— А кошек вы убиваете? — продолжал спрашивать Рамсес, сжимая руку Сарры и глядя ей в глаза.
— И это выдумки, гнусные выдумки! — воскликнул Тутмос. — Ты мог бы спросить об этом меня и не болтать вздор. У меня были три любовницы еврейки.
— До сих пор ты говорил правду, а сейчас лжешь, — вспылила Сарра. — Еврейка не будет ничьей любовницей! — прибавила она с гордостью.
— Даже любовницей писца у такого господина, который носит опахало над номархом мемфисским? — спросил насмешливо Тутмос.
— Даже…
— Даже любовницей самого господина, что носит опахало?
Сарра смутилась, но все же ответила:
— Даже…
— И даже самого номарха?
У девушки опустились руки. Она растерянно переводила взгляд с одного юноши на другого. Губы у нее дрожали, глаза заволокло слезами.
— Кто вы такие? — спросила она с испугом. — Вы спустились сюда с гор, как путники, которые хотят утолить жажду и голод. А говорите со мной, как очень важные господа. Кто вы такие?.. Твой меч, — повернулась она к Рамсесу, — усыпан изумрудами, а на шее у тебя такая богатая цепь, какой нет даже в сокровищницах нашего господина, милостивейшего Сезофриса…
— Скажи мне лучше: нравлюсь ли я тебе? — настойчиво спрашивал Рамсес, сжимая ее руки и нежно заглядывая в глаза.
— Ты прекрасен, как архангел Гавриил, но я боюсь тебя, потому что не знаю, кто ты…
Вдруг из-за гор донесся звук рожка.
— Зовут тебя! — крикнул Тутмос.
— А если я такой большой господин, как ваш Сезофрис?
— Ты и в самом деле можешь им быть!.. — прошептала Сарра.
— А если я ношу опахало над мемфисским номархом?
— Ты можешь быть и столь знатным…
Где-то в горах прозвучал второй рожок.
— Идем, Рамсес, — стал настаивать встревоженный Тутмос.
— А если б я был наследником престола, ты пошла бы ко мне, девушка? — спросил царевич.
— О Яхве! — вскрикнула Сарра, падая на колени.
Теперь уже со всех сторон рожки трубили тревогу.
— Бежим! — кричал в отчаянии Тутмос. — Разве ты не слышишь, что в лагере тревога?
Наследник быстро снял свою цепь и набросил ее на шею Сарры.
— Отдай отцу, — сказал он, — я покупаю тебя. Прощай!..
Он страстно поцеловал ее в губы. Она обняла его ноги. Он вырвался, пробежал несколько шагов, снова вернулся и снова стал покрывать поцелуями ее прелестное лицо и черные волосы, как будто не слыша нетерпеливых звуков рожка.
— Именем фараона заклинаю тебя, иди за мной! — крикнул Тутмос, схватив царевича за руку.
Они пустились бегом в ту сторону, откуда раздавались звуки рожков. Рамсес временами шатался, словно пьяный, и все оглядывался назад. Наконец они стали взбираться на противоположный склон.
«И этот человек, — думал Тутмос, — хочет бороться с жрецами!..»
4
Наследник и его друг бежали с четверть часа по скалистому гребню взгорья, все яснее слыша звуки рожков, которые еще неистовее трубили тревогу. Наконец они очутились в таком месте, откуда можно было охватить взором окрестности. Слева тянулся тракт, за которым отчетливо был виден город Пи-Баилос, стоявшие за ним полки наследника и огромное облако пыли, клубившееся над наступающим с востока противником.
Справа зияло глубокое ущелье, по которому греческий полк тащил метательные машины. Недалеко от тракта ущелье это сливалось с другим, более широким, выходившим из глубины пустыни. Здесь творилось что-то странное. Греки с баллистами стояли в бездействии неподалеку от места слияния ущелий. На самом же месте слияния, между трактом и штабом наследника, выстроились, словно четыре частокола, четыре плотные шеренги каких-то других войск, ощетинившиеся сверкающими копьями.
Несмотря на крутизну дороги, наследник бегом пустился к своей колонне, туда, где стоял военный министр, окруженный офицерами.
— Что тут происходит?.. — грозно закричал он. — Зачем вы трубите тревогу, вместо того чтобы идти вперед?
— Мы отрезаны! — заявил Херихор.
— Кто?.. Кем?..
— Наша колонна — тремя полками Нитагора, вышедшими из пустыни.
— Значит, там, около дороги, стоит неприятель?
— Да, сам непобедимый Нитагор.
Можно было подумать, что наследник вдруг сошел с ума. Рот у него перекосился, глаза выкатились из орбит. Он рванул меч из неясен и, подбежав к грекам, крикнул хриплым голосом:
— За мной, на тех, кто осмелился преградить нам путь!
— Да живешь ты вечно, наследник фараона!.. — вскричал Патрокл, тоже поднимая меч. — Вперед, потомки Ахиллеса!.. — обратился он к своим солдатам. — Покажем египетским пастухам, что никто не в силах остановить нас!
Рожки затрубили атаку. Четыре короткие, но прямые и упругие, как струна, греческие шеренги двинулись вперед; взвилось облако пыли, и раздались клики в честь Рамсеса.
Через несколько минут греки очутились лицом к лицу с египетскими полками и в нерешительности замедлили шаг.
