Первобытный крик эхом разнесся по проходу. Сквозь черный дым, сверкая крыльями, на меня спикировал мальчик-фейри. Я быстро нагнулась, глядя в темные глаза ребенка, рот которого исказился в страшном оскале. Затем выпрямилась и заметила оставленный крыльями огненный след. Фейри снова спикировал и расцарапал мне лицо скрюченными когтями. Боль обожгла лоб в том месте, где мальчик рассек кожу.
Я полезла в сумку и вытащила железный нож — причем не просто нож. Он пылал злобой и гневом, жаждой насилия. В его лезвии была заключена частица души Рикса, шепот Рикса раздавался в моем сознании. Едва я взяла в руки этот проклятый нож, его голос пробрал до костей, требуя крови, крови, крови.
Мальчик-фейри взмыл в воздух, развернулся на лету и с криком обрушился на меня потоком жгучей ярости. Я взмахнула лезвием и ударила фейри между ребер. Он отпрянул и с воплем боли и ужаса рухнул головой на тротуар.
«Да, — прошипел нож в моем сознании. — Еще».
Я посмотрела на ребенка сверху вниз, скривившись в мрачной улыбке; боевая ярость сотрясала тело, заставляя ноги дрожать от злости. Этот мальчик — мой враг. А враги не заслуживают пощады — только боли и смерти.
Сжимая нож, я уставилась на малыша-фейри, скривив губы. Его темные глаза горели ужасом.
Фейри необычайно сильны, их трудно убить. Но железо легко справится с ними, отравляя их тело, разрушая их магию. Все фейри боятся железа, и этот мальчик тоже. В панике он поднялся на ноги и бросился наутек. «Давай за ним, — подначивал нож. — Убей его».
Я рванулась за убегающим фейри, но остановила себя. Я здесь не для того, чтобы убивать детей-фейри. Лучше не слушать злобный нож.
Я стиснула зубы, подумав о Скарлетт, и сунула ядовитый нож в сумку. В голове все еще раздавались крики: Пикси-шлюха!
Дым сгущался, вокруг было адски жарко от бушевавшего пламени, по лбу струился пот.
— Скарлетт! — позвала я охрипшим голосом, дым раздирал горло.
Я сделала три шага, и окно прямо передо мной разлетелось вдребезги — огненная вспышка вырвалась на улицу. Сердце замерло, я отпрянула: пламя обжигало просто нестерпимо, словно вокруг полыхал сам ад. Я оглянулась по сторонам, и мир покачнулся. Пламя окружило, отрезав все пути к отступлению.
Пошатываясь, я достала одно из карманных зеркал и заморгала, пытаясь что-нибудь разглядеть в дыму. Затем слилась с отражением, наблюдая за его мерцанием в поисках другого отражения. Я искала Скарлетт. Какое-то мгновение не видела ничего, кроме дыма, пока наконец не заметила каштановую гриву волос. Скарлетт с пистолетом в руке вжималась в угол под аркой. Откуда она раздобыла оружие в Британии?
Женщина с копытами подкрадывалась к Скарлетт со спины, ее приближение заглушал вой сирен. Она ухмыльнулась, обнажив ряд коричневых зубов, похожих на сгнившие доски забора, замахнулась изогнутым ножом, и тут обзор закрыл столб дыма.
Я позволила гравитационной тяге затянуть меня внутрь отражения и прыгнула сквозь него. Зеркало скользнуло по телу, как жидкая ртуть. Не обращая внимания на головокружение, я выпрыгнула из окна напротив Скарлетт с воплем:
— Скарлетт, сзади!
Женщина взмахнула ножом, описав идеальную дугу. Но вместо того, чтобы обернуться, Скарлетт просто перекатилась вперед, и лезвие просвистело у нее над головой, разбив вдребезги соседнее окно.
Скарлетт вскочила на ноги, направила пистолет на фейри и дважды выстрелила — так оглушительно, что у меня зазвенело в ушах. Женщина отшатнулась, когда одна пуля угодила в цель, и закричала от боли. В ее глазах полыхали золотистые отблески адского пламени.
Скарлетт выстрелила опять, но женщина увернулась. Подруга выстрелила еще раз и снова промахнулась. Фейри бросилась на нее, выбила пистолет и неуловимым движением ударила Скарлетт в живот. Задыхаясь, подруга согнулась пополам, и по моим венам растеклась расплавленная ярость.
Ладно. Пора доставать ножик-психопат.
Я вытащила его из сумки, он почувствовал мою ярость и довольно зашипел. В ту секунду, когда фейри занесла над головой Скарлетт смертоносное копыто, я метнула нож в женщину. Лезвие вонзилось ей в бок, фейри взревела от боли, а нож в моем сознании требовательно кричал: «Еще, еще, еще!»
Мерцающие глаза фейри широко распахнулись, она неловко завозилась с железным ножом, выдернула его из своего бока, швырнула на землю и, напоследок бросив на нас яростный взгляд, ускакала прочь.
— За ней, — задыхаясь, прохрипела Скарлетт, суя мне пистолет. — В пистолете… железные пули, возьми. Не дай ей уйти. Беги!
В нерешительности я огляделась по сторонам. Рядом разбилось еще одно окно. Я едва могла дышать, с губ Скарлетт стекала струйка крови. Она ранена, и очень серьезно.
Вместо этого я присела на корточки и обхватила подругу за талию:
— Надо убираться отсюда.
