, не знающий смен времён года. Планета не просто попадала в обитаемую зону – она занимала самую её сердцевину. Сестричка Земли, только куда более ласковая, приветливая и спокойная. Здесь обязана зародиться жизнь. И она здесь была – зелёным ковром покрывала каждый клочок суши.

Десятый день корабль-разведчик «Владимир Русанов» шёл сквозь локальное пространство звезды. До выхода на орбиту и начала полномасштабных исследований остался ещё день. Но и так было ясно – им повезло. Повезло Евроссии: найдена потенциальная колония, позволяющая расширить ареал обитания человечества, мощь и размеры державы. Повезло экипажу: заработаны премиальные бонусы и слава первооткрывателей, что иногда полезнее любых бонусов. Повезло командиру – Елене Пристинской. В первой же самостоятельной экспедиции повезло.

Да, люди и прежде находили обитаемые миры. И каждый – словно драгоценный камешек в ожерелье освоенного человечеством космоса. Этот несомненно был алмазом, ждущим огранки терраформирования, чтобы превратиться в великолепный бриллиант. А может быть, – чем не шутит «Великий Дух Дальнего Космоса»?! – планета уже готова принять новых хозяев?

«Инструкция по внутреннему распорядку» в косморазведке – документ скорее рекомендованный, чем обязательный. На кораблях подстраивали её под собственные вкусы. Предыдущий командир «Русанова» любил дисциплину. Подъём в 6:00, завтрак, обед, ужин – строго по расписанию. Пристинская в «жаворонках» себя не числила, но менять ничего не стала – не стоит начинать с мелочей. Заводила будильник на 5:30, чтобы не спеша принять душ, причесаться, одеться, приготовить себя к новому рабочему дню. И к очередной встрече с экипажем.

…Будильник звенел громко и настойчиво. Елена села на кушетке, потянулась, разминая мышцы. Не открывая глаз, нащупала брюки, начала натягивать. Санбокс – напротив жилых кают, всего-то три шага по коридору пройти. Но мало ли на кого ты там наткнёшься? Потому в одном белье в душ не выскочишь, нужно одеваться. Раньше, когда ходила пилотом на «Лаперузе», она этой условностью пренебрегала. Да все так делали! Но теперь она не рядовой пилот, и здесь не «Лаперуз», команду которого давно считала не то что друзьями, а братьями и сёстрами. Здесь она пока что чужая. Пока её держат на расстоянии, обращаются на «вы», строго официально. Хоть большая часть экипажа – её ровесники, а то и старше.

Будильник вновь зазвонил.

– Да слышу я, слышу! – в сердцах рявкнула на него Елена. Открыла глаза. И проснулась окончательно.

Будильник показывал «4:57». Он и не собирался звонить. Настойчивая трель шла от динамика интеркома.

Елена растерялась на секунду. С начала экспедиции её ни разу не вызывали в неурочное время. Кому и зачем понадобилось будить командира? Кому – понятно: на интеркоме горел синий глазок ходовой рубки. Зачем… Сердце нехорошо ёкнуло.

Она быстро наклонилась к столу, включила связь. На экране появилось лицо вахтенного – корабельного кибернетика Петры Благоевой.

– Извините, что разбудила, – губы женщины скривились в ироничной ухмылке.

Ещё бы – командир неумытая, неодетая, растрёпанная после сна. Именно такая, какой Елена старалась никогда своим подчинённым на глаза не попадаться. И Благоевой – в первую очередь. Всего две женщины в экипаже, на долгие-долгие месяцы отрезанном от остального человечества, – казалось бы, они обязаны стать подругами. Но подругами они не стали, и вряд ли станут. В самую первую их встречу – на тренировочной базе под Саратовом – Елена поймала взгляд Благоевой. О, как хорошо она знала эти женские взгляды! Зависть, досада. Ревность в довесок – куда ж без неё, ведь бортинженером на «Русанове» летал муж Петры. Кибернетик Благоева была обыкновенной, ничем не примечательной женщиной: маленькая, чернявая, остроносая – одна из тысяч таких же. А командир Пристинская была «Еленой Прекрасной», первой красавицей Космофлота, победителем и дипломантом чёртовой уймы конкурсов, и т. д., и т. п.

А вдобавок она была «смазливой дурой», «тупоголовой блондинкой», «куклой Барби», а за глаза наверняка подбирались эпитеты похлеще. С тринадцати лет Елене приходилось доказывать, что это не так. Заставлять людей видеть не только яркую внешность, но и то, что за ней скрывается. И специальность выбирала, где от внешности не зависит ничего: астрофизический факультет, Академия Космофлота, косморазведка. За девять лет и тринадцать экспедиций на «Лаперузе» ей это почти удалось. И когда она провалилась в ту расщелину на метановом леднике Амальгамы, её искали вовсе не из-за внешности. Когда закончилось отведённое инструкцией время и по всем прикидкам должен был закончиться кислород в баллоне, друзья продолжали искать – потому что любили. И нашли. Живую. А что человеку нужно для счастья? Чтобы тебя любили и понимали.

Когда командир «Лаперуза» ушёл в отставку, Пристинская подала рапорт, надеясь занять его место. Однако Департамент по персоналу рассудил иначе. Да, она получила должность командира – но совсем на другом корабле. Где придётся начинать всё заново…

В какой уже раз эти мысли пронеслись в голове, стоило заметить ухмылку Благоевой. Словно рой назойливо жужжащих мух. Назойливо и громко – Елена с ужасом поняла, что пропустила следующую фразу вахтенного мимо ушей.

– Петра, извините пожалуйста, – только бы уши не покраснели от смущения! – Повторите ещё раз, что случилось.

Ухмылка кибернетика сделалась почти презрительной. Очередной камешек в фундамент уверенности, что «смазливая блондинка» получила должность единственным способом.

– Вам лучше подняться в рубку, командир. И увидеть это собственными глазами.

– Да, уже иду, – Елена поспешно кивнула.

Экран интеркома погас. И тут же возникло сомнение: правильно ли она поступила? Или следовало потребовать, чтобы Благоева доложила обстановку немедленно? А что если она и доложила, а Елена прослушала спросонок? Ладно, сейчас всё выяснится. Вряд ли это ЧП. Тогда тон у вахтенного был бы иной.

Всё же в душ она не зашла. ЧП не ЧП, а событие явно неординарное, коль её разбудили среди ночи. Плеснула водой в лицо, чтобы прогнать остатки сна, и побежала к лестнице, ведущей наверх, к рабочей палубе, и дальше – к рубке.

В правой части обзорного экрана висел синевато-зелёный серп планеты. Там было утро, линия терминатора медленно ползла на восток – планета вращалась в противоположную, чем Земля, сторону. И так же медленно двигалась по чёрному звёздному небу золотистая искорка, удаляясь прочь от планеты.

– Вон он, – кивнула на искорку Благоева, едва дверь рубки с тихим шорохом ушла в паз, пропуская командира.

– Кто?

– Спутник, как я вам и докладывала. Расстояние слишком большое, чтобы рассмотреть, но кое-какие параметры вычислить удалось.

Она коснулась сенсоров пульта, выводя информацию на табло. Елена всмотрелась в ряды чисел, стараясь представить, что за ними скрывается… И медленно опустилась в кресло.

– Это же корабль…

Кибернетик кивнула.

– Ага, и я так подумала. Висит на геосинхронной орбите, двигатели отключены, активное ускорение – ноль. Планетарные изыскания ведут, не иначе.

– Интересно, это наш?

– Разумеется, нет. Был бы наш, мы бы знали. Опередили, гады. Такой кусочек лакомый из-под носа увели. Обидно.

– Нет, я не о том. Он земной?

– А каким он ещё может быть? – Благоева приподняла бровь. – Командир, вы что, верите в маленьких зелёных человечков?

– Ну… – Елена смутилась. Вот и ещё один камешек. – Галактика огромна, мало ли что в ней можно встретить. А вы считаете, что не могут где-то жить другие разумные существа?

– Я прагматик, а не романтик, – хмыкнула кибернетик. – Если этих «разумных существ» никто никогда не встречал, логично предположить, что их не существует. Что будем делать, командир? Разворачиваемся и уходим, как по инструкции?

Легко быть прагматиком, когда рядом любящий муж и внешность не заслоняет в тебе человека. А когда чуть ли не ежедневно приходится доказывать, что к сексапильному телу могут прилагаться ещё и мозги – только романтика и остаётся. Иначе взвоешь от тоски… Естественно, вслух Елена этого не произнесла. Спросила:

– Они нас обнаружили?

– Вряд ли. Вероятность почти нулевая. И хорошо, что мы их первыми заметили. А то если это арабы, то такой хай подымут, мало не покажется. Не то что премиальных не получим, ещё и взыскания заработаем. Да и остальные не многим лучше.

Космическая гонка подчинялась жёстким законам. Иначе никак. Иначе не удержать на Земле хрупкое перемирие, пока державы-соперники готовят пути отступления из окончательно обветшавшей «колыбели», строят звёздные крепости для потомков. И главный из этих законов: локальное пространство принадлежит тому, кто вошёл в него первым, кто застолбил его.

Однако эту звёздную систему застолбить пока не успели – нет маяка-транслятора, оповещающего о государственной принадлежности новооткрытой планеты. И кто, собственно, сказал, что это корабль землян? Благоева? Не великий авторитет в прикладной уфологии.

Пристинская решилась:

– Уйти мы всегда успеем. Попробуем с ними связаться на SOS-волне. Если корабль и впрямь земной, услышат. Подключайте.

Благоева нахмурилась, но спорить не стала. Клацнула тумблерами, буркнула:

– Готово.

Елена вперилась взглядом в глазок видеокамеры. Стараясь отчётливо произносить каждое слово, начала:

– Всем, кто меня слышит! Говорит Елена Пристинская, командир корабля-разведчика «Владимир Русанов», Европейско-Российский Союз. Ответьте! Всем, кто меня слышит!

Повторила по-немецки. И по-французски, хотя это и было излишеством: любой житель Евроссии владел хотя бы двумя из трёх государственных языков. Да и права Благоева – вряд ли корабль наш, евроссийский. Экспедиция «Русанова» в эту звёздную систему – первая.

Елена старательно перевела фразу-призыв на английский, китайский, арабский и хинди. Эти языки входили в обязательную программу Академии Космофлота, но отсутствие разговорной практики сказывалось. Ну да не страшно, если корабль принадлежит любой из космодержав, её смысл поймут. Теперь оставалось ждать. Электромагнитные волны доберутся до чужака за четыре минуты. Столько же – на обратный путь. А сколько незнакомцы будут обдумывать ответ?

Они сидели молча, сосредоточенно вслушиваясь в шорох эфира. Прошло десять минут. Потом ещё десять.

– Молчат, – не выдержала Петра.

– Да, странно. Они ведь не могли нас не услышать?

Елена понимала, что её вопрос риторический. Ответ на него она знала не хуже кибернетика: не могли. Прослушивание SOS-волны отключить невозможно. Разве что у них случилась авария, и аппаратура вышла из строя. Или там вообще некому отвечать. Или…

– Что ж, продолжим вызывать. Включите повтор, пусть идёт постоянная трансляция вызова.

– Как долго?

– Пока не ответят. Или пока мы не подойдём достаточно близко, чтобы идентифицировать корабль.

К 7:00 все на «Русанове» знали о чужаке. Елена поняла это, как только вошла в кают-компанию. Завтрак в самом разгаре. И в самом разгаре – спор между Рыжиком и Евгением Бардашем.

Химик-планетолог старался выдерживать снисходительный тон – разница в возрасте и опыт косморазведки обязывали:

– Лёнчик, я понимаю твоё желание прославиться в первой же экспедиции. Но поверь мне, если и существуют инопланетяне, то они вовсе не жаждут с нами познакомиться.

– При чём здесь «не жаждут»? Логично предположить, что где-то есть планеты, населённые существами, по уровню развития близкими к нам. И они также исследуют галактику. Рано или поздно мы должны пересечься!

Маленький щупленький Лёня Кучеренко, прозванный за огненные вихры Рыжиком, пользовался теми же аргументами, которые так любила Елена. Только он был рядовым пилотом и шёл в свою первую экспедицию – ему дозволено было защищать противоречащую общепринятым гипотезам позицию с такой горячностью.

– Галактика огромна, – качнул головой Бардаш, рассыпая по плечам русые, чуть вьющиеся волосы. – Мы пока исследовали очень малую часть её, чтобы рассчитывать на такую встречу.

– Но и разумных рас существует огромное количество!

– Из чего это следует?

– Как из чего? Это закономерно! – Рыжик жалобно обвёл взглядом товарищей по экипажу, ища поддержки. – Михаил, скажи, я ведь прав?

Навигатор Воронин отпил глоток кофе, неспешно поставил чашку на блюдечко. Улыбнулся.

– Если исходить из того, что эволюция везде движется той же дорогой, что и на Земле, – прав. К сожалению, найденные людьми обитаемые планеты эту теорию не подтверждают. Возникновение разума – скорее забавная случайность, чем правило. Нужно быть большим оптимистом, чтоб ожидать её повторения дважды в одной и той же Галактике.

– Так что, Лёнчик, логичнее предположить, что нашли мы земной корабль, – поддержал его Бардаш.

Рыжик горестно вздохнул, зачерпнул ложкой овсянку.

– Вы все пессимисты. Это же грустно, если во всей Галактике нет других разумных существ, кроме нас.

– А ты посмотри на это с другой стороны, – предложил Евгений. – Если человеческий разум явление уникальное, то какая тогда на нас лежит ответственность! Возможно, это наша миссия – разнести искру разума по Галактике.

Марк Ленарт, судовой врач и космобиолог, фыркнул при этих словах, поспешно пряча лицо за чашкой. А Воронин вновь улыбнулся снисходительно и поторопил пилота:

– Рыжик, ты жуй резвее. Через десять минут твоя вахта начинается. Там, наверху, сидит голодная, не выспавшаяся, злая Петра. И не завидую я тебе, если ты опоздаешь хоть на минуту. Это будет страшнее встречи с инопланетными монстрами!

На вызов неизвестный корабль так и не ответил. Но к концу дня они подошли к нему достаточно близко, и на экране телескопа видны стали очертания незнакомца. Пулеобразный корпус, фокусировочная линза М-излучателя, кольцо планетарных двигателей на корме. Ничего странного, «инопланетного». Типичный земной корабль.

– Значит, всё-таки люди, – прошептала Елена. Теперь они сидели в рубке вдвоём с навигатором.

Воронин коротко взглянул на неё.

– А вы надеялись найти инопланетян, как и Лёня?

Навигатор спрашивал вполне серьёзно. Но на дне серых глаз плясали насмешливые чёртики. Елена смутилась.

– Ну, это было бы интересно!

– Если «интересно» в смысле «опасно», то да. Не огорчайтесь, командир, «интересного» и так хватит.

– Думаете, с кораблём произошла катастрофа?

– С кораблём – нет. Он висит на устойчивой орбите, повреждений корпуса не заметно. С экипажем – почти уверен. Иначе не могу придумать причину, вынуждающую их игнорировать вызов.

Пристинская кивнула на зелёный диск планеты, закрывающий половину экрана.

– Думаете, причина может быть там? Выглядит мирно…

– Да, мирно… Как ловушка.

– …Убирайтесь отсюда! – Незнакомый, хрипловатый голос ворвался в рубку, заставил вздрогнуть от неожиданности. – Убирайтесь, пока живы! Вы меня слышите? Убирайтесь!

Елена ошеломлённо уставилась на динамики внешней связи. Затем быстро повернулась к Воронину.

– Это же…

– Да, явно не инопланетяне, – навигатор потёр гладко выбритый подбородок. – Инопланетяне на английском не разговаривают. Что ж, отозвались, и то хорошо.

Елена, спохватилась, включила передатчик:

– Говорит Елена Пристинская, командир корабля-разведчика «Владимир Русанов»! Мы приняли ваше сообщение! Назовите себя, кто вы? Что у вас случилось?

Они ждали ответа, затаив дыхание. Минуту, две, три. А потом ответ пришёл. Только не с орбиты, а из отсека киберконтроля. В голосе Благоевой гордость перемешивалась с тревогой:

– Командир, мне удалось его идентифицировать!

