— Что за… — только и успел произнести отец, как бомба с глухим хлопком взорвалась.
В последний момент я успел закрыть собой отца.
— Ну что, ущербный, зассал сразу? — ухмыльнулся рыжий, поигрывая ножичком.
— Перестаньте! Что вы делаете?! — пропищала девчонка.
— А ты заткнись, курва. С тобой отдельный будет разговор, — и вновь повернулся ко мне. — Ну, что скажешь, ущербный?
— Скажу что зассал ты сам! — как можно спокойней ответил я.
— Что?! — рыжий не поверил, что я осмелился дерзить ему.
— Говорю что ссыкло тут ты. Идти с ножом против инвалида — это верх ссыкливости.
— Ты это слышал, Вася? — обратился Рыжий к напарнику.
— Дерзкий! — констатировал тот.
— Дерзкий тут только ты, — тут же ответил я. И улыбнулся: — Дерзкий, как понос резкий. Выбрось ножик и давай просто на кулаках выйдем, или слабо?
— Да ты совсем попутал, бля! — завопил Рыжий и двинул на меня.
— Беги! — шепнул я девчонке, а сам крутанул колесо, разворачивая коляску так, чтобы тяжелее было догнать, перегородил путь.
Но никто девчонку уже и не думал догонять, все внимание было приковано ко мне.
— Ты кто такой, ущербный? Бессмертный что ли? Или действительно на кумарах облупленный?
Я молчал, слушая лишь как за спиной быстро цокают каблуки убегающей девчонки — все дальше и дальше. Мне не было страшно. Напротив, я испытывал какое-то эйфорическое чувство. Я ощущал наконец жизнь, ее кипучую волнительную волну, накатившую на меня. И пусть я не мог оказать этим уродам физическое сопротивление, но все же я чувствовал, что живу по настоящему.
Я словно был на турнике.
— Валите нахер отсюда! — рявкнул я и будь я проклят если эти двое на мгновение не заколебались, почувствовав вдруг во мне звериную уверенность.
Правда длилось это не долго.
— Охерел! — выдохнул Рыжий и резко ткнул меня ножичком.
Я не успел почувствовать боли — лишь толчок в грудь. А потом что-то влажное горячее потекло по футболке.
— Колян, ты чего? — выпучил глаза второй.
— Уходим, — спокойно сказал Рыжий, воровато оглянулся и отошел от меня. — Уходим! Живо!
Гопники рванули в ближайшую подворотню, оставляя меня одного.
Неужели прогнал их? Офигеть! Я не верил собственным глазам — обидчики удирали. Ух! Все-таки, что-то да могу! Да, немного подбили, но это ерунда.
Или не ерунда?
Я глянул на грудь и с ужасом увидел, что вся футболка залита кровью. Из раны в районе сердца хлещет фонтан. И с каждым толчком становиться все меньше и меньше.
Во рту пересохло. Я вдруг почувствовал слабость. Попытался закричать, но не смог. Вот ведь черт, попали в самое сердце. А это значит…
Пять минут настоящей жизни взамен на смерть. Но это стоило того. Я был на турнике. Я жил…
Я умер все также продолжая сидеть в своей коляске, но уже с улыбкой на губах.
Мягкий свет облизнул лицо — я почувствовал его и невольно улыбнулся. Было приятно. Словно воскресное утро, когда никуда не надо спешить и ты знаешь — еще целый день впереди.
— Он просыпается! — прошептал тихий женский голосок.
Просыпаться не хотелось. Еще немного, полежать, поваляться и понежиться в кровати. Это давно забытое чувство, когда ноги высовываются из теплого одеяла в утреннюю прохладу комнаты.
Стоп!
Ноги? Чувствуют?
Я замер. Приснилось? Да, верно приснилось. Ноги давно уже ничего не чувствуют.
Постой. А как я оказался в кровати?
В память пришли обрывки воспоминаний — девушка, гопники, стычка, удар в грудь ножом. Кровь.
Наверное, я в больнице.
Я открыл глаза, огляделся. Судя по обстановке это была не больница. Темное помещение, подсвеченное только свечами. Приятно пахнет благовониями.
Поворачивать головой не получилось — слишком болело тело, — поэтому увидеть что-то еще не представлялось возможным.
Зато почувствовать…
Ощущений было много. И первое — я лежу абсолютно голый. Нагота ощущалась отчетливо — по касанию одеяла к коже. А когда неведомые руки начали плавно стягивать с меня его, стало еще немного некомфортно. Я попытался прикрыться, но не смог.
— Вам пока нельзя шевелиться, — мягко сказал женский голос. — Лекарь сказал вам нужно набираться сил. Мы оботрем вас маслом.
Что?! Маслом?
Что происходит?
Теплые ладони прикоснулись ко мне. Что-то влажное, горячее потекло по коже. Меня начали растирать благовониями — плавно, старательно. От рук перешли к плечам, потом к груди и ниже, к животу и паху. Ох, черт! Что они делают?
Тот, кто растирал меня маслом, явно не страдал стеснительностью. Пальцы не пропустили ни единый участок моего тела, тщательно промассировав все и натерев маслом. Но смутило меня даже не то, когда ладони прикасались к моему главному отличительному половому признаку, определяющему меня как мужчину. Хотя и это тоже.
Было необычным ощущать — ощущать, Карл! — прикосновение к ногам. Я давно не испытывал этого приятного чувства и потому лежал не шелохнувшись, думая, что мне это все мерещится.
