Мне жаль людей, бедняг таких,
Не мог бы я тиранить их!
Господь
Скажи, ты с Фаустом знаком?
Мефистофель
А, с доктором?
Господь
С моим рабом!
Мефистофель
О, да! Он служит вам курьезно!
Гнушаясь пищею земной,
Он в даль стремится пресерьезно
И сознает уже порой
Свое безумие. Он хочет
И высших радостей земных,
И лучших звезд с небес твоих,
О чем без устали хлопочет.
Но нет; не может отдохнуть
Его встревоженная грудь.
Господь
Он служит мне теперь неясно,
Но просветится в свой черед.
Садовник ведает прекрасно
За много времени вперед,
Какое дерево украсится плодами.
Мефистофель
Но я готов поспорить с вами.
По-моему, что там ни говори,
Потеря ваша — вне сомненья.
Прошу я только позволенья
Его сманить… Угодно вам пари.
Господь
Пока он землю обитает,
Запрету нет тебе тогда!
В ошибки человек впадает,
Стремяся к истине, всегда!
Мефистофель
Благодарю вас. С мертвецами
Возился неохотно я.
Люблю людей со свежими щеками,
Я с ними, словно кот с мышами.
Для трупов дома нет меня!
Господь
Итак, даю соизволенье.
Ты можешь заставлять его
Забыть свое происхожденье,
Пути держаться твоего,
Но жди в грядущем посрамленья:
Как ни блуждал бы добрый человек,
Познаешь сам — пути спасенья
Не позабудет он вовек![22]
Мефистофель
Покончим живо все. Отлично!
А за пари я не боюсь.
Когда желанного добьюсь,
Заторжествую безгранично!
Тогда его заставлю я
Дорожным прахом наедаться
И тою пищей наслаждаться,
Как тетушка моя, известная змея[23].
Господь
Являйся снова пред собраньем.
Таких, как ты, не презираю я:
Из духов всех, живущих отрицаньем,
Уж плут совсем не тягость для меня.
Энергия людей могла бы притупиться,
Наклонен человек к покою; посему
Такого я даю товарища ему,
Который будет вечно суетиться
И подстрекать, не зная тишины.
А вы, воистину небесные сыны.
Возрадуйтесь средь созерцаний
Красот нетленных. Мир идей
В свои божественные грани
Да примет вас, моих детей!
И что колеблемо неясным представленьем.
Вы закрепите долгим размышленьем!
Небо закрывается. Архангелы расходятся.
Мефистофель
(один)
Люблю со стариком видаться я порой,
Но с ним поссориться боюсь я несказанно,
Мне нравится, что он, хоть носит сан большой,
А с чертом обращается гуманно.
ПЕРВАЯ ЧАСТЬ ТРАГЕДИИ
НОЧЬ
Фауст в узкой готической комнате с высокими сводами сидит в кресле за рабочим столом. Он взволнован.
Фауст
И философские творенья,
И медицину, и права,
И богословье (верх мученья!)[24]
Моя постигла голова.
Но тем ума я не добыл
И так же глуп, как прежде был.
Хоть прозываюсь ныне я
Магистром, доктором, хотя
Немало протекло годов,
Как я учу учеников,
Водя их за нос вкривь и вкось.
Но убедиться мне пришлось,
Что человек знать многого не может.
И грудь мою сознанье гложет:
Хоть я умней всех этих дураков —
Магистров, докторов, юристов и попов, —
Хоть не страдаю я, не мучусь от сомненья,
Ни ада не боюсь, ни адского мученья,
Зато и радостей не ведает душа
И не летит, преграды сокруша,
Изведать истину и возвестить о ней,
Чтобы улучшить, чтоб поднять людей.
Я беден, я не нажил славы —
Мирской мечты, мирской забавы.
Собачья жизнь! Так невозможно жить!
И стал я магии служить,
Чтоб силой духа предо мной
Открылись тайны, мир иной,
Чтоб, не томясь пустым трудом,
Мне перестать учить о том,
Чего не ведаю и сам.
Чтобы открыть своим очам
Все тайны, семена живые,
И позабыть слова пустые…
Когда б с небесной высоты
В последний раз смотрела ты,
Луна прекрасная, на труд,
На муки, что меня гнетут!