На орбите висел гиперпрыжковый корабль модели «F3-Ланселот». В конце прошлого века на орбитальных верфях Консорциума было построено четыре таких. Три благополучно выработали свой ресурс и пошли в утилизацию лет десять-пятнадцать назад. О четвёртом, корабле-разведчике «Сёгун», информация отсутствовала. По-видимому, он не вернулся из экспедиции году эдак в шестнадцатом.

– Но ведь это было двадцать три года назад! – Елена удивлённо посмотрела на Воронина. – Не мог же корабль всё это время находиться здесь?! Если на борту люди…

И быстро скомандовала в интерком:

– Петра, дайте в рубку всю имеющуюся информацию по звездолёту «Сёгун». Всё, что сможете откопать в базе данных!

Информации об иностранном гиперразведчике в базе Космофлота Евроссии было немного. Гораздо меньше, чем хотелось: общие технические характеристики да список экипажа. О цели его последней экспедиции – ни слова. Естественно!

Елена вглядывалась в незнакомые лица, читала непривычно звучащие фамилии: Цеуси Танемото, Юкио Такамацу, Кен Хацуми, Мидори Коноике, Гордон Мисима, Линда Танемото.

– Экипаж полностью укомплектован выходцами из японского анклава в Северной Калифорнии. Потомки беженцев, тех, кто эмигрировал с островов после первой кибервойны. – Воронин вздохнул и посмотрел на командира. – Что будем делать?

Ответа на этот вопрос у Елены не было. Поэтому она вновь включила передатчик:

– Говорит командир корабля «Владимир Русанов»! Я обращаюсь к командиру и экипажу корабля «Сёгун»! Господин Танемото! Господин Такамацу! Господин Хацуми! Госпожа Коноике! Господин Мисима! Госпожа Танемото! Отзовитесь! Что у вас случилось? Вам нужна помощь?

Тишина. Значит, больше подсказок не будет. И, значит, ей принимать решение самостоятельно.

Елена повернулась к интеркому:

– Экипаж, общий сбор!

Через пять минут экипаж – все семеро – был в рубке. Через десять они знали о «таинственном незнакомце» – теперь уже сопернике! – то же, что и командир.

Пристинская окинула взглядом подчинённых:

– Что случилось с кораблём и экипажем, пока неизвестно. Поэтому я объявляю нештатную ситуацию. «Русанов» выходит на траекторию сближения с «Сёгуном». Со мной в высадке участвуют: Ленарт, Благоев, Благоева. Вопросы?

– Мы что, будем их на абордаж брать? – невесело усмехнулся космобиолог.

– Ага, а они по нам из антиастероидных пушек шмальнут! – поддакнула кибернетик. – Или запустят внутрь и порежут из лучевиков. И будут в своём праве – действия в пределах допустимой самообороны и защиты частной собственности. По международным законам к ним никаких претензий.

– Может – ну его? – осторожно предложил Бардаш. – Вернёмся на Землю, подадим рапорт. Пусть Консорциум сам со своим кораблём разбирается. Планету, конечно, жалко бросать. Но не лезть же из-за неё на рожон?

Всё правильно, всё логично. Каждое их возражение – справедливо. Елена закусила губу.

– А как же люди на «Сёгуне»? Бросим их и уйдём? Если у них ЧП, если они ждут помощи?.. Если мы – их последняя надежда?

– Двадцать три года ждали, ещё пару месяцев как-нибудь вытерпят, – хмыкнула Петра.

– Я никого не заставляю идти со мной. Если кто-то откажется, настаивать не буду.

В рубке повисло молчание. Ленарт, чета Благоевых – никто из них не решался посмотреть на командира, предпочитали отводить взгляд. И Елена с ужасом поняла – сейчас они откажутся. Ей останется либо переться на чужой корабль в одиночку, либо отменить решение… И по возвращении на Землю писать рапорт о переводе. Карьеру командира косморазведки на этом можно считать законченной.

– На борту «Сёгуна» люди. Возможно, они действительно нуждаются в помощи врача, – Ленарт дёрнул плечом. Голову он так и не поднял.

– Надо взглянуть, что там с кораблём… – пробормотал Благоев, стараясь не смотреть на супругу.

Кибернетик хмыкнула, взглянула наконец на командира.

– Без меня вы с их бортовым компом всё равно не разберётесь. – И поднялась из кресла. – Так что, идём собираться?

Елена не смогла удержать улыбку.

Глава вторая

Грязно-серая туша корабля росла на глазах, постепенно заслоняя обзорный экран шлюпки. Отчётливо различались детали обшивки, внешние части навигационного оборудования. И стержни антиастероидных пушек. Пока что оружие молчало, но кто знает, что произойдёт в следующее мгновение. Елена покосилась на Благоеву. Кибернетик, закусив нижнюю губу, старательно выравнивала кораблик по траверзу шлюзовой камеры.

«Сёгун» так и не подал больше признаков жизни. Непонятное предупреждение (или угроза?) оказалось единственным свидетельством того, что на борту кто-то есть. Теперь корабли висели на геосинхронной орбите в десятке километров друг от друга.

– Готово, можно стыковаться, – с облегчением произнесла Благоева. Они подошли почти вплотную к корпусу корабля, зона поражения пушек осталась позади. – Пробуем включить автоматику?

– Да, только предупредим. Некрасиво без стука входить. – Пристинская облизнула губы, переключила передатчик на SOS-волну: – Говорит командир корабля «Владимир Русанов»! Мы просим разрешения на стыковку. Мы хотим вам помочь.

Никакого ответа.

– Молчание – знак согласия, – решила она. – Стыкуемся.

Щелчок тумблера, запускающего стыковочную программу. И тут же на панели вспыхнул красный индикатор.

– А вход заблокирован, – Петра взглянула на командира. – Что ж, следовало ожидать. Их шлюпка на месте, шлюзовая камера занята.

– Или его заблокировали вручную, – тихо возразил бортинженер из пассажирского отсека.

Любое из предположений могло оказаться верным.

– Причаливаем снаружи и входим через аварийный люк, – распорядилась Елена.

Стыковка получилась жёсткой. Тряхнуло так, что зубы клацнули. Пристинская всем телом ощутила, как их волокло по корпусу, пока не сработали присоски.

– Всё, приехали!

Петра старалась придать голосу задиристость, замаскировать стыд за продемонстрированный непрофессионализм. Елена смолчала – в конце концов, Благоева не пилот. Будем надеяться, что с бортовыми компьютерами она обращается лучше, чем с космошлюпками.

Обернулась к бортинженеру:

– Роман, попробуйте открыть аварийный люк.

Благоев кивнул, приоткрыл дверь, мягко перевалился за борт, на лету включая присоски башмаков. Вышагивать по обшивке у него получалось ловко – сразу видно, этому человеку не раз доводилось выбираться в открытый космос, работать в условиях нулевой гравитации.

К аварийному люку он дошёл беспрепятственно. Присел на корточки, освободил зажимы.

– Командир, готово.

– Отлично! Мы с Марком спустимся внутрь. Роман, вы нас страхуете возле люка. Петра, остаётесь в шлюпке. – Кивнула Ленарту: – Идёмте, док.

В шлюзовой камере было пусто. Предположение бортинженера подтверждалось – включена ручная блокировка. Кого не хотели пускать внутрь? Их или тех, кто улетел на шлюпке «Сёгуна»? Во всяком случае, признаков аварии не заметно, освещение работает, оборудование аккуратно закреплено на своих местах.

Елена подошла к двери переходного отсека. На панели светился красный индикатор – разгерметизация шлюзовой камеры. Аварийный люк всё ещё был открыт.

– Идём внутрь? – Ленарт подошёл и стал рядом.

– Да. Роман, закрывайте.

Красный глазок мигнул и погас. Всё, дорога отрезана. Уже не убежать.

Переходный отсек на «Сёгуне» оказался меньше, чем на «Русанове». Когда корабль покидали одновременно пятеро, им наверняка приходилось тесниться. Но для двоих места хватало с избытком. Елена нажала единственную кнопку на панели с множеством индикаторов и надписей на чужом, хоть и знакомом языке. Двери бесшумно захлопнулись, и тотчас в стенах, полу, потолке открылись решетчатые углубления. На панели поочерёдно вспыхивали и гасли разноцветные огоньки: обработка жёстким излучением, ионная обработка, химобработка. Биологическая защита включена на максимум, экипаж «Сёгуна» к мерам безопасности относился серьёзно. Но что-то же с ними случилось!

Зажёгся последний, зелёный индикатор. Тихо засвистело во внешних микрофонах, начало расти давление – камера заполнялась воздухом. Спустя десять секунд погас и он. И тотчас распахнулась дверь, заставив непроизвольно напрячься. Но и во внутреннем отсеке было пусто.

Эту часть шлюза космонавты называют «костюмерной» – из-за кабинок для переодевания, выстроившихся вдоль стен. Ленарт заглянул в ближайшую, сообщил:

– Командира Танемото на корабле нет. По крайней мере, его скафа нет, а домашние тапочки, так сказать, здесь. Вряд ли у них принято обмениваться одеждой.

Они осмотрели кабинки. Пять из шести пустовали. Судя по надписям на шевронах, на борту оставался только Юкио Такамацу, навигатор. Сколько же лет он прожил в одиночестве?!

Шлюзовая камера выходила на жилую палубу, чтобы в случае экстренной эвакуации экипаж мог как можно скорее покинуть корабль. Хотя чаще всего это оказывалось заменой быстрой смерти на медленную и мучительную. Елена оглядела коридор. Все корабли-разведчики похожи друг на друга. «Русанов» немного просторней «Сёгуна», но, в общем, всё то же самое. Лестницы на другие палубы, санузел, закрытые двери кают. Возможно, в одной из них и затаился навигатор. Но в первую очередь следовало проверить рубку. Рубка – это контроль над кораблём.

В рубке тоже пусто. Елена опустилась в кресло навигатора. Надписи чужие, расположение и компоновка некоторых панелей отличаются от привычной. Но это мелочи, она могла хоть сейчас взять на себя управление кораблём.

Блок управления шлюзом нашёлся на привычном месте, и его в самом деле заблокировали. Зачем? Пристинская пожала плечами и сняла блокировку.

– Роман, возвращайтесь на шлюпку. Петра, шлюз разблокирован, стыкуйтесь в автоматическом режиме. Переходите на корабль и оставайтесь на жилой палубе. Будем искать здешнего навигатора.

– Командир, система жизнеобеспечения функционирует. Атмосфера внутри корабля в пределах нормы, посторонних примесей и микроорганизмов нет, – тут же доложил Ленарт, успевший разместиться в соседнем кресле. Потом вдруг повернул голову и замер. – А у нас гость… Только тихо.

В дверях рубки стоял человек. Невысокий пожилой мужчина с седеющими волосами, собранными в пучок на затылке. «Юкио Такамацу» – сообщала нашивка на кармане потёртой, но чистенькой куртки. И фамилия, и характерный разрез глаз выдавали азиатское происхождение незнакомца. Он пристально смотрел на Елену, и во взгляде его было что-то странное.

– Каваии… Жалко… Зачем пришли?.. Я же предупреждал… Абунай!.. Убирайтесь поскорей!.. Пока живы!..

– Мы пришли помочь. Мы не причиним вам вреда! – заговорила Пристинская.

Но мужчина, казалось, не слышал её слов:

– Вниз нельзя! Забирай своих людей и уходи! Скорее, пока целы! Это не Дзёдо!

– Что у вас случилось? Вы можете объяснить?

– Индзанами вас всех сожрёт! Вниз не ходи! И не пускай никого! Дамэ!

Елена догадалась, что означает странный блеск глаз незнакомца. Вопросительно посмотрела на Ленарта, ища подтверждение догадке. Врач её немой вопрос понял, утвердительно кивнул, медленно поднялся с кресла. Мужчина не обращал на него внимания.

– Слишком красивая… Ты ей понравишься… Она тебя первую сожрёт! Как Мидори.

Ленарт подошёл к нему сзади, приложил инъектор к предплечью, нажал. Навигатор легонько вздрогнул, удивлённо посмотрел на Елену. И обмяк в руках подхватившего его врача.

Пристинская облегчённо вздохнула. Похоже, всё обошлось. Во всяком случае, пока.

– У него что, рассудок помутился от одиночества? Вы поняли что-нибудь из его слов?

– Не знаю, от одиночества или от чего другого. А слова… Это Воронину надо бы услышать, он в восточных мифологиях, кажется, разбирается. Я отведу этого типа в медотсек, посмотрю, что с ним.

– Хорошо. А я покопаюсь в бортовом журнале, попробую хоть приблизительно понять, что здесь случилось.

Ленарт повёл сонно перебирающего ногами навигатора к выходу. У самой двери оглянулся.

– Кстати, он упомянул Мидори. Это, очевидно, их врач-космобиолог Мидори Коноике. Такая подробность – когда мы осматривали шлюз, её кабинка была пуста.

– Ну да, – Елена с недоумением пожала плечами, – как и четыре других.

– Нет, в других лежала корабельная одежда и обувь. А в её кабинке не было ничего. Либо она имела привычку разгуливать по кораблю нагишом, что мне представляется маловероятным. Либо… она захватила одежду, отправившись на планету.

Елена недоверчиво хмыкнула. Снимать защиту на планетах, тем более там, где присутствует активная органика, – изощрённое самоубийство. Предположение Ленарта казалось диким.

Дзёдо – такое название дали планете её первооткрыватели. Слово явно не английское и наверняка имело какой-то подтекст, но Пристинская пока не нашла перевода. Вернее, и не искала. И без того информации выше крыши. Экипаж «Сёгуна» поработал добросовестно, для того чтобы просмотреть собранный материал, несколько дней понадобится. Один бортовой журнал чего стоит! Командир Танемото оказался человеком скрупулёзным, записывал каждое событие. Это, конечно, замечательно, но продираться сквозь мелочи корабельного быта и не пропустить при этом чего-то важного нелегко.

Выход в локальное пространство: «Все системы корабля в норме. Экипаж перенёс гиперпрыжок без отклонений и готов к работе. Навигатор Такамацу сообщил, что в систему мы вошли с третьей попытки. Химик Танемото жаловалась на плохое самочувствие после стасис-сна…»

Планетарный полёт: «8-й день экспедиции. Обнаруженная нами планета – единственная в системе. Цвет поверхности даёт основание надеяться на присутствие растительной жизни…» «15 д. э. Корабль выведен на планетарную орбиту. Приступаем к зондированию…» «39 д. э. Исследования атмосферы не выявили потенциально опасных для человека микроорганизмов. У планеты богатейшая флора, но ни одного представителя фауны мы пока не заметили…»

А вот и запись о первой высадке: «44 д. э. Высадка на планету прошла успешно. Участвовали: Командир Танемото, биолог Коноике, пилот Мисима. Отчёты членов разведгруппы прилагаются». И эмоциональная приписка: «Планета превзошла все наши ожидания!»

