Она молчит, потупя взор.
Желаньем грудь твоя пылает;
Спешишь в святилище ты с ней –
И огонек едва мерцает,
Светясь бледнее и бледней.
И грудь ее дрожит, волнуясь, –
И нет в ней строгости былой:
Она умолкла, повинуясь;
Быть смелым – долг отныне твой!
Эрот поспешно помогает
Тебе сорвать одежды с ней –
И шаловливо закрывает
Глаза рукою поскорей.
Прометей
Закрой, Зевес, парами облаков
Твое разгневанное небо
И забавляйся, как мальчишка,
Сбивающий головки у волчцов,
Громи дубы и горные вершины;
Моя земля
Останется за мной,
И хижина, что создал я, не ты,
И мой очаг,
Чей жгучий пламень
В тебе тревожит зависть.
Не знаю я под солнцем ничего
Ничтожней вас, богов!
Дыханием молитв
И данью жертв
Свое величие питаете вы скудно,
И умерли бы вы,
Когда бы нищие и дети
В себе не тешили бессмысленных надежд.
Когда я был ребенком,
Когда кругом не видел ясно ничего,
Тогда, в бессилии, блуждающие взоры
Я к солнцу устремлял,
Как будто там, вверху,
Был чей-то слух, чтоб внять моим мольбам,
И чье-то сердце, как мое,
Горело жалостью, тоскуя с огорченным.
Кто мне помог
В борьбе с надменностью титанов?
Кто спас меня от смерти,
Спас от рабства?
Не ты ли все само свершило,
Священным пламенем пылающее сердце?
И благодарностью напрасной
Не ты ли, юное, горело
Тому, кто дремлет в небесах?
Мне чтить тебя? За что?
Усладил ли ты скорби
Утомленного?
Осушил ли ты слезы
Огорченного?
И разве меня
Не создало мужем
Всесильное время
И судьба довременная,
Мои и твои повелители?
Не мнил ли ты, что я
Возненавижу жизнь,
Бегу в пустыни,
Увидя, что не все исполнились надежды,
Не все мечты цветами зацвели?
Я здесь сижу,
Творю людей,
Подобных мне,
Я здесь творю иное поколенье,
Что будет плакать, и томиться,
И ликовать, и бурно наслаждаться,
И презирать тебя,
Как я!
Дяде Кроносу
Ну, скорей, Кронос,
Шумной рысью все вперед!
Вниз по горе все дорога.
Что ж. Голова у меня
С тихой езды закружилась.
Живо, хоть тряско, вперед
Рысью по камням и кочкам
В жизнь поскорей выезжай!
Ну! уж опять ты
Шагом несносным с трудом
В гору поехал, ленивый!
Ну же, проснись – и пошел
Кверху, стремясь и надеясь!
Взгляд необъятный, но чудный,
Взгляд, открывающий жизнь, –
Вдаль, вниз и вверх через горы
Вечный проносится дух
С предчувствием вечной жизни.
В сторону манит тебя
Тень под навесом,
Манит живительный взор
Девы, что тут, у порога.
Здесь наслаждайся. О, мне,
Дева, шипящий напиток!
Мне жизни исполненный взор!
Вниз поскорее поедем –
Солнце садится, смотри!
Едем, пока меня, старца,
Холод не óбдал болот,
Кости дрожать не заставил,
Зубы об зубы стучать.
Ты меня, светом последним
Дня упоенным, вези;
Море огня перед взором
Мутным моим ты разлей –
Пусть ослепленный доеду
К Тартара мрачным вратам.
Дядя! труби же ты в рог свой,
Громкую рысь протруби,
Оркус чтоб слышал: мы едем,
Тотчас у двери бы нас
Принял радушный хозяин.
Путешественник и поселянка
Благослови Господь,
Тебя, младая мать,
И тихого младенца,
Приникшего к груди твоей.
Здесь, под скалою,
В тени олив твоих приютных,
Сложивши ношу, отдохну
От зноя близ тебя.
Скажи мне, странник,
Куда в палящий зной
Ты пыльною идешь дорогой?
Товары ль городские
Разносишь по селеньям?
Ты улыбнулся, странник,
На мой вопрос.
Товаров нет со мной.
Но вечер холодеет.
Скажи мне, поселянка,
Где тот ручей,
В котором жажду утоляешь?
Взойди на верх горы:
В кустарнике, тропинкой
Ты мимо хижины пройдешь,
В которой я живу;
Там близко и студеный ключ,
В котором жажду утоляю.
Следы создательной руки
В кустах передо мною.
Не ты сии образовала камни,
Обильно-щедрая природа.
Иди вперед.
Покрытый мохом архитрав!
Я узнаю тебя, творящий гений!
Твоя печать на этих мшистых камнях.
Все дале, странник.
И надпись под моей ногою!
Ее затерло время!
Ты удалилось,
Глубоко врезанное слово,
Рукой творца немому камню
Напрасно вверенный свидетель
Минувшего богопочтенья.
Дивишься, странник,
Ты этим камням?
Подобных много
Близ хижины моей.
Где? где?
Там, на вершине,
В кустах.
Что вижу? Музы и хариты.
То хижина моя.
Обломки храма!
Вблизи бежит
И ключ студеный,
В котором воду мы берем.
Не умирая, веешь
Ты над своей могилой,
О гений! над тобою
Обрушилось во прах
Твое прекрасное созданье…
А ты бессмертен.
Помедли, странник, я подам
Кувшин, напиться из ручья.
И плющ обвесил
Твой лик божественно-прекрасный.
Как величаво
Над этой грудою обломков
Возносится чета столбов!
А здесь их одинокий брат.
О, как они,
В печальный мох одев главы священны,
Скорбя величественно, смотрят
На раздробленных
У ног их братий!
В тени шиповников зеленых,
Под камнями, под прахом
Лежат они, и ветер
Травой над ними шевелит.
Как мало дорожишь, природа,
Ты лучшего созданья своего
Прекраснейшим созданьем!
Сама святилище свое
Бесчувственно ты раздробила
И терн посеяла на нем.
Как спит младенец мой!
Войдешь ли, странник,
Ты в хижину мою
Иль здесь, на воле отдохнешь?
Прохладно. Подержи дитя,
А я кувшин водой наполню.
Спи, мой малютка, спи.
Прекрасен твой покой…
Как тихо дышит он,
Исполненный небесного здоровья.
Ты, на святых остатках
Минувшего рожденный!
О, будь с тобой его великий гений!
Кого присвоит он,
Тот в сладком чувстве бытия
Земную жизнь вкушает.
Цвети ж надеждой,
Весенний цвет прекрасный!
Когда же отцветешь,
Созрей на солнце благодатном
И дай богатый плод.
Услышь тебя Господь!.. А он все спит.
Вот, странник, чистая вода
И хлеб; дар скудный, но от сердца.
Благодарю тебя.
Как все цветет кругом
И живо зеленеет!
Мой муж придет
Через минуту с поля
Домой. Останься, странник,
И ужин с нами раздели.
Жилище ваше здесь?
Здесь, близко этих стен
Отец нам хижину построил
Из кирпичей и каменных обломков.
Мы в ней и поселились.
Меня за пахаря он выдал
И умер на руках у нас…
Проснулся ты, мое дитя?
Как весел он! Как он играет!
О милый!
О вечный сеятель, природа,