О, где ты, Фауст? Голос твой затих…
Ты ль это был? Ты от меня бежишь,
От моего дыхания дрожишь,
Сжимаешься, как червь презренный!
Фауст
Чтоб я бежал тебя, надменный?
Я — Фауст, я такой, как ты!
Дух
На море житейском, среди суеты,
Я плаваю взад и вперед,
И всюду рука моя ткет!
И смерть, и рожденье
Мое появленье
Везде застает.
Все то же волненье,
Все то же движенье
Мне время несет.
И так я, свершая свой путь неизменный,
Тку ризу для Бога, Владыки вселенной.
Фауст
О, деятельный дух, трудящийся везде,
Как близок я к тебе, как схож с тобою я!
Дух
Похож на духа ты, доступного тебе, —
Не на меня.
(Исчезает.)
Фауст
Не на тебя?
Но на кого же?
Я — образ Божий,
И не похож я на тебя.
(Стучатся.)
Вагнер в халате и ночном колпаке с лампою в руках. Фауст с досадой отворачивается.
Вагнер
Простите, помешал я вам:
Вы декламировали… греческую драму
Искусству этому я поучился б сам:
В нем пользы много для того,
Кто к жизни применит его.
Но знаете ли? Я слыхал не раз,
Что декламации любой актер подчас
И проповедника поучит.
Фауст
Да,
Коль проповедник ваш актер,
Как это и бывает иногда.
Вагнер
Но как же действовать на общество речами
Тому, кто заключился в кабинет,
Из-за стекла глядит на белый свет,
И то лишь праздничными днями?
Фауст
Кто не прочувствует того, что говорит,
Тот никогда успеха не добьется,
Он никогда толпы не обольстит,
Коль речь его не из души несется.
Садитеся, из кушаньев чужих
Себе рагу приготовляйте,
Из угольев потухнувших своих
Огонь ничтожный раздувайте!
Вы сможете, конечно, удивить
Детей иль обезьян, когда вам то угодно,
Но никогда души вам не пленить,
Коль из души не льется речь свободно.
Вагнер
Однако речи план иль способ выраженья
Для всякого оратора есть клад,
Я чувствую, что силой убежденья
Я сам далеко не богат.
Фауст
Приобретайте все прямым путем!
К чему в бубенчики рядиться?
В ком разум есть и мысли есть притом,
Тот их сказать не затруднится.
И если вы хотите что сказать,
К чему трескучих фраз искать?
Все ваши, господа, блестящие тирады,
Сплетенные из разных лоскутков,
Так много подают отрады
Тому, кто слушать их готов:
Как ветра свист среди сухих листков
В осенний день, так ваша речь приятна.
Вагнер
Наука необъятна,
А жизнь людская коротка.
Я признаюсь — работа нелегка.
Из-за своих критических стараний
Боюсь я головных, боюсь грудных страданий.
Как тяжело те способы найти,
Которыми доходят до начала!
А дальше что? Чуть сделал полпути,
И смерть придет — и все, пиши пропало.
Фауст
Ужель пергамент — ключ святой.
Навеки жажду утоляет?
Искать отрады — труд пустой.
Когда она не истекает
Из родника души твоей.
Вагнер
Но есть отрада для людей
В дух времени былого погружаться;
И как приятно, наконец, добраться,
Как думал древний мудрый человек,
И как над ним возвысился наш век!
Фауст
Как высоко! Почти что звезд коснулся!
Еще б чуть-чуть, до них бы дотянулся!
Прошедшее для нас есть свиток тайный
С семью печатями, а то, что духом века
Ты называешь, — то есть дух случайный,
То дух того, другого человека,
А в этом духе — века отраженье,
Оно порой — ужасное виденье,
Ты отбежишь, лишь только кинешь взор.
Порой — сосуд, где собран всякий сор,
Порою — камера, набитая тряпьем.
И много будет, если сыщем там
Хотя б одно из государственных деяний
С коллекцией трескучих толкований,
Приличных лишь марионеточным устам.
Вагнер
А мир? А человека сердце, дух его,
Не всякому ли знать их интересно?
Фауст
Что значит знать, по-вашему? Известно,
Что все зависит от того,
Как понимать мы будем знанье.