Бортовой журнал неторопливо рассказывал о буднях экспедиции. Всё шло в соответствии с обычной схемой: орбитальные исследования, высадки в первой точке, во второй точке, в третьей. «60 д. э. Исследования подтвердили, что мы не ошиблись, дав имя планете. Здесь идеальные условия для колонизации. Мы не выявили ни одного микроорганизма, способного вызывать заболевание. Бактерии, живущие в воде и почве, полностью нейтральны по отношению к человеческому организму…»

Четвёртая точка, пятая, шестая. «92 д. э. Мы обследовали шесть различных участков этой планеты – везде одни и те же растения. Животная жизнь отсутствует полностью. Это выглядит странным…» Седьмая точка, восьмая, девятая. «118 д. э. Мы настолько привыкли к безопасности Дзёдо, что меня это начинает беспокоить. Люди теряют бдительность. Всё же это не Земля, это чужая планета, и мы так мало о ней знаем…»

Десятая точка, одиннадцатая, двенадцатая, тринадцатая. Записи о сейсморазведке, поиске полезных ископаемых, картографии, климатологии исчезли. Похоже, исследователи сосредоточились исключительно на изучении местной флоры. И стиль записей изменился, будто командир Танемото не бортовой журнал заполнял, а личный дневник: «140 д. э. Линда уверяет, что растения Дзёдо безопасны для наших организмов. Она исследовала в лаборатории все привозимые с планеты образцы и не выявила в них ничего, что можно было бы расценивать как органический яд… 142 д. э. Мидори высказала странную гипотезу. По её мнению, эволюция на Дзёдо пошла необычным путём. Здесь нет межвидовой борьбы за существование. Все живые организмы на планете – симбионты, за миллионы лет идеально приспособившиеся к нуждам друг друга. Гипотеза экстравагантная, но я пока что не могу её опровергнуть… 148 д. э. Да, определённо, в гипотезе Мидори что-то есть. Я не нашёл ни одного растения, проигрывающего борьбу за существование. Здесь никто никому не мешает…»

А затем речь пошла о том, во что Елена поверить не хотела и не могла: «151 д. э. Сегодня утром, перед высадкой, Мидори подошла ко мне и предложила провести эксперимент. Она хотела узнать, как будет действовать симбионтная биосфера, когда в ней появится чужак. А именно: снять защитный костюм и пожить несколько дней на Дзёдо. Я категорически запретил. К сожалению, мой запрет не остановил космобиолога. Высадка подходила к концу, когда я увидел, что Коноике самовольно отстегнула гермошлем. Я немедленно вернул группу на корабль и поместил космобиолога в изолятор. Высадки временно прекращены… 154 д. э. Обстановка на корабле напряжённее с каждым днём. Я не понимаю, что происходит. Линда, Кен и Гордон требуют возобновить высадки на Дзёдо, вне зависимости от того, какие последствия будет иметь выходка космобиолога. Впрочем, Мидори чувствует себя превосходно. Никаких подозрительных симптомов нет, анализы в норме… 156 д. э. Мы возобновили высадки. Когда вышли из шлюпки, Кен и Гордон резвились, словно дети. Даже обычно сдержанная Линда залезла под водопад. Да что там, мне и самому было неожиданно приятно прилечь в мягкую пушистую траву на поляне… 161 д. э. Мидори попросила разрешения продолжить эксперимент. Я согласился. Если ей так хочется рискнуть собственным здоровьем, что ж! Недаром говорят: „Женщина захочет – сквозь скалу пройдёт“».

Это не лезло ни в какие ворота! Судя по записям, дисциплина на корабле разваливалась на глазах, каждый вытворял то, что ему заблагорассудится. А командир, вместо того чтобы немедленно прервать экспедицию, уложить особо ретивых «неподчиненцев» в стасис-коконы и вернуть корабль на Землю, только сокрушался, да пописывал в своём «дневничке»: «166 д. э. Уже пять дней, как Коноике проводит эксперимент. В первый же день, выйдя из шлюпки, она переоделась в повседневную форму. Теперь этого ей кажется мало, она разгуливает в майке и шортах, пока мы паримся в скафах. Ребята вздыхают, глядя на неё. Линда пока молчит, но я чувствую, что и она не отказалась бы побегать босиком по траве… 170 д. э. Мидори принесла охапку каких-то фруктов. Дегустировала их по очереди и делилась впечатлениями. Вкус у них оказался не очень приятный. Это радует – никому не взбредёт в голову последовать её примеру… 176 д. э. Мидори опять ела фрукты, сказала, что они стали значительно вкуснее. Может, она начала к ним привыкать, как курильщик привыкает к никотину?.. 193 д. э. Я сделал открытие, не поддающееся пока объяснению. Во-первых, фрукты растут на деревьях, которые мы наблюдаем пятый месяц, и никаких плодов на них раньше не замечали. Во-вторых, на одинаковых деревьях произрастают разные фрукты и, наоборот, на различных – одинаковые. В-третьих, в плодах нет семян или чего-либо подобного. Я не понимаю их функционального назначения. Не для того же они растут, чтобы Мидори ими лакомилась! Кстати, она говорит, что вкус у них отменный… 202 д. э. Жизнь на лоне природы явно пошла Мидори на пользу. Она всегда была красива, но сейчас буквально излучает флюиды сексуальности. Кен и Гордон теряют головы в её присутствии. Чувствую, ещё несколько дней, и они самовольно присоединятся к эксперименту. Честно сказать, мне и самому трудно противостоять влечению. Пора сворачивать экспедицию, данных мы собрали достаточно…»

Наконец-то здравый смысл возобладал!

Однако, судя по всему, головы потеряли не только пилот Мисима и бортинженер Хацуми. Вместо решительных действий командир корабля продолжал сюсюкать: «220 д. э. Я был уверен, что сегодняшняя высадка – последняя, но Мидори буквально на коленях выпросила у меня разрешение переночевать на Дзёдо. Кен и Гордон тут же вызвались составить ей компанию. Я хотел запретить, но, посмотрев на них, понял, что они не выполнят мой приказ. Надеюсь, завтра мне удастся забрать всю тройку на корабль. Пусть даже насильно – я приготовил пистолет с парализующими зарядами…»

Он всё же понял свою ошибку, но поздно, поздно! Эта запись оказалась последней, сделанной командиром Танемото. Вернуть людей на корабль он не смог. Что ему помешало применить силу, оставалось только догадываться.

Дальше бортовой журнал пытался вести навигатор. Впрочем, он внёс всего несколько записей: «221 д. э. Командир г-н Танемото и химик г-жа Танемото улетели на планету. Они должны забрать членов экипажа, остававшихся внизу, и вернуться на корабль. Спуск шлюпки проходил в штатном режиме, но после приземления связь оборвалась. Никто из группы высадки на мои вызовы не отвечает. В назначенное время шлюпка на корабль не вернулась. Пытаюсь установить связь… 222 д. э. В течение дня я пытался связаться с группой высадки. Безуспешно… 226 д. э. Связи с разведгруппой по-прежнему нет. В данных обстоятельствах я вступаю в командование кораблём… 233 д. э. Я пришёл к выводу, что экипаж попал в какую-то ловушку. Пытаюсь анализировать поведение членов разведгруппы. С людьми что-то происходило, их поступки я не могу объяснить. Больше других изменилась космобиолог Коноике…»

Видимо, одиночество и тревога за судьбы товарищей сказались на рассудке навигатора довольно быстро. Записи делались сумбурными, невразумительными: «242 д. э. Меня тревожит ощущение, что в последнее время рядом со мной были не мои товарищи, а кто-то чужой. Настоящая Мидори никогда не вела себя так развратно… 263 д. э. На этой планете живёт нечто ужасное. Оно сожрало Мидори, а потом, приняв её облик, проникло на корабль. Оно соблазнило Кена и Гордона, заманило их в ловушку и тоже сожрало. Несомненно! Оно и меня соблазняло! Неужели Линда тоже погибла?! 320 д. э. Сегодня чудовища пытались проникнуть на корабль. Они хотели обмануть меня, притворялись людьми, чтобы уволочь в своё логово. Но я-то знаю, кто они на самом деле!»

Это была последняя запись, навигатор забросил бортовой журнал. Естественно, никакие чудовища похитить его не пытались. Товарищи по экипажу прилетали, чтобы увезти с собой на планету – в архиве бортового компьютера сохранилась видеозапись того визита. Часть переговоров шла на японском, но общий смысл был понятен:

«– Шлюпка вызывает вахту! Шлюпка вызывает вахту! – На левой половине экрана – довольно молодое мужское лицо в гермошлеме. Пилот Мисима. – Юкио-сан, вы меня слышите? Это Гордон! Почему заблокирован шлюз? Что у вас случилось?

Зажглась правая половина. Юкио Такамацу, на двадцать с лишним лет моложе, чем сейчас, но беспокойный огонёк в глазах уже заметен:

– Что тебе надо? Что вы сделали с Линдой?

– Вы о чём, Юкио-сан? Командир и Линда внизу, отдыхают. Мы прилетели за вами…

– Убирайся откуда пришёл, тэмээ!

– Юкио-сан, что с вами?! – Теперь слева – космобиолог Мидори Коноике. – Дзёдо замечательное место! Мы хотим, чтобы вы присоединились к нам. Бросьте вы эту жестянку!

– Урусай! Убирайтесь, пока целы!

– Зачем вы так? Мы же хотим вам помочь.

– Оставь его, Мидори! – снова пилот Мисима. – Такамацу-сан, нам хоть вещи свои забрать можно?

– Дзаккэнаё! Здесь нет твоих вещей. Только попробуйте сунуться! Бластер у меня под рукой!»

Да, на корабле-разведчике «Сёгун» действительно произошло ЧП. Экипаж взбунтовался, отказался возвращаться на Землю, в каменные джунгли своего гетто, и дезертировал. Командир проявил непростительную слабость, и его вынудили присоединиться к дезертирам. А свихнувшийся навигатор вместо того, чтобы увести корабль на Землю и доложить о случившемся, забаррикадировался в нём и просидел так двадцать три года. Всё ясно и понятно. Русановцам оставалось эвакуировать больного и возвращаться домой, – какое им дело до иностранных дезертиров?

Но это означало подарить планету-рай главному сопернику по космической экспансии. Так заканчивать свою первую экспедицию в качестве командира Елене Пристинской хотелось меньше всего.

Она сама не знала, для чего собрала экипаж, какой совет желала услышать? Есть устав, инструкции, есть международные законы, в конце концов, – что тут ещё придумаешь? Потому, едва все собрались в рубке, выпалила, как в прорубь нырнула:

– Нужно найти высадившихся на планету людей.

– Зачем? – тут же уставился на неё Бардаш. Вернее, уставились все, химик только озвучил общий вопрос. – Планета принадлежит Консорциуму. Зачем туда соваться без приглашения?

Елена прикусила губу, раздумывая, как лучше ответить. И вдруг на помощь пришёл Воронин:

– А почему ты решил, что планета принадлежит Консорциуму?

Все головы дружно повернулись к навигатору.

– То есть как, почему? Они первооткрыватели.

– И «первозакрыватели». Экспедиция «Сёгуна» прекратила существование, не выполнив обязательный регламент принятия звёздной системы под юрисдикцию своей державы.

– Ты считаешь, они погибли? – уточнил Ленарт, машинально потирая большой шрам на щеке. О происхождении шрама Елена знала из досье космобиолога. Но понять, почему тот до сих пор не обратился к пластическим хирургам, чтобы ликвидировать это безобразие, не могла.

– Ой, Михаил, брось! – возмущённо взмахнула рукой Благоева. – На этой планете нет ни хищников, ни болезней, ни ураганов с землетрясениями, пища растёт буквально под ногами. С чего бы им умирать? Наоборот, они размножились – детей кучу нарожали. Биологиня у них молоденькая совсем была, и аппетитная, как конфетка. Да и химичка не старая. Наверняка их там уже целое племя.

Рыжик, не удержавшись, фыркнул, тут же спрятал лицо в ладонях. И остальные заулыбались. Петра нахмурилась:

– А что я не так сказала? Чем, скажите на милость, им заниматься, если не любовью? А от этого занятия обычно дети родятся.

– Я не утверждаю, что высадившиеся на Дзёдо люди умерли, – покачал головой Воронин. – Но они больше не разведгруппа. Они – дезертиры.

– И что это меняет? – не понял Бардаш.

– Вряд ли они заявят протест, если мы присоединим эту звёздную систему к Евроссии. Формально она пока ничейная. Оспорить это у Консорциума не получится – «Сёгун» ведь мы вернём в целости и сохранности, со всеми записями бортового компьютера. Из которых станет ясно, что силового захвата не было.

На минуту в рубке повисла тишина. Для Елены выводы Воронина тоже оказались неожиданными.

– Да-а, интересная правовая коллизия, – протянул Бардаш. – И всё же это риск – объявлять своей планету, на которой двадцать три года проживают граждане другого государства. Дезертиры, не дезертиры… А если они эксперимент проводят по приспособляемости и акклиматизации? Максимальная продолжительность экспедиции никак не регламентирована, корабль ждёт на устойчивой орбите, помощи никто не просил. Ох, вляпаемся мы!

– Риска можно избежать, – возразил Воронин. – Надо найти этого Танемото и прочих. Они ведь не глупые люди, должны понять, что с робинзонадой покончено, и выбор не богат: либо Консорциум, либо Евроссия. На родине их ждёт трибунал за дезертирство. Так что если они официально попросят политического убежища, все вопросы будут сняты. Руководству Консорциума останется кусать локти, как говорится.

– И ставить к стенке тех, кто подбирал такой разгильдяйский экипаж, – восторженно хохотнула Благоева. – Мишка, я всегда говорила, что ты – голова! Давайте быстренько найдём этих «робинзонов», и планетка будет наша. А что, я не прочь осесть здесь, когда в отставку выйду. Рома, как считаешь?

Бортинженер только плечами пожал. Зато Ленарт тихо спросил:

– А если мы их не найдём?

– Тогда придётся доказывать, что никто не выжил. Это сложнее.

– Да найдём, найдём, куда они денутся! – нетерпеливо отмахнулась Благоева. – С детворой по лесам много не набегаешь. Командир, когда будете график высадок составлять, нас с Ромой включить не забудьте. Ножки очень размять хочется.

– И меня! – поспешно вскинул руку Рыжик.

Недостатка в добровольцах, желающих поучаствовать в поисках «робинзонов», не предвиделось.

Елена догнала Воронина на жилой палубе:

– Михаил, подожди…те.

Навигатор обернулся. На его лице неизменная доброжелательная улыбка.

– Да?

– Спасибо за поддержку. Вы подсказали замечательную идею. Честно говоря, я не знала, что делать.

Воронин кивнул.

– Не за что. Кстати, ко мне вовсе не обязательно обращаться на «вы».

– И ко мне – не обязательно, – с готовностью согласилась Елена. Неужто стена отчуждения дала трещину?!

– Кстати, я нашёл перевод названия «Дзёдо». «Чистая Земля», эдакий буддийский аналог рая.

– А-а-а. Примерно это я и предполагала.

Они помолчали несколько секунд. Наверное, следовало поблагодарить Михаила и уйти к себе в каюту. Но уйти Пристинская не успела. Воронин неожиданно заявил:

– Лена, я не хотел говорить при всех… Я не считаю идею с высадкой такой уж хорошей. Лучше было бы оставить всё как есть и вернуться на Землю.

Елена опешила:

– Почему?!

– Не знаю, как тебе, а мне бросились в глаза некоторые странности. Во-первых – дети.

– Что значит – «дети»? Думаешь, предположение Благоевой глупое?

– При чём здесь Благоева? У четы Танемото на Земле осталась дочь, у пилота Мисимы – сын. Я ни в коей мере не собираюсь оспаривать нашу пропаганду, рисующую жизнь в анклавах Консорциума исключительно зловещими красками. Но родственные чувства обычно куда сильнее, чем долг и присяга. Во-вторых – фрукты. О них нет ни единого упоминания до тех пор, пока космобиолог не начала свой эксперимент. Откуда они взялись? Даже Танемото удивлялся. В-третьих – Мидори Коноике, конечно, была красивая девушка. Но влюбились в неё все поголовно только после того, как она переселилась на Дзёдо. Если всё это сопоставить, то история с дезертирством команды «Сёгуна» перестаёт быть такой уж однозначной. – Он чуть помедлил. – Лена, я понимаю, что желающих своими глазами увидеть рай у нас в экипаже предостаточно. Но я бы на твоём месте отодвинул демократию в сторону и на первую высадку взял с собой Ленарта и Бардаша. Марк – перестраховщик по жизни. И сейчас это может оказаться полезным. Евгений – прирождённый разведчик, заметит то, на что другие не обратят внимания. Впрочем, ты командир, поступай, как считаешь правильным.

Он вновь улыбнулся своей белозубой улыбкой, кивнул на прощанье, развернулся и ушёл. А ошарашенная Елена смотрела ему вслед.

Глава третья

Тихое урчание двигателей оборвалось.

– Да уж… – многозначительно пробормотал Бардаш.