Когда я помогла ей встать, Скарлетт застонала.
— Глупая сентиментальная идиотка, — пробормотала она, навалившись на меня. — Не такая уж я важная шишка. Нужно было схватить ее.
— Может, и не важная, но несколько месяцев назад я одолжила тебе эту белую блузку… — Я заморгала, отгоняя дым и как можно быстрее таща за собой подругу. Здесь всё может обрушиться в любой момент. — А теперь она в крови и грязи. Это мое последнее тебе одолжение, Скарлетт.
Я потянула ее за собой, она страдальчески хихикнула:
— Извини.
Мы находились почти у выхода, когда Скарлетт остановилась, закашлявшись в сгиб локтя:
— Погоди…
— Скарлетт! — крикнула я. — Нужно выбираться.
Она выдернула свою руку из моей, расстегнула куртку, достала из кармана маленькое металлическое устройство и заковыляла к лижущему стены бушующему пламени.
Вот идиотка…
— Скарлетт! Среди пожара слишком опасно. Идем.
— Это пламя неестественное. — Она поднесла устройство к огню. — На нем может быть отпечаток магии.
Дым обжигал легкие.
— Что?
— Потом объясню. Подожди.
Она помахала серебристым устройством перед пламенем, пока не раздался пронзительный писк, и сунула прибор обратно в карман. По ее лицу текли слезы.
— Теперь можно идти.
Наконец мы выбрались из пекла на более прохладный воздух. По лондонским улицам разносился вой сирен. Сквозь дым я видела мчащихся по главной дороге вооруженных полицейских со щитами.
Скарлетт искоса посмотрела на меня:
— Как ты меня нашла?
Я тяжело вздохнула. Учитывая скорость ее перемещения, я почти поверила, что Скарлетт тоже фейри. По крайней мере, есть надежда, что она такая, как я. Хотя я еще не готова разбираться во всем этом.
— Просто повезло, — ответила я.
— Правильно… — Она закашлялась, прикрыв рот рукой. — Тебе нужно вернуться в свою штаб-квартиру, Касс. А мне — в наш лондонский участок. Нам обеим предстоит миллиард часов разбора полетов.
— Ты хочешь, чтобы я рассказала атташе ФБР о… — Я махнула рукой в сторону здания, не желая произносить при ней слово «фейри». — О том, что сейчас произошло.
— Конечно. Возвращайся в свое подразделение, где бы оно ни находилось. Мое — в посольстве, а твое… ну, наверное, тоже в посольстве, как и все зарубежные отделения ФБР. Хотя если б у вас существовало такое подразделение, я бы знала. Похоже, вы все надеялись спрятаться от ЦРУ. Всерьез думали, что это возможно, Касс.
Я нахмурилась, глаза слезились от дыма. Атташе ФБР и так считают меня сумасшедшей. Я не собираюсь снова бежать к ним с историями о ребенке с пылающими крыльями и женщине с копытами.
— Я не состою в… — Я откашлялась, все еще не понимая, какова роль Скарлетт во всем этом. — Специальном подразделении. Я всего лишь профайлер.
— Ну да. Конечно. Что ж, наверняка тебе есть перед кем отчитаться. Завтра снова свяжемся.
Она повернулась и исчезла в дыму.
Глава 3
Проведя почти всю ночь без сна в гостевой комнате Габриэля, с утра я как одержимая читала газеты. Заголовки изо всех сил старались посеять панику в городе, и как минимум одно издание утверждало, что личности преступников установлены — это двое человеческих мужчин. Конечно, в газете не упоминалось слово «человеческие»: большинство людей воспринимают это как само собой. Их сфотографировали с какими-то сумками, и у них была темная кожа — улики неопровержимы.
За последние полсуток газеты перешли от сдерживания националистической ярости к ее разжиганию. По словам колумниста «Сан», беженцев следует встречать военными кораблями, а не спасательными шлюпками. Она называла их «тараканами» и советовала Британии избавиться от угрозы.
Замечательно. Это плохо закончится.
Около полудня Скарлетт прислала сообщение с просьбой встретиться в посольстве США ближе к вечеру. Перед тем как выйти из дома и отправиться в восточную часть Лондона, я надела черное платье и удобную обувь без каблуков. Метро по-прежнему не работало, улицы были перекрыты. Значит, предстоит чертовски долгая прогулка по городу.
После почти полуторачасовой ходьбы я увидела Скарлетт у здания посольства. У нее был измученный вид — примерно такой же, как у меня. Глаза покраснели, каштановые волосы рассыпались в беспорядке поверх той же кожаной куртки, что была на ней вчера.
Она повела меня через различные контрольно-пропускные пункты на нижние уровни, прихлебывая кофе из большого стакана. Похоже, Скарлетт полностью оправилась от ран. В посольстве развернулась бурная деятельность, все вокруг гудело, люди сновали из комнаты в комнату. Пока мы шли, я украдкой оглядывалась по сторонам, надеясь не встретить атташе, которых я избегала. Скарлетт направилась к маленькому лифту. Как только двери за нами закрылись, она быстро ввела на клавиатуре пятизначный код, и мы начали медленно спускаться.
Лифт погрузился в недра здания, и я последовала за Скарлетт по мрачному коридору с серыми стенами. Звук шагов разносился по мраморному полу.
Скарлетт протерла глаза:
— Сколько времени тебе пришлось докладывать? Клянусь, мне пришлось описывать эти чертовы копыта раз четыреста. Они не отставали.