[21].
— Чем вы сейчас заняты? — спросил Вуд.
— Бен проверяет пабы Нью-Кросса — может, найдем свидетелей, которые видели ее вчера вечером… Холли занимается камерами наблюдения на юго-востоке Лондона и в этом районе, а еще в надземке. Я опрашиваю друзей и родственников.
Вуд взглянул на доктора Диксона:
— Хорошо. Отчет о вскрытии готов?
Диксон поправил толстые очки на переносице.
— Причина смерти — обескровливание. — Он взглянул на меня. — Потеря крови.
— Спасибо за разъяснение.
Да, они точно держат меня за идиотку. Возможно, из-за моего акцента.
— Сердце и левая почка жертвы отсутствуют, — продолжил эксперт. — Увечья на туловище нанесены посмертно. Однако порезы на лице сделаны при жизни. — Он снова взглянул на меня. — Перед смертью.
Не обращая внимания на его снисходительность, я напряглась. Я ведь надеялась, что убийца не уродовал ее, пока она была жива. Это не совпадало ни с подписью настоящего Потрошителя, ни с предыдущими убийствами нашего преступника.
Доктор Диксон откинулся на спинку стула:
— Я нашел под ногтями жертвы частицы кожи.
Габриэль нахмурился.
— Похоже, на этот раз убийца оказался неосторожен. Он решил, что Кэтрин мертва, и наклонился, чтобы порезать ее на куски. Но она была еще жива и умудрилась поцарапать его.
Я медленно кивнула:
— И поэтому он изуродовал ей лицо перед смертью…
— Может быть, — согласился Габриэль. — Очень вероятно, что он разъярился и хотел наказать ее.
— Возможно, — Диксон повертел авторучку. — В любом случае полный отчет о вскрытии пока не готов. Но есть кое-что необычное. Закончу завтра утром.
— Хорошо. — Вуд кивнул. — Лоу, есть совпадение по ДНК?
Грейси покачала головой:
— С анализом что-то не так. Сегодня повторно проведу тесты.
Вуд нахмурился, явно раздраженный:
— Что значит «не так»?
— ДНК вроде бы в порядке, но ни один из STR-локусов [22] не амплифицируется [23] должным образом. Я просто хотела перепроверить, возможно ли… — Она нахмурилась. — Есть ли вероятность, что вы… — И замолчала.
Похоже, именно так британцы ставят под сомнение действия начальства.
Грейси откашлялась и предприняла новую попытку:
— Возможно ли, что кто-то случайно перепутал образцы? — Под конец фразы ее голос сорвался.
Вуд напрягся:
— Исключено.
— Да, разумеется, — ее щеки порозовели. — Просто когда образцы не амплифицируются, это означает путаницу в исходных данных.
— По-английски, пожалуйста, — сказал Вуд.
— С образцом ДНК что-то не так, — объяснила Грейси.
— Отправьте в лабораторию НКА, если сами не можете разобраться, — Вуд повысил голос, давая понять, что тема закрыта. — Сейчас Министерство внутренних дел принимает дополнительные меры по борьбе с этой угрозой. Проводите задержания и обыски на свое усмотрение, и мы сможем допрашивать подозреваемых сколько угодно без доступа адвоката.
Вот почему старший инспектор Вуд весьма рад, что эти преступления расценивают как теракты. Ведь это ведет к расширению полномочий полиции. Следует не забывать о заголовках таблоидов и нарастающей ксенофобии. Но у меня возникло предчувствие, что, если я брошу прямой вызов такому альфа-самцу, как Вуд, ничего хорошего не выйдет. К счастью, один из моих любимых приемчиков — вести себя как беспомощная идиотка. И — опять же к счастью — мой акцент уже сделал за меня полдела. Значит, можно попытаться заставить коллег взглянуть на вещи с моей точки зрения, не ставя под сомнение их авторитет. Всегда позволяйте противнику недооценивать вас.
Я подняла руку:
— Гм, у меня вопрос…
Вуд поднял брови:
— Да, Лидделл.
— Кто, по мнению общественности, совершает эти убийства? — Я широко раскрыла глаза и заморгала.
— Мы им ничего не говорили, — отрезал Вуд.
— Да, но как… как об этом сообщают СМИ? Когда у них нет ответов, разве они не придумывают что-нибудь сами?
Габриэль бросил на меня раздраженный взгляд. Похоже, он один понял, куда я клоню.
— Это важно? — прорычал Вуд.
Я прочистила горло, изо всех сил стараясь продолжать этот фарс:
— Просто я увидела газетный заголовок о мусульманах и джихадистах — и была сбита с толку. Мне даже не пришло в голову, что это может быть связано с терроризмом.
Вуд предостерегающе поднял бровь.
— Мы расширяем рамки понятия терроризма.
— И вас не беспокоит общественная безопасность и возможные нападения на иммигрантов? — Я все больше раздражалась, уже не в силах притворяться.
Вуд на секунду замолчал, его темные глаза сверлили меня насквозь.
— Мы учтем ваши соображения, Лидделл. Но мы вызвали вас составить психологический портрет убийцы. Какова ваша оценка на данный момент?
Габриэль покачал головой.
— Она прилетела только вчера вечером.
— Вообще-то, — ответила я, — у меня есть предварительный портрет.