Шлюпка стояла посреди огромной, залитой солнцем поляны. С трёх сторон их окружал лес, а на севере, полого поднимаясь, поляна упиралась в невысокие красно-рыжие скалы, увитые стелющимся кустарником. Со скал срывался водопадик, и у его подножья, там, где струи воды разбивались мириадами брызг, играла радуга. Семицветные рожки тонули в небольшом озерце, обрамлённом рыжими валунами и зарослями невысоких растений, с огромными, не меньше метра в поперечнике, листьями. Ручеёк, вытекающий из озерца, проложил себе путь в этих зарослях. Вернее, это они облюбовали его берега, и так он и бежал, невидимый, вдоль западного края поляны. И везде, куда ни глянь, – зелень всех мыслимых оттенков, от тёмного, почти чёрного, до светло-салатного. Лазурное небо без единого облачка дополняло пейзаж.

– Красиво, – констатировал Ленарт. – Кто первым выходит?

– Командир. – Пристинская распахнула люк, оперлась рукой о борт шлюпки и спрыгнула на землю.

Поляна сплошь была покрыта подстилкой из переплетающихся травинок, и казалось, что под ногами мягкий, слегка пружинящий коврик. Елена присела на корточки, потрогала – и впрямь, травинки мягкие и гибкие, как ворсинки ковра. Выпрямилась, попробовала шагнуть. Идти удобно, зелёный ковёр легонько подталкивал, помогал. Эх, босиком бы по такой прелести пробежать!

Она вздохнула, обернулась к шлюпке:

– Выходите.

Ленарт и Бардаш только и ждали команды, мигом оказались снаружи. Химик не сдержался, несколько раз подпрыгнул на пружинящем травяном ковре. Смущённо развёл руками:

– Это я так, в качестве эксперимента.

– Пожалуйста, не надо здесь никаких внеплановых экспериментов проводить. – Елена махнула рукой в сторону водопада. – Судя по видеозаписям, там и был их последний лагерь.

– Нда, – Ленарт скептически оглядел девственную зелень. – Был. Но очень давно.

– Пойдёмте, может, следы какие найдём, – предложил Бардаш. И улыбнулся мечтательно: – Красота! Прямо райские кущи. Однако чего-то вроде не хватает?

– Ты не догадался? – покосился на него космобиолог. – Красок мало. Исключительно оттенки зелёного. На Земле всегда что-то цветёт, а здесь цветочков нет.

– В самом деле. Очевидно, цветы здесь ни к чему? Нет насекомых-опылителей, правильно?

– Да. Здешние растения размножаются исключительно вегетативно. Во всяком случае, Мидори Коноике так писала.

– А жаль. Всё же планета, лишённая животной жизни, многое теряет.

– Угу. То ли дело было на древней Земле. Москиты, шершни, оводы, скорпионы, змеи, волки, тигры, акулы, пираньи, крокодилы. Я уже не говорю о «домашних зверьках» – вшах, клопах, тараканах, крысах.

– Да ну тебя, Марк! – отмахнулся Бардаш. – Знаю, что ты неисправимый оптимист.

Они подошли к озерцу. Вода в нём была кристально-прозрачной, каждый камешек на дне видно. Елена наклонилась, зачерпнула ладонью, – по поверхности побежали круги. Услышав короткий смешок за спиной, быстро выпрямилась, стряхнула с перчатки блестящие, как крохотные алмазы, капельки. Уточнила:

– Лагерь был справа от водопада?

– Да, справа… – Ленарт оглядел заросли широколистных растений. – Нет тут ничего давно.

– А я думаю, есть!

Евгений решительно двинулся в самую гущу и, согнувшись почти пополам, осторожно скользнул под клонящиеся к земле мясистые, тёмно-зелёные листья. И через минуту в динамиках зазвучал его голос:

– Командир, лагерь на месте! Идите сюда. Только здесь иначе, чем на четвереньках, не пролезешь.

– Косморазведчикам не привыкать на четвереньках ползать! – бодро ответила Елена. – Марк, останьтесь снаружи.

Она опустилась на траву и заползла в заросли.

Под широкими тёмными листьями царил полумрак. Вокруг торчали толстые, бордово-зелёные стебли, землю покрывали ажурные кружева бледной, полупрозрачной травы.

– Двигайтесь прямо, командир, я вас вижу!

Она послушно поползла на голос, и вскоре впереди заблестел фонарик Бардаша. Химик сидел на корточках и что-то выковыривал из невысокой горки камней.

Только это оказались вовсе не камни, – на земле лежало сваленное в кучу оборудование разведгруппы.

Бардаш поднял гермошлем, прочёл на табличке:

– Гордон Мисима. – Взглянул на Елену, произнёс задумчиво: – Вот он, лагерь. Как был здесь, так и остался.

Пристинская огляделась по сторонам. Всюду среди пучков стеблей торчали из земли остатки приборов, снаряжения, экипировки косморазведчиков. Бледно-зелёная травка старалась скрыть следы чужого вторжения, но кое-где металл и пластик ещё были заметны. Гермошлем, найденный Евгением, не повреждён, даже батареи коммуникатора не разрядились. Целым и полностью укомплектованным оказался и скафандр, извлечённый вслед за ним из-под грязи и травы. Могли за двадцать три года человеческие кости полностью истлеть в этом климате? Версия с гибелью всех участников высадки Елене не нравилась, но её следовало проверить прежде, чем начинать поиски живых.

Бардаш расковырял соседнюю горку.

– Остатки палатки, купол провалился. Надо посмотреть, что там внутри.

Пристинская тоже примерилась начать «археологические изыскания». Но химик вдруг окликнул:

– Командир, взгляните, тут кое-что интересное. Видите?

Елена не могла понять, что он заметил под кружевами полупрозрачных листиков. Протянула руку, пытаясь очистить невидимую находку от грязи…

– Да нет, вы на саму траву посмотрите, – остановил её Бардаш.

Она уставилась на листики, в точности такие, как вокруг. То, что казалось отдельными травинками, в действительности было бесконечными плетями нитеобразных корешков, усеянных пробивающимися на поверхность листочками на коротеньких стебельках.

– И что здесь не так?

– На размер листиков обратите внимание.

И правда, в том месте, куда показывал Бардаш, листики гораздо мельче и вроде как светлее.

– Химия какая-то? Что-то в почве?

– Да при чём здесь почва, – разведчик безнадёжно махнул рукой. – Кто-то недавно в этом месте рылся, как мы с вами, потому молодые побеги и не успели до нормального размера вырасти. На Земле можно было бы грешить на енота, или лису, или, скажем, одичавшего пса. Но на Дзёдо только одно животное водится.

– Человек, – понимающе кивнула Елена. – Значит, они где-то рядом, и наведываются сюда иногда. Давайте выползать на свет. Кстати, Евгений, объявляю вам благодарность!

Она поспешно поползла к краю зарослей. А Бардаш и впрямь наблюдательный, не зря его Миша рекомендовал.

После зелёного полумрака солнечный свет казался ещё более ярким. И весёлым. Нет здесь никаких костей, никаких трупов. Благоева права – «робинзоны» живут припеваючи на своей чудо-планете. Настроение сразу улучшилось, тревога отступила.

Елена выползла из-под склонившихся к земле листьев, выпрямилась и сладко потянулась, разминая спину. Глянула на поднимающегося следом химика, невольно фыркнула, увидев, во что «раскопки» превратили его скаф. Да и сама она выглядела не лучше.

– Да, извазюкались мы неслабо! Не возражаете, если я свой костюмчик в водопаде искупаю?

И не дожидаясь ответа, забралась по камешкам на уступ, балансируя на узенькой террасе, прошла под падающие сверху струи. Должно быть, искупаться здесь по-настоящему, без этой пласталевой оболочки – вообще волшебно!

– Командир, осторожней, вниз не свалитесь, – запоздало проворчал Ленарт.

– А поймать падающую женщину слабо? Не беспокойтесь, если и свалюсь, то всего и делов, что в озере поплавать придётся. – Она принялась оттирать прилипшую грязь. – Евгений, идите мыться!

– Я лучше внизу.

– Высоты боитесь?

– Нет, плавать не умею.

Ленарт коротко хмыкнул, и Елена не поняла, это шутка или нет. Оставаться под водопадом сразу перехотелось. И в самом деле, что это она? Не командир, а девчонка какая-то. Блондинка. Она начала спускаться.

– Всё же странно, – Бардаш неторопливо оттирал грязь, сидя на камне и свесив ноги в озерцо. – Нигде не видно сухих листьев, стеблей, полуперегнившей подстилки, как у нас на Земле. Всё новенькое, свеженькое, зелёненькое. Как будто тут дивизион садовников поработал.

– И это Коноике описывала, – кивнул Ленарт. – Я смотрел видеозаписи, но, правда, не верится, что такое возможно. Командир, разрешите хотя бы маленький эксперимент?

– С оторванным листиком? Давайте, и мне хочется увидеть своими глазами, – кивнула Елена, присаживаясь рядом с химиком.

Ленарт огляделся по сторонам, выбирая, подошёл к вьющейся по скале лозе, оторвал от неё трёхпалый листик. Продемонстрировал его товарищам, как профессиональный фокусник, положил на зелёный упругий ковёр под ногами.

С минуту ничего не происходило.

– И что? – не выдержал Бардаш.

И тут неожиданно одна травинка шевельнулась и наклонилась в сторону листа. За ней последовала вторая, третья.

– Они что, его видят? – изумился химик.

– Чёрт его знает! Чтобы в этом механизме до конца разобраться, надо головы иметь посветлее наших. Видят или ещё как, но весь листик опутают, прилипнут к нему, как пиявки. И через полчаса от него одна пыль останется. В этом мире ничего не пропадает, все полезные вещества уйдут другим растениям.

– Ладно, это листик. А ветви, деревья? – не сдавался Бардаш.

– То же самое, только времени больше уходит. В зависимости от того, сколько живности дотянуться сможет.

Елена решительно поднялась с камней.

– Эксперимент интересный, но нам пора «робинзонов» искать. Предлагаю делать концентрические окружности, постепенно увеличивая радиус. Пока что-нибудь не найдём.

Первый круг Пристинская прочертила над поляной, потом начала уводить машину всё дальше и дальше в глубь леса. Или скорее это напоминало ухоженный парк, разбитый экстравагантным садовником. Деревья не теснились друг к другу, росли просторно, оставляя достаточно места для колоритных кустарников и залитых солнцем полян. Скалистая гряда, откуда сбегал ручей, постепенно понижалась к западу, а на востоке уходила к голубевшим вдали горам. Сам ручей вскоре встретился со своим собратом, затем – с ещё одним, ещё, и дальше лес прорезала голубая полоса довольно широкой реки. Устья её видно не было, но, судя по карте, километрах в пятидесяти на юго-запад река впадала в морской залив. Елена прикинула, сколько кругов придётся сделать, пока они доберутся до моря и дальних гор. Во всяком случае, на день работы хватит.

Однако полёт закончился гораздо раньше.

– Вон он!

Фигуру, на секунду вынырнувшую из зелёного моря, заметил Бардаш. Был то мужчина или женщина, что за одежду носил «туземец», если носил вообще, – разобрать не удалось. Но это было не суть важно – по лесу шёл человек!

Они посадили шлюпку на ближайшей поляне и бросились в погоню. Лес нисколько не походил на мрачные тёмные джунгли. Лес буквально пропитан ярким дневным светом. Пышные кроны деревьев, кустарники с мягкой шелковистой листвой, паутина лиан, а под ногами – трава. Каждый пятачок поверхности, каждый квадратный миллиметр покрыт зеленью. Многие растения можно было узнать по отчётам экипажа «Сёгуна»: псевдодуб, мягколистник. Да, если присмотреться, растительность не очень разнообразна. Но присматриваться и любоваться времени нет – у незнакомца почти пятьсот метров форы. И кто знает, как быстро он бегает по здешним лесам…

– Командир, кажется, это те самые кусты! – Бардаш замедлил шаг. – Да, вон там я его видел!

– Хорошо, – кивнула Елена. – Но он уже далеко от этого места. Вряд ли он нас дожидается.

– Не думаю, – Бардаш остановился. – Взгляните, наш «робинзон» здесь «пасся». А теперь затаился.

И впрямь, на кустах среди ярко-зелёных листьев висели продолговатые красные ягоды. Было заметно, что в некоторых местах их совсем недавно обрывали.

– Вот вам и вегетативное размножение, – хмыкнул химик.

– К размножению эти ягодки никакого отношения не имеют. Евгений, вы что, отчёты не смотрели? – укоризненно заметила Пристинская.

– Смотрел. Карту полезных ископаемых смотрел. Химические анализы грунта и воды смотрел. Сейсмограммы смотрел.

Бардаш говорил спокойно, без раздражения. Елена прикусила губу. Очередной прокол. В экспедиции каждый должен заниматься своим делом.

– А вы обратили внимание, что плоды растут только до высоты человеческого роста? – Ленарт осторожно раздвинул кусты, шагнул в их гущу. – А ветви-то гораздо выше. Это чтобы рвать удобно или почему?

– Угу, – сразу же согласился Бардаш. И тоже начал пробираться в глубь зарослей. – Видно, здесь селекционеры очень умелые.

– Кто знает…

Через минуту их уже и видно не было, только верхушки кустарника время от времени вздрагивали. Елена, вовсе не уверенная, что прочёсывать заросли такая уж хорошая идея, потопталась на месте. Спросила:

– Так что, мы идём дальше?

Не дождавшись ответа, пошла вокруг кустарника. Обогнула его и…

– Здравствуй!

В пяти шагах от неё стояла девочка лет четырнадцати-пятнадцати. Она не пряталась и не таилась, а разглядывала пришелицу и дружелюбно улыбалась.

Глава четвёртая

Елена облизнула вмиг пересохшие губы. Пробормотала:

– Привет…

– Меня зовут Мати. А тебя?

Кожа у девчушки светло-шоколадная от загара. Круглое симпатичное личико с маленьким носиком и остреньким подбородком, карие глаза-миндалины – она очень походила на Линду Танемото, только не постаревшую, а наоборот, помолодевшую на двадцать лет. Или, что более правдоподобно, девочка была дочерью химика «Сёгуна».

– Командир, вы с кем разговариваете? – Ветви кустарника раздвинулись, пропуская Бардаша. Увидел, и глаза у него изумлённо округлились.

Девочка нисколько не смутилась под взглядом мужчины, хоть весь её наряд составляли густые тёмные волосы, доходящие чуть ли не до пояса.

– Вы прилетели с Земли? – продолжая улыбаться, поинтересовалась она. – Правда, у нас хорошо?

Вот она, наглядная демонстрация, что версия Благоевой верна, а опасения Ленарта и Воронина беспочвенны. Весёлый, беззаботный ребёнок, не отягощённый комплексами и условностями. Дитя племени, променявшего «блага цивилизации» на первобытный рай.

– Я – Елена, – Пристинская наконец опомнилась. – Ты одна здесь?

– Да, – с готовностью кивнула девочка. – Ем смородину, она вкусная. Вы не пробовали? Кушайте, её много!

– Это называется смородиной? – Бардаш сорвал с ветки ягоду, повертел в пальцах, хмыкнул. – У нас на Земле помельче.

– Спасибо, Мати, мы в другой раз попробуем, – поблагодарила Елена. – Ты поблизости живёшь?

– Я здесь живу, – девочка удивлённо посмотрела на неё. – Эта планета называется Дзёдо.

– Мы знаем, что Дзёдо. А «здесь», это где? – попытался уточнить Евгений.

Аборигенка не ответила. Кажется, и вопроса не поняла. Хотя она довольно правильно говорила по-английски, но отдельные слова вполне могли изменить свой смысл в речи туземцев.

– Ты одна здесь живёшь или ещё кто-нибудь есть? – Елена попыталась нащупать ниточку взаимопонимания. – Взрослые? Старше тебя?

– Здесь много людей живет. И старшие живут.

– Мы бы хотели их увидеть. Где нам их найти? Ваше жильё где-то поблизости? Дом? Деревня?

Туземка вконец растерялась.

– Место, где ты спишь? – подсказал Бардаш.

Девочка непонимающе развела руками:

– Когда хочется спать, я ложусь и сплю.