В былые дни иной и узнавал,
И узнанное им народу сообщал,
Но что ж? Из-за того терпел он наказанье:
Таких иль распинали, или жгли…
Однако, поздно; все уж спать легли,
И нам пора расстаться. До свиданья!
Вагнер
А я готов всю ночь совсем не спать,
Чтоб с вами о серьезном толковать.
Как в прошлое Христово Воскресенье,
Я завтра предложу вам на решенье
Вопросов несколько. Науками всегда
Я занимаюсь с прилежаньем
И, хоть владею я солидным знаньем,
Но все же не доволен никогда.
( Уходит.)
Фауст
(один)
Как могут быть надежды у людей,
Которые сидят над пустяками,
Сокровищ ищут жадными руками
И рады, коль найдут червей?
И как посмел раздаться голос сей,
Где надо мной повеяла отрада.?
Нет! В этот раз сказать спасибо надо
Тебе, пустейший из людей.
Ты спас меня в тот самый страшный миг,
Когда отчаянье мне душу раздирало.
Ах, этот призрак был могуч, велик,
А существо мое — ничтожно мало!
Я, образ Божий, думал, что стою
Уже вблизи зерцала правды вечной,
И видел я блеск неба бесконечный,
И Землю позабыл свою.
Я мнил себя превыше херувима,
Что на крылах невидимых парит
И волю Божию везде, во всем творит…
Но, словно гром, речь призрака гремит
И бьет меня неотразимо.
И как посмел с тобой равняться я!
Хотя я мог к себе призвать тебя,
Но удержать мне было невозможно.
В тот самый благодатный миг
Я чувствовал, что все во мне ничтожно,
И вместе с тем, что я велик.
Но ты меня без сожаленья
Отбросил на землю страдать.
О, где найти мне направленье?
Чего я должен избегать?
Какого слушаться призванья?
Поступки наши могут, как страданья,
Ход нашей жизни замедлять.
К прекрасному, что только может быть,
Всегда прибавится совсем ему чужое.
Когда удастся нам и благ мирских добыть,
Мы лучшее зовем обманом и мечтою.
И чувства лучшие, что нас одушевляют,
Среди земных сует тепло свое теряют.
Когда фантазия на чудных крыльях вольно
Стремится к вечному, надеждою полна,
И малого пространства ей довольно.
Коль счастье так течет, как за волной волна,
Себе гнездо в сердечной глубине
Забота сразу же свивает
И боли тайные на сердце налагает.
Она вся движется, подобная волне,
И маски разные на лик свой надевает:
То кажется она имуществом твоим,
Не то — дитятею, женою,
Не то у ней — огонь, она грозится им,
Кинжалом, ядом и водою…
И ты, бедняк, трепещешь пред бедою,
Которой нет, и слезы льешь всегда
О том, что не теряешь никогда.
Я сходен с божеством? Нет, пропасть между нами!..
Я — то же, что червяк, блуждающий в пыли…
Я — то же, что червяк, который под ногами
Прохожего кончает дни свои.
Все эти стены, эти лоскутки,
Все это — пыль. Здесь все меня стесняет,
Здесь — царство моли, здесь моей тоски
Ничто с души унылой не сгоняет;
И здесь ли мне искать, чего недостает,
К чему душа моя стремится?
Нет, пусть сотни книг прочесть случится,
А все одно мой бедный дух найдет,
Что людям предстоят мученья
И что счастливцы — только исключенья.
Ты, череп, скалишь зубы на меня.
Быть может, мозг твой так же волновался
В исканьи истины и света, как и я,
И так же горько заблуждался?
Зубчатые колеса, рычаги,
Злорадно вы смеетесь надо мною.
Я принял вас за нужные ключи,
Когда стоял пред дверью запертою,
Где истину хотелось мне добыть,
Но не могли вы двери той открыть.
Природа тайная, не ведомая нами,
Не даст совлечь покрова своего;
Чего нам знать нельзя, так всеми рычагами
Мы не доищемся того.
Ты, утварь старая, стоишь здесь потому,
Что ты отцу служила моему!
Старинный блок, ты вовсе закоптел
С тех пор, как эта лампа зажигалась!..
О, лучше б я то малое проел,
Что мне в наследие осталось,
Чем над работаю бесплодною корпеть!
Все, что от предков можешь ты иметь,
Имей, но пользуйся в свое употребленье;
А если вещь в бездействии стоит,