Бессонная ночь имеет свои преимущества. Хоть я и опоздала на совещание, но пришла не с пустыми руками.
— Убийца — мужчина от двадцати до тридцати лет или чуть за тридцать. Не думаю, что он психопат…
— Вы не думаете, что он псих? — недоверчиво переспросил лысый Филипп. — Мы говорим о том самом убийце, который вырезает у людей внутренности и запихивает им в глотки детские стишки?
Значит, он готов к конфликту.
Я глубоко вздохнула.
— Я не считаю его психопатом в полном смысле слова. Вряд ли у него галлюцинации или бред. Он умеет планировать. Он читает газеты и принимает решения, основываясь на новой информации. Ему удалось найти некую женщину по имени Кэтрин и убедить ее пойти с ним. И его стишки вроде бы чушь, но в них выдержан ритм. Это не полная тарабарщина.
Габриэль задумчиво смотрел на меня.
— Вероятно, он хорош собой и поверхностно обаятелен, — продолжала я.
Вроде того незнакомца, который вчера ночью чуть не околдовал меня в переулке. Хотя не понимаю, зачем ему это. Ведь он явно злился на меня. При мысли о его руках на моем теле щеки снова запылали.
Двоякодышащие рыбы, налоги, британские политики…
— Откуда вы знаете, что он красивый и обаятельный? — скептически прервал мои размышления Габриэль.
Правильно. Соберись, Кассандра.
— Есть признаки, что три жертвы пошли с убийцей добровольно. В этом нет ничего необычного. Тед Банди [24] убеждал своих жертв отправиться с ним в укромное место. И Джек-потрошитель наверняка был обаятельным. А поверхностное очарование — обычное качество психопатов. — Я выждала секунду, позволяя собравшимся осмыслить сказанное, и продолжила: — Несуб наверняка знает о Потрошителе и вдохновляется им. Но вряд ли он настолько одержим Потрошителем, как хотят нас убедить журналисты.
— Несуб? — опять переспросил Филипп.
— Неидентифицированный субъект расследования, — расшифровала я.
— Верно, — сказал Вуд. — А почему вы верите, что этот… субъект не одержим Потрошителем?
— Фанаты Потрошителя зациклены на местах убийств. Наш несуб поначалу не обращал на это внимания.
Габриэль сдвинул темные брови:
— Даже несмотря на то, что он убил Кэтрин на Митр-сквер?
— Да.
Констебль очень кстати подал мне реплику.
— Это произошло после того, как таблоиды окрестили его Террористом-потрошителем. Прозвище появилось только после третьего убийства. Раньше он был просто псих, а теперь — грозная реинкарнация Потрошителя. И он подыгрывает: находит женщину с подходящим именем, приводит ее в нужное место, подогревая всеобщий интерес и панику. Убийства — часть его фантазии, но общественный интерес тоже очень важен. С течением времени он будет делать другие вещи, чтобы привлечь больше внимания. Вроде той записки, найденной на месте преступления. Это подогреет фантазии журналистов и вызовет у них восхищение им. Не сомневайтесь, этот парень хочет славы. И он, скорее всего, стремится посеять панику, чтобы… — Я на секунду запнулась, вспомнив слова незнакомца в переулке прошлой ночью. — Его подпитывает страх других. Он питается им.
Я стиснула авторучку. Нет, конечно, он не похож на меня. Мой организм может странно реагировать на чужой страх, но я никогда не хотела никому причинять боль.
— Чего мы можем ждать от него? — спросил Вуд.
Я попыталась собраться с мыслями:
— Мы можем ждать…
Дверь распахнулась, и на пороге появился запыхавшийся констебль в перчатках с деревянным ящиком.
— Только что доставил курьер, сэр.
Я взглянула на ящик, и мой пульс участился. Его дно было мокрым.
Констебль осторожно поставил ящик на стол и открыл крышку. Все встали и наклонились, чтобы заглянуть внутрь.
К горлу у меня подступила тошнота, челюсть отвисла. Мне потребовалось мгновение, чтобы до конца понять, что у нас перед глазами. Это было сердце, блестевшее от запекшейся крови. А спереди кто-то приколотил к нему гвоздем записку.
Габриэль начал действовать первым. Он вытащил из кармана пару перчаток, натянул их, медленно снял листок с гвоздя и, держа перед собой, зачитал вслух:
Хикори-дикори-чпок[25].
Королева с медведем станцуют кружок
Трижды против стрелки часовой —
Еще одна простится с головой.
Кое-кто злой преподаст вам урок.
Когда он закончил чтение окровавленной записки, повисло долгое молчание. Потом Вуд повернулся к Грейси:
— Сделайте анализ этого. Отпечатки пальцев, ДНК и прочее. Только на этот раз убедитесь, что все нормально.
— «Еще одна простится с головой», — процитировала я. — Он дал понять, что еще не закончил.
Все собравшиеся повернулись ко мне.
— Он собирается убить снова. И скоро.
Глава 5
Утро промелькнуло как в тумане. Как только мы получили посылку от маньяка, атмосфера в полицейском участке накалилась. Одно дело — идти по следу убийцы, осматривая места преступлений, пытаясь найти свидетелей, гадая, где он нанесет следующий удар. И совсем другое — получить посылку с человеческим сердцем.