Елена вздохнула. Естественно, под каждым кустом готов и стол и дом.

– А где сейчас остальные люди? – попробовал зайти с другой стороны Бардаш.

– Здесь, на Дзёдо!

Мати скривила губы. Непонятный разговор её раздражал. Елена уже сомневалась, что девочке четырнадцать-пятнадцать. Тело у неё о развито хорошо, но разум…

– Чем они занимаются?

– Не знаю. Я же не вижу их! Почему вы задаёте непонятные вопросы? Пойдёмте лучше гулять. И снимите вашу смешную одежду, вам же в ней неудобно. Особенно эти штуки на головах!

Кусты захрустели, пропуская космобиолога. Мати радостно улыбнулась, и церемония приветствия повторилась в третий раз, с тем лишь отличием, что нагота девочки смутила Ленарта, – он так и норовил отвести взгляд. Зато сам он заинтересовал аборигенку.

– Елена, Марк твой муж? Или Евгений?

– Нет, – Пристинская опешила от такого поворота в разговоре. – Ни один и ни второй.

– А где же твой муж? Почему ты гуляешь не с ним?

– У меня нет мужа.

– Как нет?! – изумилась Мати. – Ты же взрослая! Почему эти мужчины не хотят быть твоими мужьями?

Впрочем, удивлялась девочка буквально полминуты. Не дожидаясь разъяснений, она вновь весело защебетала. Гордо поведала новым знакомцам, что и она почти взрослая, будущим летом обзаведётся мужем, и как они вместе будут гулять, и чем они ещё займутся – вместе… Елена только подивилась, как быстро исчез налёт цивилизации, – второе поколение, а живут и впрямь первобытным племенем. Зато Бардаш подошёл к хвастовству девочки прагматичнее – попробовал ухватиться за её слова, как-то конкретизировать пресловутое «здесь», в котором пребывали обитатели планеты.

– Мати, а где ты встретишься с будущим мужем? Как он узнает, где тебя найти? Дзёдо большой!

– Да, но поляна мам маленькая! – фыркнула позабавленная его непонятливостью девочка. – Когда заканчиваются зимние дожди, туда приходят мужчины и женщины, выбирают, кто с кем хочет гулять в будущем году.

Разведчики переглянулись. Кажется, ход оказался удачным. Поляна мам – ещё бы! С грудничками или на последнем месяце беременности по лесу много не разгуляешься. Селение, стойбище, лагерь – название можно придумать любое, «поляна мам» ничем не хуже других.

Мати сразу же согласилась проводить туда пришельцев. Сказать что-либо о расстоянии она не могла, но пообещала, что придут они гораздо раньше, чем солнце коснётся макушек деревьев. Пристинская заикнулась было о том, чтобы прокатиться до «поляны» на шлюпке, но девочка отказалась. Да, она прекрасно понимала, что такое «космошлюпка», но лететь в ней, даже низко над землёй, не хотела категорически. После нескольких минут безуспешных уговоров пришлось уступить.

Дорога к поляне мам походила на прогулку по огромному живописному парку в прекрасный солнечный день. И Мати с успехом восполняла недостающее щебетание птиц. Разведчики узнали, что справа от них находится озеро, где Мати любит купаться, что у неё есть сестра-двойняшка Лоис. А родители их, в самом деле, Линда и Цеуси Танемото, об этом Елена правильно догадалась. Оставалось выяснить, где «гуляет» чета Танемото, найти их, поговорить, – и цель высадки достигнута. А вместе с ней и цель экспедиции! Евроссия приобретёт лучшую планету галактики, не приложив к этому никаких усилий… И имя Елены Пристинской будет вписано в Золотую Книгу Славы Космофлота, что очень и очень приятно.

Однако выяснить, где на Дзёдо находятся люди, было задачей далеко не простой. Мати с удовольствием отвечала на вопросы, но понимали её ответы разведчики не всегда.

– Маму с папой вы не сможете встретить. Мама ушла совсем, а папа не хочет, чтобы другие к нему приходили, пока он сам не позовёт. Только мы с Лоис к нему ходим, носим еду. Когда папа хочет кого-то видеть, он говорит нам, а мы передаём остальным.

– А мама куда ушла?

– Никуда, просто ушла. Все когда-нибудь уходят. Разве у вас не так?

Пристинская неожиданно догадалась, куда уходят из мира, в котором все всегда «здесь». Сразу стало зябко от этой догадки. И сообразила не только она. Бардаш спросил прямо в лоб:

– Мати, твоя мама умерла?

Елена перехватила укоризненный взгляд Ленарта, адресованный товарищу. Но девочка ничуть не расстроилась. Она не поняла, о чём её спрашивают!

Бардаш попытался растолковать:

– Ты знаешь, как рождаются дети?

– Конечно! Я много раз видела. А когда стану взрослой, я тоже…

– Вот-вот. У тебя родятся дети, вырастут, у них появятся свои дети. А дальше что с тобой будет?

– Я уйду насовсем, как мама. Все должны уходить, – Мати сказала это настолько беззаботно, что стало ясно – вопросы жизни и смерти её ничуть не волновали.

– У нас это и называется «умирают», – вздохнул Ленарт. – А почему мама «ушла», с ней что-нибудь случилось? Она заболела?

– Мама заболела? Как это? – Мати возмущённо фыркнула. – Когда я полезу на скалы и ударюсь о камень, у меня заболит нога или рука. А как может заболеть мама? Марк, ты смешной! Но ты мне нравишься. Оставайся с нами, следующим летом ты можешь взять меня в жены, если захочешь.

Она оглянулась и, лукаво посмотрев на космобиолога, облизнула розовые губки. А Елена почувствовала, как внутри тревожно тенькнуло. Это был не взгляд наивной девчушки. Она вдруг увидела юную проводницу в ином свете. Влажные чувственные губы, задорно торчащие грудки, узкая талия, начинающие набирать женственную пышность бёдра. Мати, казалось, излучала сексуальность.

Пристинская перевела взгляд на мужчин. Ленарт смущённо опустил глаза. Бардаш, тоже заметивший взгляд девушки, тихо засмеялся.

– Евгений, и ты оставайся! – тут же предложила ему Мати. – У нас много женщин, Лоис, например. Елена, и ты оставайся! Тебя обязательно кто-нибудь возьмёт в жены, ты же ещё не старая.

– Не старая, – подтвердил Евгений. И тут же спросил: – Мати, сколько тебе лет?

Взгляд девочки сделался растерянным.

– Десять? Наверное, больше? – попытался подсказать Бардаш. И растопырил пальцы на руках. – Столько же, сколько пальцев у меня? Ты можешь посчитать?

Девочка смущённо потупилась. С понятием счёта она явно не знакома. Пристинская вновь удивилась – в конце-то концов, это же не дикарка из каменного века! Это дочь косморазведчиков, почти взрослая, на умственно-отсталую не похожа. Следовало поискать объяснение. А лучше спросить напрямую у того, кто может дать чёткий, понятный ответ.

– Мати, ты отведёшь нас к своему папе?

– Нельзя, я же вам говорила. Но мы с Лоис скоро опять понесём ему еду и спросим.

– А Мидори, Кена, Гордона можно увидеть?

– Не знаю. Гордон в прошлом году приходил, остальных я не видела. Наверное, они ходят на другую поляну.

– У вас много полян мам?

– Две. Но вторая – возле моря, далеко, я там никогда не бывала. Море – это большое озеро с солёной водой. Его нельзя переплыть, и с одного берега другой не увидать. Правильно я объясняю?

– Правильно, – вздохнула Елена. – Очень большое озеро. Точно так же, как это дерево – очень большая травинка.

То, что цель путешествия достигнута, они поняли, услышав детские возгласы и смех. Пристинская ожидала увидеть на поляне мам какое-то подобие хижин, хотя бы навесы. И в первый миг ей показалось, что так оно и есть. Но затем, присмотревшись, она с удивлением поняла – на поляне не было ничего, построенного человеком. Кустарники с широкими листьями, невысокие деревья с раскидистыми кронами, ожерелья лиан, переплетаясь, создавали какое-то экзотическое подобие жилищ.

Бардаш присвистнул, крутя головой по сторонам:

– Ну и ну! Не верю, что вся эта красота выросла сама собой в таком виде.

– Не верь, не верь, – хмыкнул космобиолог. – Кстати, в отчётах Коноике ничего подобного нет. Значит, это позже здесь появилось.

Елена прикинула возраст деревьев. Да, вполне возможно, что «деревня» выросла за последние двадцать лет. После того, как на планете поселились люди. Или из-за того – как ни дико это звучит.

– Идите сюда! – Мати призывно замахала рукой и побежала к одному из «шатров».

Земля под ним была устлана толстым ковром пушистых круглых листиков, будто огромной зелёной периной. Солнечные лучи просвечивали сквозь «потолок», усиливая призрачность картины. За свисающими почти до земли живыми занавесями сидела обнажённая смуглая женщина и кормила грудью ребёнка. Вторая малышка мирно посапывала рядом на пушистой «перинке». Внешность хозяйки не оставляла сомнения в том, что это старшая сестра Мати.

– Привет! Заходите, присаживайтесь, – женщина дружелюбно улыбнулась пришельцам. Похоже, она нисколько не удивилась, увидев гостей.

– Это Сюзан, она самая старшая мама сейчас на поляне, – пояснила Мати, плюхаясь на «перинку». – Я подумала, что вам с ней интересней поговорить, чем со мной.

– Вы прилетели с Земли? Замечательно! А это Сара и Джейн. Они пока не умеют здороваться, – женщина засмеялась. – Вы давно прилетели? Быстро нас нашли? Вам здесь нравится?

Пристинская улыбнулась в ответ. Подумала: гостеприимство и разговорчивость – это семейные черты Танемото или племенной обычай? Ответила:

– Нравится. Только мы пока мало знаем о вас и вашей жизни. Сюзан, когда ты нас увидела, ты что, совсем не удивилась?

– Почему я должна удивиться? Мама с папой рассказывали о Земле, вот я и поняла, что вы прилетели оттуда.

– Всё же мы появились неожиданно. У вас столько лет не было чужих людей.

– Что означает «чужие»?

– С другой планеты, не с Дзёдо.

– Папа и мама раньше жили на другой планете. Оставайтесь, и вы будете с Дзёдо. Дзёдо – самое лучшее место для людей.

Да, древняя легенда крепко укоренилась в головах аборигенов.

Сюзан искренне отвечала на вопросы гостей, подробно рассказывала о жизни на Дзёдо. Но выходило у неё не многим более вразумительно, чем у младшей сестры. И у неё все всегда были «здесь», все днями напролёт ели вкусности, валялись на траве, гуляли да любили друг друга. Ну, женщины ещё разнообразили свой «досуг» тем, что рожали детей и кормили их грудью.

В конце концов Бардаш предложил:

– Командир, я схожу на разведку, сам взгляну, что здесь и как. Если наша прелестная хозяйка не возражает.

Сюзан не возражала. Кажется, «табу» у аборигенов вообще не существовало. Свобода без ограничений, без каких-либо обязанностей и обязательств? Рай. Идиллия. Голый счастливый человек на счастливой земле. Но ведь недостаточно человеку для счастья есть, спать и совокупляться! Иначе не добрался бы он до этого самого Дзёдо…

– Ладно, вам не нужно заботиться о пропитании, – вновь стала расспрашивать Пристинская, – еда растёт прямо на деревьях. Вам не нужны жилища и одежда – тепло круглый год. Тогда у вас уйма времени для того, чтобы изучить эту прекрасную планету. Почему вы сидите на одном месте? Мати говорила, что никогда не видела моря, а ведь до него всего три дня пути! А ты видела?

– Видела. Однажды мы с Гордоном и Джил гуляли туда. Но здесь же везде хорошо, зачем куда-то идти?

– А другие планеты, Земля, например? Неужели не интересно посмотреть, узнать что-то новое?

– Нет, – Сюзан улыбнулась и покачала головой. – Дзёдо – самое лучшее место!

Под шатром повисло молчание. Пристинская враз представила, как это может быть: отпуск длиной в жизнь, проведённый на диком острове. Пусть на самом прекрасном-распрекрасном, – но вся жизнь?! Чушь какая-то. Любой нормальный человек околеет с тоски через пару-тройку лет. Но вот же, рядом с ней, сидит женщина, молодая, красивая, вполне разумная. И прекрасно себя чувствует в этом раю для бездельников!

– Сюзан, а тебе сколько лет? – Ленарт опередил с вопросом, который так и вертелся у Елены на языке.

– Сколько? – Аборигенка виновато посмотрела на космобиолога. – А, я поняла. Это называется считать… Когда я была маленькой, папа учил это делать. Там надо загибать пальцы… Ой, что же я заболталась! У меня тут такие сладкие бананы есть – Элли принесла. Элли – это моя дочь…

Тему разговора сменили так резко, что разведчики оторопели. А Мати уже волокла огромную охапку длинных желтоватых плодов, и впрямь напоминавших бананы. Разложила фрукты перед гостями, уселась напротив и, оторвав один, запустила в него зубы, не потрудившись снять сочную кожицу.

– Ух ты, и правда сладкущие! Надо расспросить Элли, где такие растут.

– Да вы кушайте, кушайте! – Сюзан оторвала парочку «бананов» от грозди и чуть ли не в гермошлемы гостям сунула. – Что же вы не берёте?

– Спасибо, чуть попозже, – Елене даже отодвинуться пришлось. – Лучше давай вернёмся к счёту.

Поняв, что отвертеться не получилось, Сюзан вздохнула, отложила бананы. Задумчиво растопырила пальцы.

– Этот год, – один палец загнулся. – В прошлом году мы гуляли с Диком. И до этого… И ещё…

Когда все десять пальцев были посчитаны, она помедлила секунду, повернулась к Мати. – Загни палец! Один твой – всё равно что все мои, так папа учил.

Итогом стали три загнутых пальца у Мати и один у Сюзан. Женщина победно посмотрела на гостей.

– Вот! Я не помню этих слов, но вы теперь знаете, сколько мне лет, верно?

– Да. Тридцать один.

И выглядела она на столько же. Но она ведь считала года Дзёдо! По стандартному календарю Сюзан едва исполнилось девятнадцать. Косморазведчики переглянулись. Похоже, жизненный цикл туземцев заметно ускорился.

– А сколько Мати лет, посчитать можешь? – спросила Елена, спеша подтвердить догадку.

С новым заданием Сюзан справилась гораздо быстрее. Мати было пятнадцать лет Дзёдо, девять стандартных.

– Она уже взрослая? – Елена вновь окинула взглядом уплетавшую очередной банан девочку. Да какую там девочку – вполне зрелую девушку!

– Почти. Скоро сезон дождей, после него она станет женщиной.

– Я им говорила! – подтвердила Мати. И лукаво стрельнула глазками в космобиолога. – Я выберу Марка. Марк, я ведь тебе нравлюсь? Смотри, какая я красивая. И груди у меня ещё подрастут.

Она томно поглаживала себя – ни дать ни взять кинодива в фильме для взрослых. У Ленарта щёки порозовели от смущения, и Елена направила разговор в другое русло:

– А читать и писать вас папа учил?

Сюзан наморщила лоб:

– Это когда собирают вместе маленькие закорючки, и они что-нибудь обозначают? Я знала, но забыла, как это делается. А младших детей папа и не учил. Здесь это не нужно, здесь и так хорошо. Это же Дзёдо!

Пристинская только вздохнула, повернулась к Ленарту, приглашая его продолжить «дознание».

Но космобиолог ничего спросить не успел. Зелёная занавесь за его спиной дрогнула, расступилась. В «шатёр» заглянул Бардаш. И выглядел он обескураженным.

– Командир, не пора ли возвращаться?

Возвращаться? С чего бы это? Пристинская удивилась. Однако химик рассказывать о результатах своей «разведки» не торопился.

– Пожалуй, пора, – нехотя согласилась она. Повернулась к аборигенкам. – Сейчас мы должны уходить, но мы обязательно вернёмся. Спасибо за гостеприимство!

– А как же фрукты? – Сюзан обиженно надула губы. – Вы их не попробовали!