О, сколько раз передо мной,
Когда все спит в тиши ночной,
Из-за бумаг и из-за книг
Являла ты свой бледный лик!
О, если б при твоих лучах
Бродить на горных высотах.
В призрачном сонме видений ночных,
В темных пещерах, долинах речных,
С муками знанья совсем развязаться,
В воздухе чистом, росистом купаться!
Ужели оставаться мне
В проклятой и гнилой тюрьме,
Куда проникнуть мудрено
Чрез разноцветное окно
И свету дня, где груды книг
До самых сводов достигают,
Где червь голодный точит их,
И пыль, и копоть покрывают.
Где инструменты и стекло кругом,
Да ящики наставлены горою
С домашней рухлядью от предков добытою…
И здесь твой мир? И жить ты должен в нем?!
Тебе ли спрашивать, зачем
Тоскует сердце, и мученья,
Не объяснимые ничем,
Гнетут душевные движенья?
Ты окружен не животворной
Природой — даром для людей,
А пылью, рухлядью тлетворной
Да грудой мертвою костей.
Туда, где широко кругом!
И Нострадамово[25] творенье,
Собственноручное притом,
Укажет верно направленье.
Когда познаешь звездный путь,
Когда приблизишься к природе,
В твою измученную грудь
Вольются силы. На свободе
Постигнешь ты, ты будешь знать,
Как духу духа призывать.
А здесь сухой рассудок твой
Не объяснит тебе воззванья:
О духи, вея надо мной,
Ответьте на мое призванье!
(Раскрывает книгу и смотрит изображение макрокосма[26].)
Какое счастье вдруг в одно мгновенье
Моей душе приносит этот вид!
Я снова понял жизни наслажденье,
Я чувствую, как жизнь во мне кипит.
Иль Сам Господь писал изображенье,
Что бурю сердца уняло вполне,
Дало ему успокоенье
И радость сообщило мне!
Иль сам я Бог? Я вижу без конца!
Мне предстают из начертанья
Природных сил живые основанья;
Я понимаю слово мудреца:
«Отнюдь не заперт мир незримый
Для тех, кто сам могуч душой,
И ты очнись с умом пытливым,
Умойся утренней росой!»
(Рассматривает изображение.)
Какая связь видна кругом,
Как все живет одно в другом!
А между небом и Землей
Какою дружною семьей
Летают силы неземные;
В руках — сосуды золотые…
Они приносят для земли
Благословения свои!
Какое зрелище! Но — зрелище опять.
Вселенная, как мне тебя обнять?
Где вы, сосцы? В вас жизнь, и к вам согласно
И небо, и Земля, и все спешит прильнуть,
К вам рвется и моя измученная грудь —
Иль суждено томиться мне напрасно?
(Нехотя перелистывает книгу и смотрит на изображение Земного Духа.)
И снова чувствую совсем иное я;
Ты, Дух Земли, доступный для меня!
Явилась бодрости волна,
И я горю, как от вина.
Я чувствую стремленье в свет умчаться,
Земным печалям, радостям отдаться,
С могучей бурею сражаться
И в корабле разбитом не пугаться!
Но… стала туча надо мной,
Луна сокрыла облик свой.
Не видно лампы, вьется дым,
Лучи кровавые трепещут
Вокруг меня!..
И веет холодом от сводов на меня.
Он здесь — желанный дух — парит!
Откройся мне!
А сердце рвется и дрожит,
И вся душа горит стремленьем
К чудесным, новым ощущеньям!
Я — твой. Ты должен мне явиться,
Хотя пришлось бы с жизнью мне проститься!
(Берет книгу и произносит таинственное заклинанье.)
Вспыхивает красноватое пламя. В пламени является Дух.
Дух
Кому я нужен?
Фауст
(отворачиваясь)
Призрак страшный!
Дух
Твой голос до меня дошел,
Ты звал меня, и я пришел…
Теперь…
Фауст
Увы, твой вид ужасный
Меня гнетет.
Дух
Свое насытить зренье,
Услышать голос мой ты пламенно хотел.
Исполнил я души твоей моленье,
Тебе явился… Ужас овладел
Тобой, ты жалок. Где тот идеал,
Который ты в груди своей создал?
Который ты носил, которым ты питался,
И мыслью гордой восхищался
Подняться с ним до духов неземных?