Потом меня укрыли одеялом, заботливо, по родительски.
— Вам надо отдохнуть, господин, — произнес все тот же женский голос.
— Где я? — осмелился я спросить.
— Вы у себя дома, господин.
У себя дома? Что-то не похоже. Да и господином меня никто там не называет. Явно какая-то ошибка.
— Что произошло?
— Анархисты — или, возможно, кто-то другой, — закинули в ваш дом бомбу, — произнес вдруг лязгающий мужской голос. — Вы смело и героически — хвала вам за это! — закрыли собой отца, чем его и спасли. Правда пострадали сами. Ваш отец нанял лучших лекарей и вы скоро пойдете на поправку.
Ну, теперь все сразу стало понятно! Точно какая-то ошибка. Меня с кем-то перепутали. Во-первых, у меня нет отца — он ушел из семьи, когда мне стукнуло тринадцать лет, ровно тогда, когда пришла инвалидность. Во-вторых, анархисты? Что? Явная какая-то не моя тема, с анархистами я ни разу не пересекался, если не считать соседа с третьего этажа, который ссыт в лифте и поджигает кнопки. Тот еще козел.
Я приподнялся. На этот раз хватило сил привстать на локти.
Пристально осмотрев помещение, я убедился в том, что нахожусь точно не дома. Огромная комната, повсюду шикарные картины, богатые бра, барельефы. Не сравнится с моей убогой полуторкой.
— Почему кругом свечи? — не смог не спросить я, глядя на люстру с сотней лампочек.
— Так велел лекарь Гюнтер. Он отличный огненный маг, он подпитал вас к ментальному этосу. Вы скоро выздоровеете.
Черт, да что же тут происходит?! В дурку попал?
Ладно, будем разбираться.
Взгляд мой невольно упал на одеяло, которым было укрыто мое тело. Точнее, то, что было под ним. Из-за инвалидности и полного паралича ног, конечности мои за долгие годы превратились в сухие ветки. Здесь же отчетливо просматривались крепкие здоровые ноги. Или показалось?
Я осторожно откинул одеяло. И не смог сдержать выклика удивления.
Под покрывалом было другое тело! Не мое! Крепкое, с кубиками пресса, развитой мускулатурой, двумя крепкими как стволы дерева ногами и членом, мать твою, как пол палки сырокопчёной колбасы!
Мне стало смешно. Это был нервный смешок и понадобилось некоторое время, чтобы успокоиться.
Еще не веря собственным глазам, я пошевелил ногами. Те послушно повиновались. Ступня влево, вправо, пальцы сжались, разжались, колени согнулись, разогнулись. Чудо!
— Лучше лежите, — посоветовала девушка, все это время стоящая в углу комнаты.
Я вздрогнул, поспешно закрыл наготу.
— Лекарь велел лежать.
— Хорошо, — сконфужено ответил я. И зачем-то добавил: — Можете идти.
Девушка послушно преклонила голову и вышла.
— Вы чем-то смущены? — спросил лязгающий голос над самой головой и я вновь вздрогнул.
Оглянулся.
У оголовка кровати стоял высокий и худой китаец.
— Смущен? — переспросил я. — Да, немного. Странное ощущение — сложно описать словами.
— Вам надо отдохнуть. Ваша жизнь висела на волоске, лекари чудом вытащили вас с того света.
— Вы кто? — осторожно спросил я.
— Нианзу, ваша светлость, — поклонился китаец.
«Ваша светлость? Да что тут происходит?! Или я умер, а это рай? Или ад?»
— А я кто тогда? — еще более осторожно спросил я.
Нианзу если и удивился, то не подал виду. Сдержано ответил:
— Вас зовут Максим Вяземский, из рода Вяземских.
С именем совпало, да, я Максим. Но вот дальше не клеилось. Я не Вяземский, а Петров. Но говорить это китайцу я не стал. Для начала надо понять что происходит. Сдается мне, что это какая-то подстава или розыгрыш. Хотя как можно провернуть фокус с ногами? Ума не приложу. Больше похоже на сюжет из «Аватара».
В комнату вошла девушка, на вид лет двадцати.
— Максимка, привет! — выдохнула она и прильнула ко мне. — Господи, я так переживала! Когда узнала, что случилась, чуть в обморок не упала. Слава богу ты жив!
— Вы… вы кто? — только и смог выдохнуть я, пытаясь отстраниться от девушки. Все-таки я был абсолютно без одежды, укрытый одним тонким одеялом, а девушка имела весьма выдающиеся формы и довольно тесно прижималась ко мне.
Мой вопрос ее смутил. Она глянула на китайца, тот покивал головой.
— Краткая потеря памяти. Такое бывает. Его сильно оглушило, да и головой ударился при падении. Пройдет, не переживайте, — китаец чуть подался вперед и доверительным шёпотом произнес: — Он даже свое имя не помнит!
— О, боже! Я твоя сестренка, — пояснила девушка, вновь ко мне прижавшись.
— Сестренка? — рассеяно переспросил я, весь заливаясь краской — ничего не мог поделать со своим естеством. Грудь девушки так и норовила потеснее прижаться к моему лицу, и терлась о него, теплая, мягкая…
— Ну да, Ольга. Ничего, вспомнишь. Я так переживала за тебя, когда сообщили эту жуткую новость. Просто не могу поверить! Чудовищно!
— Я… кажется, немного в растерянности, — вымолвил я. В растерянности — это мягко сказано. — Ничего не помню. Мне бы отдохнуть.