– Ничего, мы с собой возьмём, – Марк достал пластиковый пакет-контейнер и отправил туда «банан».

– А ещё мы приглашаем вас к себе в гости, на корабль, – Елена обвела взглядом сестёр. – Посмотрите, как мы живём.

Лица аборигенок застыли. А затем Сюзан с силой закрутила головой:

– Нет, нам нельзя.

– Почему? Завтра вернётесь назад.

– Нет!

Она попятилась, будто боялась, что её схватят и увезут насильно.

Елена вздохнула. Чем завлечь людей, уверенных, что они живут в самом лучшем месте Вселенной?

– Анализы взять вы хотя бы разрешите? – без всякой надежды спросил Ленарт. Показал коробочку пробоотборника. – Я только приложу эту вещичку к руке. Больно не будет.

Сюзан испуганно таращилась на разведчиков, зато Мати с готовностью вскочила, протянула космобиологу руку:

– Марк, возьми у меня анализы!

Ленарт закрепил прибор на её предплечье, тот тихо зажужжал, засветился индикатором.

– Ой! – Мати вздрогнула. Но тут же торжествующе улыбнулась. – Правда, совсем не больно! Марк, теперь ты возьмёшь меня в жёны?

Елена не удержалась, фыркнула. Повернулась к Бардашу, чтобы подмигнуть. Но тот её веселья не разделял.

Едва поляна скрылась за деревьями, Пристинская повернулась к товарищам:

– Что скажете? Выводы, впечатления?

– Впечатления… – протянул Ленарт. – Эти «хижины», растущие, будто по заказу, производят впечатление. Что касается людей… Выводы сделаем, когда увидим результаты анализов. Внешний осмотр показывает, что они здоровы, только жизненный цикл явно ускорился. Девочке девять биологических лет, а выглядит вполне взрослой.

– Да, она взрослая. И вы, Марк, ей очень понравились. Похоже, она пыталась соблазнить вас, – Елена засмеялась, вспомнив, как томно Мати глядела на космобиолога.

– А это не смешно! – Идущий впереди Бардаш вдруг резко остановился и повернулся к спутникам. – Отчёт о том, что я видел на поляне и в её окрестностях, я предоставлю. А пока вот что скажу. Я встретил двух молодых женщин. Как выяснилось из разговора, одна была дочерью Мидори Коноике, вторая – её внучкой. И мы мило побеседовали – на тему, не желаю ли я заняться с ними любовью, причём немедленно. А потом они от слов перешли к делу. Не знаю, как там Мати соблазняла Марка, но то, что выделывали те двое… Думаю, ни для кого из присутствующих не секрет, что я убеждённый асексуал? Но тем не менее рисковать не стал, развернулся и сбежал. Так что, командир, не всё так радужно и безобидно здесь, как кажется на первый взгляд. И местные красотки не слишком похожи на милых наивных дикарок.

Он развернулся и быстро зашагал в лес. Елена с минуту помедлила, переваривая услышанное, и кинулась следом.

– Подождите, Евгений! И на кого же похожи эти женщины, по-вашему?

– На сыр в мышеловке!

Глава пятая

Ленарт и Бардаш сразу после возвращения на корабль закрылись в лаборатории, потому делиться впечатлениями с товарищами Елене пришлось самой.

– Неплохо они там устроились. «Назад к природе», золотой век человечества, – в голосе Петры слышалась едва уловимая зависть. – А планетка, в самом деле, чудная. Командир, кто завтра в группе высадки? Всем же хочется по зелёному коврику побегать.

– Что, они правда читать-писать не умеют? – Рыжик недоверчиво покачал головой.

– А зачем им? Судя по количеству детей, они нашли занятие куда интереснее, – хихикнула Петра. – По-моему, эти люди послали к чёрту всю нашу цивилизацию и ничуть об этом не жалеют. Живут себе дикарями и радуются.

Предположение Благоевой звучало заманчиво, но согласиться с ним Елена не могла. Сегодня они гостили вовсе не в первобытном племени, быт которого подчинён борьбе за выживание. И какие они дикари? Дети косморазведчиков, у них даже речь вполне цивилизованных людей. Но что-то с ними не так.

– Эти люди – не дикари, – Воронин был согласен с Еленой. – У первобытных народов мало знаний, зато достаточно мифов, легенд. Религия есть, в конце концов. А у наших «робинзонов», судя по рассказу Елены, ничего этого нет. Все желания ограничены удовлетворением физиологических потребностей. Они скорее притворяются дикарями. Этакие «неандертальцы» из дешёвой киношки.

– Они как дети, играющие во взрослую жизнь! – выпалил Рыжик.

– Нет, не согласен, – возразил Воронин. – Дети по природе своей любопытны. А этим ни до чего нет дела. Зациклились на своём Дзёдо…

– Да, ты прав. Они не дети! – Бардаш стоял в дверях рубки, нервно сжимая и разжимая кулаки. – Они вообще не люди.

Все изумлённо уставились на него.

– В каком смысле «не люди»? – потребовала объяснений Пристинская.

– В генетическом, разумеется. У них другой набор хромосом. Нет, не верно я сказал, – все человеческие хромосомы у них в наличии. Плюс ещё одна пара, чужая.

– Всего-то одна пара, – хмыкнула Петра. – А ты сразу – «не люди»! Прям напугал.

Бардаш хмуро покосился на неё.

– Считаешь, этого мало? Может быть, объяснишь, как такое могло получиться? Я знаю лишь один способ.

– Генная инженерия… – догадалась Пристинская.

– Она самая.

– Откуда? – возмутилась Благоева. – Мы с Ромой облазили весь «Сёгун». Там нет и намёка на подобное оборудование.

– Почему ты считаешь, что эксперимент проводит Консорциум? – тихо спросил Воронин.

– А кто?! Они первооткрыватели. До «Сёгуна» здесь людей вообще не было.

– А если это не люди? – У Рыжика глаза засверкали. – Вдруг на планете находится секретная лаборатория Чужих?! И экипаж «Сёгуна»…

– Ага, ага! – презрительно отмахнулась от него Петра. – Маленькие зелёные человечки похитили косморазведчиков, чтобы сконструировать из них дебилов, пригодных для колонизации райских планет.

– Зелёные, это несомненно… – тихо прошептал Воронин, но его никто, кроме Елены, не услышал. А она хоть и услышала, но не поняла.

– И что там за гены, в этой лишней паре? – спросила у химика, хотя сама понимала – не для корабельной лаборатории такая задача – разбираться с инопланетными геномами.

– Узнать, конечно, было бы интересно, – пожал плечами Бардаш. – Честно говоря, жутковато стало, когда увидел.

Нелёгкое положение. Однако следовало что-то решать. И решать должна она, командир корабля Елена Пристинская.

– Высадки на Дзёдо пока отменяются. Евгений, продолжайте исследования. Если вам с Ленартом понадобится помощь, сообщите. И немедленно докладывайте обо всём, что удастся выяснить!

Разумного объяснения они так и не нашли. Его не существовало – разумного объяснения! Сравнительный анализ показал, что пары хромосом, подобные найденным в клетках Мати, имелись у всех живых существ на планете. Но что это означало? И как чужой код внедрился в геном человека? Непонятно.

Зато исследователи нашли кое-что ещё, помимо чужих хромосом. Проверяя состав крови девочки, они обратили внимание на повышенное содержание лейкоцитов. Более тщательная проверка показала, что под них маскировались клетки, к человеческому организму никакого отношения не имеющие. Назначение этих клеток осталось неизвестным – они погибли в течение нескольких часов.

Через три дня после первой и единственной вылазки на Дзёдо Ленарт попросил командира зайти в лабораторию – поговорить с глазу на глаз. Елена только взглянула на него и поняла – дела плохи. Лицо космобиолога осунулось, глаза покраснели от усталости и недосыпа, и шрам на щеке проступил отчётливее. Он сидел, тяжело облокотившись на стол, и то ли дремал, то ли был сосредоточен на собственных мыслях так, что не заметил вошедшую.

Пристинская села напротив. Протянула было руку, чтобы тронуть за плечо, обратить на себя внимание, но не решилась. Только спросила:

– Что скажете, Марк?

Ленарт медленно повернул к ней голову.

– Что тут можно сказать? Мы сделали величайшее открытие в биологии. Но то, что мы нашли, – невозможно!

– Это я понимаю, вы трое суток одно и то же повторяете. Значит, нужна гипотеза, которая это объяснит. Пусть самая фантастическая! Иначе останется принять версию Рыжика о «зелёных человечках». Представляете, как в Совете по космоисследованиям хохотать будут, если мы об этом в отчёте напишем?

– Да уж, обхохочутся… Если фантастическая, то такая, – только, как учёный, я в это не верю, учтите! – колонисты «скрестились» с местной флорой. Что-то типа «перекрёстного опыления».

– Скрестились?! – Елена рот открыла от удивления. Гипотеза была почище «рыжиковской». – Хотите сказать, что самопроизвольно возник новый устойчивый вид живых существ – за одно поколение?!

– Ничего я не хочу сказать… – Ленарт отвернулся. – Вы же сами просили…

– Ладно, предположим! Но как генетический материал растений попал в яйцеклетки Коноике и Танемото? Вы же сами говорили, что на Дзёдо нет вирусов, а местные бактерии погибают, едва попадают в человеческий организм. Да аборигены и слова «болезнь» не знают! Как колонисты умудрились заразиться?

– Они ели фрукты.

– Насколько я знаю, ДНК расщепляется в пищеварительном тракте энзимами. И всё это настолько притянуто за уши… Извините, Ленарт, но я не верю, что новый вид живых существ возник случайно в результате поедания людьми инопланетных фруктов!

– И я не верю… в случайное. – Космобиолог посмотрел Елене в глаза. – Командир, я перечитал отчёты экипажа «Сёгуна». Если знать, чем всё закончилось, то причины их странного поведения больше не кажутся разгильдяйством и благодушием. Их заставили сначала снять скафандры, затем отведать местные плоды – с чужим генетическим кодом. Затем – остаться на этой планете.

Пристинская недоверчиво уточнила:

– Хотите сказать, на людей целенаправленно воздействовали? Каким образом? Постороннего излучения ни они, ни мы не засекли. Химия, феромоны тоже отпадают – вы же видели, какая у них на корабле биозащита!

– Чтобы управлять поведением человека, не обязательно воздействовать на него извне. Всё необходимое уже здесь, – Ленарт постучал себя по высокому, чуть выпуклому лбу. – Образы, фантазии. Достаточно подобрать ключик к этому сейфу. Помните: Дзёдо, «Чистая Земля», лучший мир для людей?

– Вы преувеличиваете!

– Разве? Я просмотрел видеозапись, сделанную Евгением. Ту, где его соблазняли аборигенки… Вы её смотрели?

– Да.

– И что скажете?

– Забавно.

– Вы женщина с нормальной гендерной ориентацией, потому вам это показалось забавным. Я предложил запись для просмотра мужчинам. До конца выдержал только Воронин. Ну, он индивид своеобразный, между нами говоря. Остальные… Евгению повезло, что он асексуален. Окажись бы я на его месте – не уверен, что не сбросил бы скафандр только ради того, чтобы… В общем, я вниз больше ни ногой. Боюсь, не захочу возвращаться.

Он замолчал. И Елена молчала, обдумывая услышанное. Наконец спросила:

– И что нам делать?

– Единственно разумное – доставить живой образец скрещивания в Лунный исследовательский центр. Пусть учёные разбираются, какие гены были добавлены и как это могло произойти.

– Насильно увезти кого-нибудь из аборигенов? Но это… Чёрт, это даже не наша планета! Пока мы не найдём Танемото, не убедим его принять покровительство Евроссии, мы не вправе этого делать!

– О поисках остатков экипажа не может быть и речи! Пока не узнаем, что стоит за этими «экспериментами», каждая высадка на планету – риск.

– Я же не собираюсь снимать скаф, есть «фрукты». Или вы опасаетесь, что меня встретят «неотразимые мачо»?

Елена не сдержала улыбки. Космобиолог шутку не оценил.

– Не обязательно. Для обработки Коноике никаких «мачо» не понадобилось. Причина, из-за которой вы решите остаться, уже у вас в голове.

– Что ж, учту. Но Танемото мы постараемся найти. Возможно, когда он узнает, что происходит, то не только на гражданство Евроссии согласится, но и девчонок своих с нами отправит.

Глава шестая

Место для посадки Пристинская выбрала поближе к поляне мам. Уверенно направила шлюпку вниз и у самой земли легонько потянула рычаг реверсной тяги. Машина стала на все четыре опоры как влитая, даже не вздрогнула. Елена краем глаза взглянула на сидевшую рядом Благоеву. Нет, та не поняла, что это был маленький урок вождения. Кибернетик с упоением разглядывала обступившие машину деревья.

Елена распахнула люк и выпрыгнула наружу.

– Приехали, выгружайтесь!

Благоева лихо выскочила следом и несколько раз подпрыгнула на пружинящем коврике. Точно как Бардаш в прошлый раз.

– Здорово!

– Не расслабляемся! – сразу же погасила её восторг командир. – Планета теперь квалифицируется как потенциально опасная. Потому – предельная осторожность и внимательность. Пошли!

Благоева честно старалась вести себя осторожно. Но головой по сторонам крутила.

Мати заметила их сразу, едва они вышли на поляну.

– Привет! Почему вас так долго не было? А где мой Марк?

И все двадцать метров до жилища сестры она не переставала щебетать. Беспокоилась, прилетит ли Ленарт, знакомилась с Петрой и уговаривала ту остаться на Дзёдо. А когда подошли к шатру, из-под зелёных «занавесей» выскользнула вторая девочка, точная её копия. Единственное отличие – большая родинка на левой груди.

– Это моя двойняшка, Лоис, – тут же представила девочку Мати. – Лоис, это Елена, это Евгений, я тебе о них рассказывала. А это Петра, она прилетела сегодня вместо Марка. Ей у нас понравилось, и она остаётся. И Евгений останется, вот увидишь!

Улыбка Лоис из дружелюбной превратилась в обворожительную.

– Привет! Евгений, ты возьмёшь мои анализы?

Пристинская поспешила заговорить о другом:

– А где Сюзан?

– Спит, – Лоис не отходила от химика ни на шаг.

– Тогда не будем ей мешать, – Елена присела у входа в «хижину», размышляя, как подвести разговор к цели визита и при этом не спугнуть собеседниц. – Чем вы занимались, пока нас не было?

– Чем занимались? – Мати задумалась. – Ели, спали, купались в озере, играли…

– Ой, мы такие вкусные дыни нашли! – перебила сестру Лоис. – Хотите попробовать?

– Они не кушают здесь, им шлемы мешают. Они возьмут дыню на корабль, – объяснила Мати с видом знатока и повернулась к Пристинской: – Марку банан понравился? А мои анализы?

– Девочки, а давайте слетаем к нам? Марк очень обрадуется, – Елена особо не надеялась на согласие, уж очень бурно они отказывались от приглашения в прошлый раз. Но чем чёрт не шутит?

– Нет, нам нельзя, – Лоис вздохнула с явным сожалением.

– Почему нельзя? Вы чего-то боитесь?

– Боимся? Что означает это слово?

– Если не боитесь, то полетели! – подключился к уговорам Бардаш. – Ненадолго, туда и обратно. На корабле мы ходим без скафандров, и ты, Мати, сможешь лучше рассмотреть Марка. Лоис, у нас на корабле ещё есть мужчины. Наверняка кто-то из них захочет стать твоим мужем. Кстати, обязательно ждать сезона дождей? Раньше нельзя? И захватите с собой дыньки, мы их там вместе съедим.

Бардаш решил бить противника его же оружием. Расставил ловушки в надежде, что дичь попадётся хоть в одну. В какое-то мгновение Елене показалось, что ловушки сработали, что девочки согласятся – такая растерянность была на их лицах.

Лоис облизнула губки, заговорила срывающимся голоском:

– Вообще-то ждать сезон дождей не обязательно. Обычно тогда мужчины приходят… но раз вы пришли раньше… Евгений, если хочешь, возьми меня в жёны сегодня.