— За мной! — скомандовал наследник, устремляясь вперед с мечом в руке.
Греки взяли копья наперевес. В рядах противника поднялось какое-то движение, пробежал ропот, и копья их направились на атакующих.
— Кто вы такие, безумцы?.. — донесся мощный бас со стороны противника.
— Наследник престола!.. — ответил Патрокл.
На мгновение все стихло.
— Расступитесь!.. — раздался тот же громовой голос. Полки восточной армии медленно раздвинулись, словно тяжелые створы ворот, пропуская греческий отряд.
К наследнику приблизился седой военачальник в позолоченном шлеме и доспехах и, низко поклонившись, сказал:
— Победа за тобой, эрпатор! Только великий полководец выходит таким образом из трудного положения.
— Ты, Нитагор? Храбрейший из храбрых!.. — воскликнул царевич.
В это время к ним приблизился военный министр, слышавший их разговор.
— А если бы и у вас был такой же недисциплинированный военачальник, как сын царя, — спросил он язвительно, — чем кончились бы наши маневры?
— Оставь в покое молодого воина!.. — ответил Нитагор. — Разве тебе мало, что он показал львиные когти, как подобает потомку фараонов?..
Тутмос, услышав, какой оборот принимает разговор, вмешался и спросил Нитагора:
— Как ты очутился здесь, достойный военачальник, когда главные твои силы находятся впереди нашей армии?
— Я знал, что, в то время как наследник стягивает войска под Пи-Баилосом, мемфисский штаб еле-еле плетется. И вот, шутки ради, решил устроить вам, барчукам, западню… На мою беду, здесь оказался наследник и расстроил мои планы. Всегда так действуй, Рамсес, — конечно, перед настоящим врагом.
— А если он, как сегодня, наткнется на втрое превосходящие силы?.. — задал вопрос Херихор.
— Бесстрашный ум значит больше, чем сила, — ответил старый полководец. — Слон в пятьдесят раз сильнее человека, однако покоряется ему или гибнет от его руки.
Херихор ничего не ответил.
— Маневры были признаны оконченными. Наследник престола, в сопровождении министра и военачальников, направился к войскам, стоявшим у Пи-Баилоса. Здесь он приветствовал ветеранов Нитагора и простился со своими полками, приказав им идти на восток и пожелав успеха.
Окруженный многолюдной свитой, Рамсес направился обратно по тракту в Мемфис, приветствуемый толпами жителей земли Гошен, которые вышли ему навстречу, в праздничной одежде, с зелеными ветвями в руках. Вскоре тракт свернул в пустыню, и толпа заметно поредела; когда же они подошли к месту, где штаб наследника из-за скарабеев свернул в ущелье, — на тракте не осталось никого.
Рамсес кивнул Тутмосу и, указав ему на знакомый холм, шепнул:
— Пойдешь туда, к Сарре…
— Понимаю.
— Скажешь ее отцу, что я дарю ему усадьбу под Мемфисом.
— Понимаю. Послезавтра девушка будет твоей.
Обменявшись с наследников этими короткими фразами, Тутмос вернулся к маршировавшим за свитой полкам и вскоре скрылся.
По другую сторону тракта, шагах в двадцати от него, почти против ущелья, в которое утром свернули метательные машины, росло небольшое, хотя и старое тамариндовое дерево. Здесь стража, шедшая впереди свиты царевича, неожиданно остановилась.
— Опять какие-нибудь скарабеи? — шутя спросил у министра наследник.
— Посмотрим, — сухо ответил Херихор.
Но ни тот, ни другой не ожидали того, что увидели: на чахлом дереве висел голый человек.
— Что это? — спросил пораженный наследник.
Адъютанты подбежали поближе и узнали в повесившемся старика крестьянина, канал которого засыпали солдаты.
— Туда ему и дорога! — горячился в толпе офицеров Эннана. — Вы поверите, этот жалкий раб осмелился схватить за ноги министра!..
Услышав это, Рамсес сошел с коня и приблизился к дереву.
Крестьянин висел, вытянув вперед голову; рот его был широко открыт, ладони обращены к столпившимся воинам, в глазах застыл ужас. Казалось, он хотел что-то сказать, но голос не повиновался ему.
— Несчастный! — вздохнул с состраданием наследник.
Вернувшись к свите, он велел рассказать ему историю крестьянина, после чего долго ехал молча.
Перед глазами Рамсеса все время стоял образ самоубийцы, и душу терзало сознание, что с этим отверженным рабом поступили несправедливо, так несправедливо, что над этим стоило подумать даже ему, сыну и наследнику фараона.
Жара была нестерпимая, пыль забивалась в рот и жгла глаза людям и животным. Решили сделать короткий привал.
Нитагор тем временем заканчивал разговор с министром.
— Мои офицеры, — говорил старый полководец, — смотрят не под ноги, а вперед. Поэтому, может быть, неприятель еще ни разу не захватил меня врасплох.
— Хорошо, что вы упомянули об этом, достойнейший. Я чуть было не забыл, что мне надо расплатиться с долгами, — спохватился Херихор и велел созвать офицеров и солдат, какие окажутся поблизости.
— А теперь позовите-ка сюда Эннану, — распорядился министр, когда все собрались.
Увешанный амулетами воин появился так быстро, как будто только этого и ждал. Лицо его выражало радость, которую не в силах было сдержать смирение.