емья Лота. Однако мёртвых людей на поле битвы осталось не так много.
– Куда же делись люди? – задумчиво произнесла она.
– Они увели их с собой, – сказал Курт и обратился к погребённому под трупами охраннику: – Брось автомат, Хуан, с ним ты не вылезешь, зацепился за что-то…
– Карлос! – крикнула Лана, не обнаружив в поле зрения никаких частей тела, которые могли бы принадлежать журналисту. – Иеронимо!
– Я не могу, – прохрипели из-под трупов. – Это же табельное оружие…
– Я здесь, – раздался голос журналиста за спиной Ланы.
Она повернулась и увидела Карлоса. С левой стороны его носа наливалась огромная слива. Карман пиджака, вырванный с мясом, висел на каких-то нитках. Грудь журналиста украшала смазанная кровавая пятерня.
– Похоже, что рок-концерт на сегодня отменяется, – сказал Карлос бодро. – Или это он был? Оригинальное звучание, ничего не скажешь…
Лана засмеялась и обняла его. Раздался звук, с которым пробка вылетает из бутылки, – Курт выдернул-таки Хуана из-под тел вместе с автоматом. Они подошли к Лане и журналисту.
– Слышь, ты, фанат тяжёлого рока, – сказал Курт, – нацеди-ка лимонаду. И струю сделай посильнее, чтобы пузырьков побольше было.
– Сам нацеди, коли охота, – сказал Карлос.
– Это не мне, – сказал Курт. – Это тебе.
– Я уж сам решу, когда и что мне пить, – заметил Карлос.
Курту надоело препираться. Он закинул автомат за спину и мгновенно оказался рядом с журналистом. Он сильно ударил Карлоса под дых. Тот согнулся. Курт схватил Карлоса за волосы, подставил лицо под кран и открыл его.
– Прекрати! – завопила Лана.
Она бросилась к журналисту, но Хуан поймал её за плечо.
– Тихо, сеньорита, – сказал он.
Лана увидела следы зубов на его волосатой руке. Кровь ещё не запеклась, и, когда охранник напрягся, выплеснулась из круглых ранок.
Коричневые струйки текли по лицу Карлоса и забирались за воротник. Журналист хрипел и отплёвывался. Наконец Курт решил, что достаточно, и отпустил его.
– Умойся, – Курт кивнул на чудом уцелевший у стены питьевой фонтанчик.
На этот раз Карлос не стал спорить. Ходить в липкой корке ему совершенно не хотелось. Пока он плескался, Курт вытянул из стаканчика на агрегате пару красно-белых соломинок и убрал в карман штанов.
– Мама, роди меня обратно, – вдруг сказал он с неподдельным изумлением в голосе. – Это ещё кто?
Лана заметила на пороге кухни маленькую, не старше трёх лет девочку в синеньком платьице с кокетливыми кружевами, хорошенькую как куколка. Личико девочки сморщилось, и она заплакала навзрыд.
– Да откуда она взялась? – спросил Курт.
– Это дочка Эухении, нашей поварихи, – сказал Хуан. – Люсия, ты почему здесь?
Та в ответ на его слова расплакалась ещё горше.
– Видимо, не с кем было оставить, – заметила Лана.
– Чёрт, – сказал Карлос, – в кухне же Бенито был…
– Так, ты умывайся давай, – сказал Курт журналисту. – Тщательнее. А ты, Хуан, дуй в кухню, проверь, может, там и остался кто живой. Респиратор только свой отдай Карлосу.
– Я с тобой не спорю, Курт, но ты хоть скажи, зачем, – пробормотал охранник.
– А чтобы он в такое же дерьмо не превратился, – ответил тот и небрежно махнул рукой в сторону убитых монстров.
Хуан побледнел и шумно вздохнул. Карлос уже вытирался бумажными полотенцами. Услышав слова Курта, журналист вздрогнул и начал тереть кожу так, словно хотел содрать её. Дешёвая серая бумага расплылась под его пальцами. Карлос яростно потянул из держателя на стене следующую порцию.
– А почему вы мне не предлагаете? – спросила Лана.
Курт покосился на неё:
– А вам ни к чему. Он же вас укусил. Теперь как повезёт. Но если вы умоетесь, вреда от этого не будет. А пользы может оказаться очень много.
Лана молча подошла к агрегату с красно-белыми полосами на боках и нажала кран.
– Курт, – подал голос Хуан. – Можно и я…
– Можно.
Когда она плеснула горсть белых пузырьков себе на плечо, рану неприятно защипало.
– Что ты всё под партами шаришь? Ведь уже задёрнули всё, и никого не видно, – раздражённо сказал Бенито. – У тебя что, мания преследования?
Сидевший на корточках около парты Курт поднял голову и сказал:
– Угадал, остряк.
Он произнёс это очень спокойно, но Лана тут же ему поверила. Карлос хохотнул. Через респиратор это прозвучало так, словно в кастрюле булькал суп.
– Только этого нам и не хватало до полного счастья, – сказал Карлос.
– Лучше бы у тебя была мания величия, – пробормотала Лана.
– Одно без другого не бывает, – заметил Курт.
– Я ещё не сошла с ума, чтобы с тобой спорить, – сказала Лана вежливо.
Курт вздыбился, как богомол. Люсия пискнула и спряталась за мать.
– Не подкалывай меня, – Курт пусто и страшно смотрел сквозь Лану. – Поняла?
Лана смерила его независимым взглядом. Хуан, чувствуя, что сейчас с её языка сорвётся какая-нибудь гадость и всё окончательно пойдёт вразнос, поспешно сказал:
– Не обращай на неё внимания, Курт. Бабы, что с них взять.