– Э нет! – Евгений покачал головой. – Ты мне, конечно, нравишься, но первый раз это должно быть на корабле. У нас такой обычай.

– Но мне же нельзя! – Лоис смотрела так жалобно, что казалось – ещё секунда, и заплачет.

– А мне нельзя здесь! – Бардаш изо всех сил попытался дожать её. – Ты хочешь стать моей женой?

– Да! Но мне нельзя с тобой на корабль. Я не могу объяснить… Мати, скажи! Ей тоже нельзя, и Сюзан нельзя. Никому нельзя! Даже папе, хотя раньше ему было можно.

– Глупости, и сейчас можно. Всем можно! – Бардаш решительно поднялся, протянул руку. – Лоис, пошли со мной!

И тут девочка не выдержала. Сжалась в комочек, зарыдала, уткнулась лицом в траву.

Мати укоризненно посмотрела на Евгения:

– Ты говоришь неправильно! Если опустить голову в озеро и сказать: «Можно дышать!» – дышать всё равно не получится. Теперь Лоис больно!

Бардаш обескураженно посмотрел на командира, развёл руками и опустился назад на траву. Они проиграли, заманить аборигенок на корабль по-хорошему не получилось. Значит, придётся по-плохому… Парализаторы они с собой, разумеется, взяли – на такой случай. Но применять их Елене не хотелось. И она попыталась ещё раз договориться.

– В прошлый раз ты обещала, – она повернулась к Мати, – что спросишь у отца, можем ли мы с ним поговорить. Ты не забыла?

– Не забыла! – Девочка обиженно выпятила губы. – Мы как раз собирались с Лоис нести ему фрукты, когда я вас увидела.

– Тогда идите, а мы подождём. Скажите, что прилетел корабль-разведчик Евроссии и командир Елена Пристинская хочет поговорить с господином Танемото. Что ей очень нужно поговорить с ним. Запомнили?

Память у аборигенов превосходная – Мати повторила слово в слово. И в прошлый раз Сюзан вспомнила подробно каждый год своей жизни. Зато чтение и счёт освоить не смогла. Такой вот феномен…

Через минуту после того, как девочки скрылись в обступающих поляну кустах, Бардаш бесшумно скользнул вслед за ними. Елена и Петра тоже встали и пошли в противоположную сторону – к шлюпке. Если господин Танемото не пожелает принять гостей, те явятся к нему без приглашения. Беседа состоится в любом случае. И в любом случае кому-то из аборигенов придётся слетать на корабль. И дальше – в исследовательский центр Луна-града. Слишком многое поставлено на карту, чтобы церемониться.

Елена забралась в кабину шлюпки и оттуда наблюдала, как Благоева переходит от дерева к дереву, разглядывая инопланетную растительность. На одном из деревьев с ветвей свисали зеленовато-жёлтые плоды, напоминавшие груши. Кибернетик не устояла перед соблазном, сорвала один, украдкой оглянулась на командира. Подумалось почему-то: если бы на месте экипажа «Сёгуна» оказались они, кто стал бы слабым звеном? Вспыльчивая и сверх меры эмоциональная Благоева? Чересчур любопытный и доверчивый Рыжик? Самоуверенный Бардаш? Ленарт с его глупыми комплексами, достойными подростка, а не сорокалетнего мужчины?

Благоевой наконец надоело рассматривать листики. Она забралась в шлюпку и, заняв кресло рядом с Еленой, изучала «трофей».

– Смотри-ка, почти настоящая груша. Только носика нет.

– Носика нет, потому что цветочка не было. Сразу «ягодка».

– Ага. А интересно, какая она на вкус?

– Может, первый раз тебе и не понравится. Зато потом ничего другого есть не захочешь. И будешь твердить: «Дзёдо – самое лучшее место!»

– Да я поняла, поняла. Хитрый плод. Оставить для исследований? Или у Марка есть такие?

Елена пожала плечами.

– Они только внешне отличаются, все эти «груши», «бананы», «дыни», «смородина».

– Забавно. Ладно, груша, иди гуляй, – Петра зашвырнула плод в кусты.

И тотчас, словно по волшебству, кусты раздвинулись, пропуская человека. Елена с удивлением узнала Мати. Или это была Лоис? Нет, всё же Мати. Девочка уверенно шла к шлюпке.

Пристинская поспешила выбраться навстречу. Что там ещё случилось? Девочка выглядела сердитой.

– Елена, почему Евгений шёл за нами? Я же предупреждала, папа не хочет, чтобы к нему приходили без разрешения!

Елена смутилась. Брякнула первое, что на ум пришло:

– С чего ты взяла, что он идёт за вами?

– Потому что идёт. Вон он, в кустах прячется!

Она обернулась, ткнула пальцем в тёмно-зелёные заросли. Там не было и намёка на человеческую фигуру. Но широкие листья дрогнули, разошлись, и на поляну выбрался косморазведчик. Виновато улыбаясь, подошёл к шлюпке.

– Не представляю, как она меня заметила. Мати, когда ты меня увидела?

– Я тебя не видела. Но ты же шёл, поэтому я и знала. Евгений, ты говоришь неправильно, делаешь неправильно, это нехорошо! На Дзёдо так нельзя!

– А где Лоис? – вмешалась Елена.

– Лоис идёт к папе.

Бардаш сконфуженно крякнул:

– Я и не заметил, когда они разделились.

Получалось скверно. Теперь Лоис сообщит отцу, что незваные гости пытались тайком его разыскать. И что тот подумает? Можно догадаться! Видимо, без насилия не обойтись.

Пристинская показала глазами стоящему позади девочки Бардашу – «Действуй!». Тот понял, недовольно скривился, вынул из чехла парализатор. Надеялся, что самую мерзкую часть плана поручат кому-то другому? Ничего-ничего, облажался со слежкой, теперь выкручивайся!

Бардаш двигался чересчур медленно. Девочка почувствовала неладное, обернулась. И поняла.

– Нет, не надо! – В глазах её полыхнул не страх, а смертельный ужас. – Елена, скажи ему, пусть он этого не делает!

– Мати, это совсем не больно, – Пристинская старалась говорить уверенно. – Это как анализы.

– Нет, не как анализы! Вы хотите меня увезти! – Из глаз Мати брызнули слёзы. – Пожалуйста, не делайте этого!

Над ухом Пристинской тихо пискнул парализатор. Девочка вздрогнула, обмякла, повалилась на руки едва успевшего подхватить её Бардаша. Елена поспешно обернулась – Благоева прятала оружие в чехол, досадливо кривя губы.

– Что ж вы в самом-то деле! Так пугать ребёнка! Если решили, то надо всё делать быстро, пока никто ничего не понял.

– Да, конечно, – Елена вздохнула. – Спасибо, Петра.

Они быстро упаковали тело девочки в пакет-контейнер и поспешили на корабль. Прочь с этой странной планеты.

Елена захлопнула дверь каюты и повалилась на кушетку. То, что они сделали, отвратительно. Не спасательная экспедиция, а киднеппинг какой-то. Ах, как всё глупо вышло! И Танемото не нашли, и лжецами себя выставили, и девочку напугали до полусмерти. Хорошо, хоть Благоева не растерялась. Это она правильно сказала: раз решили, надо идти до конца. Да только каким он будет, конец этой «райской» экспедиции…

Но долго размышлять и огорчаться не пришлось – зазвенел интерком.

– Командир, – Марк выглядел крайне озабоченным, – вам нужно срочно подойти в медицинский отсек.

– Что-то случилось? С девочкой?

– Да.

Пристинская поспешила на рабочую палубу.

Ленарт сидел перед микроскопом, сосредоточенно что-то изучал. Оглянулся на вошедшую, буркнул:

– Ей плохо, и состояние ухудшается. Сами посмотрите, – кивнул на окошко изолятора.

Там, за толстым стеклом, Мати лежала на кушетке, отрешённо глядела куда-то в стену. Евгений в костюме биозащиты сидел рядом, пытался о чём-то разговаривать, но девочка не реагировала на его слова. Выглядела она скверно. Личико побледнело, осунулось, даже загар, казалось, потускнел.

– Внезапно поднялась температура, начался озноб, – пояснил космобиолог. – Я сразу же взял анализы. В крови выявился очень сильный токсин. Возможно, он вырабатывается теми самыми лжелейкоцитами? Что может служить противоядием, неизвестно даже приблизительно. Но если болезнь будет развиваться такими темпами, через час, самое большее полтора, – отёк мозга и смерть. Предотвратить это мы не в состоянии.

– Но почему?! Туземцы ведь никогда не болеют. В чём причина? Она ведь не ела ничего из корабельной пищи, не дышала нашим воздухом, не…

– Я могу предположить только одно. Токсикоз – реакция на то, что девочку увезли с планеты. Те самые неизвестные нам гены в добавочных хромосомах действуют. Видимо, программа самоликвидации, чтоб «образцы» не разбежались. Или чтоб кто-нибудь не помог им сбежать.

Пристинская до боли закусила губу. Всё оказалось хуже, чем она предполагала несколько минут назад. Куда хуже! Девочки ведь предупреждали, что на корабль им нельзя. Знали? Предчувствовали? Какая теперь разница! Но какие же мерзавцы устроили такой эксперимент?!

Она посмотрела на космобиолога:

– Марк, что мы можем сделать для неё?

– Немедленно поместить в стасис-капсулу и держать там, пока не доставим в лабораторию.

– Надеетесь, что умники из Луна-града найдут противоядие? За час-полтора?

– Нет. Зато у них будут эти час-полтора для работы с живым образцом. И ещё какое-то время, пока чужеродные клетки не распадутся.

Елена сглотнула подкативший к горлу комок. Ох, как всё плохо…

– Вы предлагаете пожертвовать этим ребёнком во имя науки? Хладнокровно убить её?

– О чём вы говорите? Какое убийство?! – Космобиолог распалялся всё больше и больше. – И дело уже не в науке, и не в том, кому достанется эта «райская» планетёнка, – нам или Консорциуму. Вы до сих пор не поняли, с чем мы столкнулись? На людях испытали генетическое оружие. Страшное оружие! А если завтра его применят на одной из планет Евроссии? Что произойдёт? С нашей космоэкспансией будет мгновенно покончено, раз и навсегда!

– Если мы отвезём девочку на Дзёдо, она выживет? Есть надежда, что процесс обратим?

– Что?! Её нельзя возвращать, другого случая не представится!

– Я не позволю убить ребёнка.

– Но она не человек! Она…

– Какая разница?

Космобиолог осёкся на полуслове. С минуту буравил Елену недоверчивым взглядом. А потом отвернулся, вытер рукавом капельки пота со лба.

– Делайте, что хотите. Моё особое мнение в любом случае будет включено в отчёт об экспедиции.

Глава седьмая

Неизвестно, сколько времени у них оставалось, поэтому Елена бросила шлюпку прямо в середину «поляны мам». Двигатели обиженно взвыли, отзываясь на запредельный реверс, перегрузка на мгновенье вдавила в кресла. Шум двигателей ещё не утих, а они с Петрой уже вынимали пакет с телом девочки, расстёгивали вакуум-скобы. Показалось, что опоздали, что Мати мертва. Но нет, слабый пульс прощупывался.

Они уложили её на пушистый зелёный ковёр. Елена вдруг испугалась: вспомнила виденное не так давно – травинки, плотоядно тянущиеся к оторванному листику. Однако сейчас живой ковёр не выглядел плотоядным. А с разных концов поляны к ним спешили Сюзан, Лоис, ещё две женщины – те самые, с видеозаписи Бардаша.

Подоспевшая первой Сюзан, опустившись на колени, бережно приподняла сестрёнку за плечи, прижала её голову к своей груди. Остальные уселись вокруг. Косморазведчицы попятились к шлюпке, внимания на них никто не обращал. Елена старалась понять, что делают женщины. Может, они не понимают, что Мати умирает, что ей немедленно нужно ввести лекарство, противоядие? Или противоядия не существует, девочка всё равно умрёт, а благородный поступок Елены Пристинской – очередная глупость блондинки?

А может быть, это как раз она не понимает? И Сюзан пытается остановить программу самоликвидации, заставить лжелейкоциты обезвредить токсин? Они ведь так ничего и не узнали о сути и задачах «эксперимента». И не узнают…

Похоже, верным было второе предположение. Рука Мати шевельнулась, ещё раз. А потом она открыла глаза и села… И в этот же миг запищал сигнал вызова в шлюпке. Чужой сигнал, не с «Русанова».

На секунду ноги стали ватными, и озноб прошёл по спине. Елена запрыгнула на борт. Включила приём. Пальцы почти не дрожали.

– Цеуси Танемото вызывает командира Пристинскую! – Картинки на экране не было, шёл лишь аудиосигнал.

Елена облизнула губы.

– Командир Пристинская на связи. Я вас слушаю, господин Танемото.

– Спасибо, что вернули девочку.

Уши полыхнули огнём. Хорошо, что видео отключено!

– Простите нас. Я не ожидала, что случится такое.

– Понимаю. Главное, всё обошлось… Лоис сказала, вы хотели со мной поговорить?

– Да, если вы не возражаете.

– Прилетайте. Я к северо-западу от вас. Включаю маяк.

То, что некогда эта штука называлась разведшлюпкой, угадывалось с трудом. Бесформенный холм, заросший со всех сторон знакомыми широколистыми кустами. Лишь с одной стороны кустов не было, как будто их тщательно выкорчевали. Там блестел на солнце колпак кабины, рядом сидел невысокий пожилой человек в скафе. Вернее, в том, что когда-то было скафандром, до того, как над ним хорошенько поработали плазменным резаком.

Елена посадила машину в десяти метрах от зарослей. Прежде чем выбраться наружу, приказала Благоевой:

– Оставайся в шлюпке. Я включу запись и трансляцию с внешних микрофонов. Подстрахуешь, если что.

Кибернетик кивнула понимающе, вытащила из рундука лучевой пистолет, положила на колени.

Здесь всё было, как и везде на планете, – пружинящий ковёр под ногами, густые кроны деревьев, свисающие до земли плети лиан. И в то же время здесь было иначе. Лес не походил на парк, пусть и самый запущенный. Это были джунгли, сельва, непролазная чаща. И куда ни взгляни, на ветвях огромные плоды всех оттенков и форм. Тугие, лоснящиеся, прямо-таки истекающие соком, даже на вид сладкие и вкусные. Зачем же Мати и Лоис таскали еду отцу?!

Елена подошла к старику.

– Здравствуйте, господин Танемото!

– Здравствуйте. Идите сюда, присаживайтесь. Вот вы нас и нашли. Я знал, что рано или поздно это случится.

Елена осторожно опустилась на стабилизатор старой шлюпки.

– Что случилось с экипажем? Что здесь творится?

– Я расскажу, – кивнул старик. – Только сначала ответьте на мой вопрос. Вы забирали Мати на корабль. Что вы выяснили? Что с ней не так?

– А вы не знаете?

– Догадываюсь. Но я должен быть уверен в своей догадке.

Елена пожала плечами. Не так уж много они выяснили, чтобы держать это в тайне…

– Значит, он уже в нашем геноме, – пробормотал Танемото, едва она закончила рассказ. – И назад пути нет… Как я и предполагал.

– Кто?! Это эксперименты Консорциума?

Старик удивлённо посмотрел на неё.

– При чём здесь Консорциум? Мы всего лишь генетический материал. Это Дзёдо.

Пристинская не поняла.

– Дзёдо? Планета была необитаемой, когда вы её открыли. Мы тщательно изучили ваши отчёты, – вы не нашли здесь никаких следов цивилизации, признаков разумной деятельности. Или вы намекаете на «зелёных человечков»?

– На зелёных, только не человечков. Мы были слепыми, смотрели в упор и не видели. А теперь вы – следующая партия слепцов. Свежий генетический материал. Дзёдо – вот существо, с которым мы здесь столкнулись. Не знаю, насколько оно разумно в человеческом понимании этого слова, но действует оно вполне целенаправленно.

Елена подумала, что бывший командир «Сёгуна» свихнулся, как и его навигатор.

