Тот витязь-камнелом, но он исчез.
Нам не пробить арыка без него.
Напрасен труд великий без него.
Скорей гонцов повсюду разошли,
Чтоб чужестранца-витязя нашли…»
Весьма тонка была Михин-Бану, —
Все сразу поняла Михин-Бану.
Ей стало ясно, что граниторуб
Ее племяннице отныне люб,
Что наставленьем — страсти не унять
И что пока не время ей пенять.
Благоразумием руководясь,
Михин-Бану за поиски взялась.
Когда же весть пришла, что витязь тот
Опять в горах усердно камень бьет,
Уста Ширин, поблекшие с тоски,
Вновь расцвели, как розы лепестки.
Но жаждет испытания любовь,
Томится без свидания любовь.
И стала думать и гадать Ширин,
Как повидать его хоть раз один,
Хоть издали, хоть как-нибудь тайком,
И даже так, чтоб он не знал о том:
Она боялась, чтоб еще сильней
Не растерялся он при встрече с ней
И как бы не был тот костер открыт,
Что тайно в сердце у нее горит…
Михин-Бану была душевна с ней,
Беседовала ежедневно с ней,
Справлялась о здоровье, — не больна ль?
Какую носит на душе печаль?
И убедилась, что Ширин чиста,
Что страсти не перейдена черта,
Но что любовь проникла в сердце к ней
И с каждым днем над нею все властней.
Ширин таилась: с кем ей говорить,
Какому другу сердце ей открыть?
Ах, первая любовь всегда робка, —
Ширин блюла достоинство пока.
Проходят дни, а все грустна Ширин,
Не ест, не пьет, не знает сна Ширин.
То вдруг решает: «Я пойти должна!»
То вдруг и мысль об этом ей страшна.
Честь говорит ей: «Нет!», а сердце: «Да!»
Кто скажет ей — что благо, что беда?
О боль разлуки, как ты горяча!
Недуг растет, а нет ему врача.
Эй, кравчий, дай душистого вина!
Дай розового, чистого вина!
Неисцелима боль моя, но ей
Благоуханное вино — елей!
ГЛАВА XXXIIIФАРХАД ЗАКАНЧИВАЕТ АРЫКИ СТРОИТ ЗАМОК ДЛЯ ШИРИН
Вдохновенный труд Фархада.
Описание устройства арыка и озера-водохранилища.
Замок из цельной скалы.
Живописные работы Фархада и Шатура.
Водосбросы для горожан.
Народные толпы спешат на праздник водопуска.
Царица Бану среди народа. Где Ширин?
Кто острой мысли сложный ход решал,
Тот так пером всю книгу украшал.
Фархад всецело в дело весь ушел,
Он с каждым днем арык все дальше вел,
Тая в душе надежду, что когда
Он завершит арык, придет сюда
Ширин, розовотелый кипарис,
С кем, наконец, его пути сошлись:
Ее увидит и услышит он
И тем за труд свой будет награжден.
О, сколь она нежна и хороша!
А если скорбная его душа,
От радости такой вся излучась,
Покинет вовсе плоть его в тот час,
То — бог свидетель — больше у него
Он и просить не смеет ничего…
Одушевлен надеждою такой,
С зари и до зари своей киркой
Гранит неутомимо он долбил
Во имя той, которую любил.
Арык он так прокладывал: вперед
Две равнобежные черты ведет
На тысячу локтей: три — ширина,
Два локтя вглубь — арыка глубина.
Он тысячу прорубит, а за ней
Прорубит дальше тысячу локтей.
А двести камненосов следом шло,
Освобождая от камней русло.
Тогда Фархад при помощи тесла
Подравнивал бока и дно русла,
И так искусно их потом лощил,
Как будто воском камень он вощил.
Нет, стены превращал он в зеркала, —
Песчинка отражаться в них могла.
А если каменный кончался грунт
И вдруг песчаный обнажался грунт, —
Не облегчались там его труды:
Пески — плохое ложе для воды, —
И, чтоб арыку не грозил обвал,
Чтоб всей воды песок не выпивал,
Без устали киркой он и тишой
Работал — и не унывал душой.
Он сотни плит гранитных вырезал,
Их оббивал и тщательно тесал,
И высекал зубцы по ребрам плит —
Зубец в зубец он сплачивал гранит.
И, много сотен плит сводя в одно,
Он стены облицовывал и дно,
И так в работе этой был он строг,
Что швов нигде никто б найти не смог…
А снова станут скалы на пути,
В куски он их раскалывал в пути.
Гранитных скал стал жителем Фархад —
Стал скалосокрушителем Фархад.
Подтянет свой кушак потуже он —
Одним ударом рушит целый склон;
Махнет, как бы игрушкой, он киркой —
Смахнет скалы верхушку он киркой.
Он низвергал за глыбой глыбу в степь —
Обрушиться хребты могли бы в степь!
Осколки били по луне, но ей
Был ореол защитой от камней.
Был звездам страшен тех осколков дождь,
Что излила на них Фархада мощь, —
И, головы спасая, сонмы звезд
Бежали с неба, покидая пост.
А небосвод — хоть весь изранен был, —
Захватывал те камни и копил,
Чтоб их бросать на землю: млад и стар
Страдают от камней небесных кар,
И, видимо, запаса тех камней
У неба хватит до скончанья дней!..
Вершины руша от самих небес,
Пыль поднимая до седьмых небес,
Сто вавилонских чар затмив, Фархад
Сердца потряс, смутил умы Фархад,
Когда и день и ночь арык в горах
Он пробивал, свергая горы в прах…
Так исподволь все дело шло к концу,
Арык уже был подведен к дворцу,
И здесь, как мы в дальнейшем узнаем,
Фархадом был устроен водоем, —
Нет, озеро там выдолбил Фархад,
Чья площадь — шестьдесят на шестьдесят.
Вода его живой водой была,
Свежа, прохладна и до дна светла.
Вблизи дворца стоял один утес,
Который в небо голову вознес.
Он круглым был, — в окружности своей
Имел он свыше пятисот локтей.
Фархад подумал: «Исполин-скала!
Мне тут сама природа помогла.
Об остальном я позабочусь сам:
Прекрасный замок из скалы создам».
Опять Фархад кирку пускает в ход,
Над озером он замок создает,
Из цельной глыбы строит он дворец —
Искуснейшего зодчества венец.
Возглавлен был высоким сводом он,
Стоял лицом к озерным водам он;
Его айван со множеством колонн
В лазурный упирался небосклон.
Величию наружному под стать
Сумел Фархад и все внутри создать:
Был для приемов и пиров большой
Внутри скалы им высечен покой;
Вверху простерся купол-великан,
Трехарочный и тут стоял айван
С высокими колоннами: Фархад
Не пожалел трудов для колоннад.
Он отзеркалил так скалу-дворец,
Что весь подобен стал стеклу дворец.
Своим резцом художник-камнетес
Узоров много на айван нанес,
Украсил стены множеством картин, —
На каждой он изображал Ширин.
Была на троне изображена
Средь гуриеподобных дев она.
Но даже и при райской красоте
Лишь воплощенной формой стали те,
Зато Ширин была так хороша,
Как в образ воплощенная душа!
Во многих видах он изображал
Ту, для кого дворец сооружал.
Изображал он также там себя,
Но так изображал он сам себя,
Что где бы ни была она иль он,
К ней взор его всегда был устремлен.
Шапур его не оставлял и тут,
С ним разделяя живописи труд,
И смелой кистью другу помогал,
И в кисть Фархада смелость он влагал.
Над росписью работая в те дни,