Лана испытала нечто, напоминающее короткий укол совести. «Чёрт, – подумала она, – мало ли, ЧТО он сейчас видит, но ведь старается, держит себя в руках».
– Давай договоримся, – мягко продолжал Хуан. – Если захочешь пострелять, Курт, предупреди нас сначала, ладно? Просто предупреди.
– Ладно, – угрюмо ответил Курт.
Парень похлопал себя по многочисленным карманам и извлёк пакет с чем-то белым. Следом появилось круглое металлическое зеркальце. Курт сел за парту, положил зеркальце перед собой. Смущался он при этом не больше, чем если бы перевязывал распустившийся шнурок на ботинке.
– Карлос, дай свой ножик, – попросил он.
– Лови, – усмехнулся журналист.
Курт резко вскинул голову. Карлос, который вовсе не собирался кидать нож и как раз протягивал его, пошатнулся.
– Ты так больше не шути, – мрачно сказал Курт и взял нож из его рук.
– Мама, что дядя делает? – спросила Люсия.
Эухения прижала её к себе.
– Не надо смотреть на это, – сказала она.
Голос её из-под респиратора звучал глухо. Курт отдал поварихе свой респиратор, когда Хуан вытащил женщину из-под обломков плиты. Лана ещё тогда задумалась, зачем и заключённым, и охранникам в этой зоне выдают респираторы, но манеры Курта не располагали к расспросам.
– Пойдём, лучше в окошечко поглядим, – предложила Эухения дочери.
– Только по пояс не высовывайтесь, – сказал Курт.
Он разровнял порошок, вытащил красно-белую соломинку, приложил её к ноздре и нагнулся.
– А-а-а… Мама, роди меня обратно, – всхлипнул он, выпрямляясь.
Остальные подавленно молчали. Вдруг он вскинул автомат. Лана проворно спрыгнула на пол, уходя с линии огня.
– Курт, мы договорились! – закричал Хуан.
– Там он, там! – рявкнул Курт, указывая в противоположный угол класса. – Отойдите!
– Он совсем рехнулся! – завопил Бенито.
Место, на которое указывал Курт после того, как шторы были задёрнуты, стало самым тёмным во всем помещении.
– Надо дать ему по башке и отобрать автомат, пока он нас не перестрелял! – прокричал Бенито, лидер либеральной оппозиции.
Чёрное дуло плюнулось огнём. Лана зажала уши. Раздался страшный грохот, усиленный стенами класса, с потолка посыпалась штукатурка. Люсия закричала. Потрясённая Лана увидела, как из пустоты в углу брызнула кровь, а затем резко проступили очертания странного тела. Курт перестал стрелять. Карлос осторожно приблизился к трупу, пнул его ногой.
– Готов, – заключил он. – Смотрите-ка, этот какой-то другой. На козла смахивает.
– А вы молодец, Курт, – сказал Бенито. – Извините меня.
– Засуньте себе в задницу свои извинения, – ответил тот.
Лана поднялась на ноги, отряхнула юбку и пробормотала:
– «Я же говорил вам, что это русский танк, а вы всё – глюк, глюк…»
Курт неожиданно засмеялся. Лана покосилась на него и невольно улыбнулась тоже. Неожиданно она поняла, что Курт намного моложе, чем выглядит.
– Bist du aus Scherbe auch? – спросил он.
Лана отрицательно покачала головой.
– Я из того самого танка, – ответила она.
– Так у вас тут недавно праздник был, – усмехнулся Курт.
– А у вас, я так понимаю, этот день – до сих пор день национального траура? – вежливо осведомилась Лана.
– Мне на это давно насрать, – пожал плечами парень.
– Мама, смотри, там люди и страшные дяди! – закричала Люсия.
Улыбка исчезла с лица Курта.
– Отойти от окна! – рявкнул он.
Эухения попятилась.
– Пойдём поиграем, милая, – она потащила дочь к шкафу.
Курт покосился на изуродованное тело в углу и пробормотал:
– Так вот кому он сигналил…
– Он подал своим товарищам какой-то знак? – с интересом спросил Карлос. – И вы его по этому знаку и засекли?
– Да, – сказал Курт устало.
Карлос перевёл взгляд с трупа на окно и обратно на Курта. Лана восхитилась – она и не думала, что эта кудрявая голова снабжена таким мощным процессором.
– Разрешите мне всё-таки посмотреть, – попросил Карлос. – У меня ведь такая профессия.
– Только не фотографируйте, знаю я вас, – хмуро ответил Курт.
– Не беспокойтесь, – заверил тот парня и протиснулся к окну.
Лана последовала за Карлосом. Подбадривая людей пинками, карикатурные фигуры с автоматами в руках загоняли их на футбольное поле. Большая часть людей носила зелёные ватники арестантов, но некоторые были в белых халатах. Так же среди пленных оказались несколько человек в гражданском платье. Среди чудовищ Лана насчитала трёх «волков», двух «лисиц» со слезящимися глазами и одного «кабана». Увидев свёрнутый набок пятачок, Лана поняла, что это те же самые, что напали на столовую.
– Смотрите, это же Иеронимо! – воскликнул Бенито.
Лана и не заметила, как он подошёл к ним.
– Надо его освободить! – продолжал Бенито.
– Не городите чепухи, – сказал Хуан. – У нас два автомата на четверых, с нами две бабы и ребёнок. А у меня магазин почти пустой. Самим бы уйти…