– Разумная планета? Вы верите…

– Не планета, – Танемото зашёлся хрипловатым старческим смехом. – Её биоценоз. Трудно поверить? Зря. Некоторые биологи считают, что семьи земных пчёл и муравьёв обладают зачатками коллективного интеллекта. А здесь мы наткнулись на «муравейник» таких размеров, что и представить никто не мог. И ведь мы достаточно быстро поняли, что эволюция на Дзёдо пошла по пути взаимопомощи и симбиоза, а не конкуренции. Но к чему это должно неминуемо привести за сотни миллионов лет – не сообразили. Здесь больше нет отдельных организмов. Каждое дерево, кустик, травинка, бактерия – часть единого целого. Те таинственные «общие» хромосомы – они как раз и содержат гены, обеспечивающие взаимодействие. Обитатели Дзёдо чувствуют друг друга. Это не слух, не осязание, не обоняние, – неизвестное людям чувство. Но здесь оно есть у всех. И у моих дочерей есть.

– Но…

Елена хотела возразить, что для нового чувства должен иметься новый орган. И осеклась. Мати и Лоис не могли заметить крадущегося по пятам Бардаша, умелого, опытного косморазведчика. Они не могли его видеть или слышать. Но они чувствовали, как его башмаки наступают на травинки, как его перчатки раздвигают ветви.

Танемото продолжил:

– Чужеродной органики здесь не было никогда. Поэтому и нас Дзёдо воспринял по той же схеме – как части целого, только «заболевшие». Принялся «лечить» людей, внедрять свой генетический код. Естественно, нас переделать окончательно он не смог. Зато наши дети – это уже его дети. И он их никуда не отпустит.

Он замолчал, задумчиво вглядываясь сквозь обступившие шлюпку заросли куда-то на много-много лет в прошлое. И Елена молчала. Всё услышанное было непостижимо. Мир, живущий как одно целое. Мир, в котором не нужно ничего доказывать, в котором все ощущают друг друга такими, какие они есть. Странный мир, страшный. Но в чём-то – прекрасный. Совсем не такой, как мир людей, где все отделены друг от друга, словно день и ночь носят приросшие к коже скафандры.

Она вдруг ярко представила этот ужас – «неснимаемый» скафандр. В той расщелине на Амальгаме она почти двое суток пролежала в скафе с неисправным передатчиком и со сломанной ногой, – без всякой надежды на спасение. И на всю жизнь запомнила запах и вкус спёртого воздуха, которым больше нельзя дышать…

– Как он заставил Мидори Коноике снять гермошлем? – наконец заговорила она.

– Дзёдо – самое лучшее место, Страна Чистой Земли. Наши предки долго искали её – вначале на Земле, затем – в Дальнем Космосе. Мидори, она была открытая, искренняя. Она верила, что подарит нашему народу новую родину взамен той, что мы потеряли. И Дзёдо понял это, как-то уловил, начал подстраиваться под её фантазии. Когда она самовольно сняла гермошлем, нам надо было бросать всё и убегать отсюда без оглядки. Но мы уже влюбились в эту планету. И я тоже. Тянул время, надеялся… Не знаю, на что надеялся. А потом стало поздно, Дзёдо нас заразил. Одних при помощи «фруктов», других… Думаю, вы поняли как.

– Вы с Коноике…

– Нет, не с Мидори, разумеется! Линда тайком ела плоды Дзёдо, привезённые на корабль для исследований. Она завидовала Мидори, её молодости, привлекательности. Через неё Дзёдо добрался до меня. И до Юкио.

– Навигатор Такамацу?!

– Да. У них с Линдой давно был роман. Я закрывал на это глаза, ведь первоклассный навигатор для экипажа – большая удача. А для Юкио корабль, Космос – родной дом. Его бы воля, он бы и в отпуск не ходил. И когда Дзёдо потянул его к себе…

– …он сошёл с ума.

– Да. Бедняга.

– Он двадцать три года просидел на орбите в полном одиночестве! Он так и не увёл корабль на Землю.

– Знаю.

– Но он бы смог вырваться из-под власти Дзёдо! Он не хотел оставлять вас…

– Не меня. Линду.

– Пусть! – Елена облизнула то и дело сохнущие губы. Воздух в баллоне в самом деле спёртым. – Но если бы вы приказали…

Танемото опустил голову.

– Я не хотел, чтобы на Земле узнали о Дзёдо. И не хотел, чтобы Юкио присоединился к нам. Боялся, что Линда предпочтёт его теперь, когда условности рухнули. Я наслаждался подаренным раем, жил одним днём. Как все здесь. А потом…

Он умолк. Закрыл лицо руками. Пристинская осторожно уточнила:

– Потом ваша жена умерла, да?

Танемото покачал головой.

– На Дзёдо нет смерти. Одни формы переходят в другие. Линда просто ушла, насовсем.

Он вновь посмотрел на Елену.

– По правилам Дзёдо человеческая особь жизнеспособна, пока приносит потомство. Мати и Лоис – наши младшие. Когда они родились, Линда поняла, что они у неё последние, и вскоре затосковала, потеряла вкус к жизни. Я не придавал этому значения, старался отвлечь её, развеселить. Но однажды утром проснулся и не нашёл её рядом. А неподалёку шевелился ворох травы, листьев, лиан… Нет-нет, это совсем не походило на кошмар. Кажется, Линде было приятно от прикосновений побегов. Она была счастлива… пока зелёный кокон не поглотил её полностью. А когда он распался, там уже ничего не было, даже костей. Ни-че-го.

Он замолчал, взглянул на гостью. Елена подумала, что рассказ о смерти Линды Танемото должен вызвать у неё ужас. Но почему-то не вызвал. Только губы по-прежнему сохли. Надо проверить баллон сразу после возвращения на корабль. И как можно дышать этой гадостью?

– Когда Дзёдо забрал Линду, – продолжал Танемото, – я понял, что стану следующим. Я испугался. Не за себя – за детей! Что будет с ними, когда планету откроют заново? А ведь её откроют, рано или поздно. Мне нужно было дождаться и объяснить. Я понимал, что могу и не дожить. И я решил обмануть Дзёдо. Нашёл в старом лагере кое-что из снаряжения, перестал ходить босиком, прикасаться голыми руками к растениям, перешёл жить в шлюпку. Фрукты ем лишь те, что дочки приносят издалека, и обязательно варю. Они становятся пресными, безвкусными, но активные вещества в них разрушаются.

– И вы дождались нас.

– Дождался… Когда вы увезли Мати, я решил – всё бессмысленно, люди не поймут. Но вы передумали, вернули.

– Что вы хотели нам объяснить? – Елена подалась вперёд, стараясь не пропустить ни одного слова. Как будто ждала некое откровение из уст этого уставшего ждать и жить человека.

– Дзёдо – не враг. Но он не подчиняется человеческой логике. У него свои правила, свои законы. И если люди запасутся терпением, сумеют понять его, то, может быть, найдут ответы на многие вопросы, мучившие человечество тысячелетиями. Например, в чём смысл жизни. Или что такое счастье.

– Счастье – это когда тебя понимают, – улыбнулась Елена. – Мати, Лоис, Сюзан – они счастливы. По-настоящему, без всяких условий и ограничений.

Танемото удивлённо посмотрел на неё.

– Счастливы? Знаете, на этой планете никогда не было животных – ни зверей, ни птиц. Люди оказались первыми. Мы понравились Дзёдо. Пока мы его изучали, он изучал нас. И у него это получилось лучше. Теперь он старается, чтобы его любимцы расплодились, всячески этому способствует. Ускорил время полового созревания, сделал беременность и роды безболезненными, обеспечил преимущественное зачатие девочек. Подозреваю, половые различия вообще будут отброшены как нефункциональные – на Дзёдо миллиарды лет господствует вегетативное размножение.

Лёгкий порыв ветра колыхнул широкие листья кустарника, подступившего к остову шлюпки. Огромные грозди иссиня-чёрного винограда качнулись, с едва слышным стуком ударились друг о друга. Елена представила, насколько сладкими и сочными должны быть ягоды, и вновь облизнула пересохшие губы. Что-то она хотела спросить у Танемото? Зачем-то его искала?

– Вы учили Сюзан читать и считать…

– Да, пытался, – старик кивнул. – И понял, что это бесполезно. Они часть симбионтной биосферы. Дзёдо старается упростить своих людей, так ему легче о них заботиться. Только физиологические и простейшие эмоциональные потребности – чтобы зверушки были всегда весёлые и довольные. Абстрактное мышление ему недоступно, а значит – излишне. Всё то, что делает двуногое прямоходящее существо человеком, – лишнее.

– Зато в обмен Дзёдо даёт людям счастье. И навсегда избавляет от одиночества. Вы знаете, что такое одиночество? Изо дня в день, из года в год! Неужели это лучше, чем Дзёдо?

Елена с трудом перевела дыхание. С кислородом в баллоне что-то творилось. Она позавидовала Танемото – тот дышал свежим воздухом, а она мучилась в этой проклятой скорлупе. Если бы можно отстегнуть гермошлем!

Старик смотрел на неё с тревогой.

– Не нужно вам больше оставаться на Дзёдо. Мы были первыми чужаками, которых он встретил, к нам он долго примеривался. А что делать с вами, он уже знает. С вами он быстро «договорится».

– Да, – Елена улыбнулась, – всё верно. Я хочу с ним поговорить. Узнать секрет счастья.

Она подняла руку, коснулась сенсорных застёжек на вороте. Гермошлем распался на дольки, втянулся в прорези на скафе. Наполненный странными ароматами воздух ворвался в лёгкие. Елена закрыла глаза, откинула голову, глубоко-глубоко вздохнула, стараясь набрать побольше и этого воздуха, и этого аромата… И не смогла. Словно стальной обруч сдавил горло. «Почему?…» – успела удивиться. А потом всё померкло.

Глава восьмая

Гулкая пустота в голове, мерзкий привкус во рту, ломота во всём теле… Веки были тяжёлыми. Пристинская с усилием открыла глаза. Оказывается, она лежит в постели. Заболела? Пошевелила пальцами рук, ног. Нет, ничего страшного, мышцы подчинялись, только ныли.

Она с трудом приподнялась на кушетке, села. Мысли ворочались в голове тяжело, как жернова на старинной мельнице. Кушетка, стены, потолок… Да это же корабельный изолятор! Всё верно, она сейчас в экспедиции, корабль называется «Владимир Русанов», и она его командир. Командир корабля валяется в изоляторе? Случилось ЧП?!

Дверь скользнула в сторону, впуская в отсек высокого худощавого мужчину с глубокими залысинами и шрамом во всю щёку. Незнакомец улыбнулся и, невольно скользнув взглядом по её обнажённой груди, тут же потупился.

– Добрый день, Елена. Как вы себя чувствуете?

Она натянула одеяло до подбородка. Удивилась – это что за тип? Но сразу же вспомнила – Марк Ленарт, врач-космобиолог. Мысль потянула за собой остальные воспоминания: «Сёгун», Дзёдо, Мати.

– Добрый день, Марк! – кивнула. – Что со мной? Тело ломит и голова тяжёлая, мысли никак в кучу не соберу.

– Ничего страшного. Я, видимо, слишком большую дозу антибиотиков вам ввёл. И не только антибиотиков. Перестраховался, одним словом. Но худшее позади. Кстати, к вам гости, проведать пришли. Не возражаете?

Елена неуверенно дёрнула плечом. Ленарт жест расценил как согласие, приоткрыл дверь:

– Заходите!

И сразу же маленькое помещение изолятора заполнилось людьми: чета Благоевых, Бардаш. Елене показалось, что весь экипаж заявился «проведывать». Нет, не весь.

– Рыжик на вахте, – тут же сообщила Петра, – привет передаёт. И пожелания скорейшего выздоровления.

– Спасибо. А… Михаил?

– Он гипердвигатель к прыжку готовит, – удивлённо уставилась на неё Благоева, как будто речь шла о чём-то само собой разумеющемся. – Мы на Землю возвращаемся. Уже сутки, как с орбиты сошли.

– Сошли с орбиты? Да что случилось?!

– Вы не помните? – настороженно поинтересовался Бардаш. – О своей последней высадке?

Елена напрягла память. Последняя высадка? Это когда они с Петрой отвозили Мати… А потом – неожиданный вызов от Танемото. И долгий разговор. О чём? Бывший командир «Сёгуна» что-то объяснял ей… И вдруг вспомнилось – необычный аромат наполняющего лёгкие воздуха.

– О боже… – простонала она. – Я что, в самом деле сняла гермошлем?

– Было дело, – кивнула Петра. – Этот тип тебя загипнотизировал, да? Он что-то тебе говорил, говорил. Я не очень хорошо воспринимаю английский на слух, не всё поняла. А когда ты отстегнула шлем, он ударил тебя ребром ладони по шее. Сразу вырубил. Повезло, что я была поблизости. А то неизвестно, что б он с тобой сделал.

– Господин Танемото? – Ватная стена, отгораживавшая Елену от воспоминаний, наконец прорвалась. – Это не он, это Дзёдо заставил меня снять гермошлем! Танемото пытался остановить меня, чтоб я не наделала ещё больших глупостей. Он…

Она замолчала на полуслове, с ужасом уставилась на Благоеву.

– Ты… Ты стреляла в него?! Из бластера?

– А что мне оставалось делать?! Он на тебя напал! Я отбила тебя, загрузила в шлюпку – и на корабль! Марк накачал тебя лекарствами, а Михаил приказал немедленно возвращаться на Землю.

– Михаил приказал? – Елена не верила своим ушам. – Вы что, отстранили меня от командования кораблём?

– Мы же не знали, что с вами, – пожал плечами Бардаш. – Мы действовали по инструкции. «В случае если командир по состоянию здоровья не способен выполнять свои обязанности, командование кораблём переходит к навигатору».

– А эту проклятую планетёнку нужно забросать с орбиты нейтронными бомбами, чтоб там ничего живого не уцелело! – зло выпалила Благоева. – Чтоб впредь не повадно было над людьми эксперименты ставить!

– Дзёдо не враг. Он не понимает, что может существовать кто-то живой вне его. Он не нападал на людей, он старался их вылечить – от непонимания, от одиночества…

– Нифига себе лекарства! А его кто-то просил к нам лезть?

– Да он и не лез! Ему не нужны чужие планеты, ему вполне достаточно одной, своей. Это люди пришли в его мир с собственной логикой и собственными мерками.

Благоева и Бардаш переглянулись. Кибернетик улыбнулась так приторно-сладко, что противно смотреть.

– Ладно, Елена, отдыхай, выздоравливай. Рома, Евгений, пойдёмте, не будем утомлять.

«Вы не утомляете! Я должна объяснить, чтобы вы поняли!» – хотела крикнуть им Елена, но не успела – дверь изолятора захлопнулась за спинами косморазведчиков.

Она повернулась к Ленарту:

– Марк, ну хоть вы-то поняли? Вы же биолог!

Ленарт придвинул к кушетке стул, сел.

– Елена, знаете, откуда у меня этот шрам?

– Знаю. Вы получили его во время взрыва на планетарной станции «Олимпия-Восток». – Пристинская запнулась. Затем добавила: – Там погибла ваша семья.

– Правильно. А знаете, почему я не убрал его? Чтобы не забывать – мы живём в жестоком мире в жестокое время. Где нет места для сантиментов. Почему вы решили, что человек должен вести себя как гость на этой планете, а хозяином оставаться только на одной-единственной – той, откуда родом его предки? Когда люди добрались до звёзд, они стали жителями Галактики и теперь вправе диктовать свою волю. Нет, я не призываю «бомбить Дзёдо нейтронными бомбами». Но и подчиняться его логике – увольте! Мы с ним конкуренты в борьбе за ареал обитания. Первый раунд он выиграл – и забрал жизни экипажа «Сёгуна». Второй должен остаться за нами. Иначе не стоило обзаводиться вот этим.

Он постучал себя пальцем по высокому лбу. Потом поднялся со стула, улыбнулся на прощанье и вышел.

А Елена осталась лежать на кушетке. По щеке её медленно ползла слезинка. Ленарт говорил правильные слова. Но всё равно жаль господина Танемото, Мати, Сюзан. И Дзёдо. Блондинка – что с неё взять!

Светлана Тулина