Главную формальную претензию к Оксимирону и Гнойному, что они домашние заготовки выдают за импровизацию, можно адресовать и трубадурам: у них тоже было неправдоподобное изобилие хорошо продуманных рифм. Поэтому многие исследователи считают, что партимен целиком писал один из полемистов, а потом его раскладывали по голосам - шоубизнес торжествовал 800 лет назад, как и сейчас.
Самым существенным завоеванием современности стала метаморфоза, приключившаяся с любовью: рыцари заняты не прекрасной дамой, а друг другом. Само по себе это случалось и раньше, но для турнира тогда выбирали другие сюжеты. Тут новация не только и не столько со сменой гендера, сколько с самим эросом: любовный ох и вздох подается как унижение и подавление, в котором сладостное и куртуазное превращается в позорный отсос. Это понятно: общепринятая, по умолчанию, этика - давно не рыцарская, а блатная.
Но, торжествуя в слове, блатное терпит поражение в действии: за сотой долей того, что было сказано, должен следовать кровавый мордобой, а здесь его нет и не предвидится, одно сверкание очей да учащенное дыхание: чистый театр. Как и турнир трубадуров, батл, конечно, театр. Современный театр, как у Серебренникова с Богомоловым, - лучшая альтернатива разлитой повсюду агрессии: театр сублимирует ее и снимает.
Какие будут выводы?
Можно ужаснуться - вот, до чего докатилась традиция, как она наглядно оскудела. А можно порадоваться - традиция никуда не уходит, не исчезает, а, значит, впереди возможны разные, даже приятные, неожиданности. И я, пожалуй, склоняюсь ко второму.
После погрома выставки в Манеже написано. Два года прошло. Власть по-прежнему подзуживает, и доброхоты не устают оскорбляться в религиозных чувствах, намереваясь это делать и дальше. Оскорбляющийся субъект все тот же, но оскорбляющий объект мельчает - с "Матильдой" уже до мышей.
Друг мой художникVladimir Radunsky , живущий в Риме, прислал вчера фотографию с комментарием: "Этот старичок - одиннадцатый президент Италии, ушёл в отставку всего лишь года три назад. Ему сейчас 92. Он живет тут, неподалёку, на Monti. По субботам ходит завтракать в наше местное кафе. Никакой охраны, только старушка жена, иногда". Это я к тому, что сегодня, в день рождения, хочу пожелать себе такой судьбы - такого Рима и Монти, такой же прямой спины - до 92 лет еще есть время помечтать об этом.
Прочел статью Эпштейна про пошлость Чехова.
https://snob.ru/profile/27356/blog/127909
Всякое бывает, никто из нас не застрахован: ну, сочинился глупейший, пустейший текст. Но ведь можно (нужно!) его перечесть, и, перекрестив мусорное ведро, выбросить от греха подальше. Нет, отсылается в редакцию письмо с драгоценным вложением. Но ведь в этой редакции люди - умные, тонкие, понимающие. Как так вышло, что они забыли про мусорное ведро, почему им пренебрегли?
Поговорил для Афиши про "Тесноту" совсем юного дебютанта Кантемира Балагова. Это совершенно прекрасный фильм, очень рекомендую посмотреть. Вот отрывок из беседы.
Тимофеевский: На мой взгляд, конечно, история в большей степени вневременная, хотя, наверное, режиссеру потребовались драматические девяностые годы, потому что ему нужен мир очень обостренной этничности. Поскольку на Северном Кавказе обитают самые разные народы и конфессии, то в состоянии боевой вражды их легче всего рассматривать в девяностые годы. Это единственное объяснение, которое я вижу для фона девяностых годов, потому что в принципе это не имеет никакого значения. Более того, на мой взгляд, вся эта история про этническую вражду и то, что нам кажется отголосками чеченской войны, — все это замечательно сделано как метафора, что читается как угодно, в любую сторону. Такое вот настоящее большое произведение искусства, совершенно меня поразившее. Это ведь история про то, как тягостна, ужасна, неистребима и властна любая этничность. Но при этом сделано очень глубоко, потому что это не некий, так сказать, морок, от которого легко освободиться, — о, нет. Это то, что сидит внутри нас и действительно нас опутывает. Главная героиня же влюблена в брата, да? То есть ее попытка освободиться от этой этничности, вырваться из этой кошмарной общины в первую очередь упирается в то, что эта общинность из нее лезет — и в любви к брату, и в надсадной требовательной любви к матери.
На самом деле эта история не про то, что мальчика похитили, а история про героиню, исключительно только про нее. Все остальные — служебные персонажи. А реальная история про нее, про ее очень тяжелую любовь к брату и матери, про неизбывность родовых связей, от которых она пытается уйти. Во время просмотра у меня было впечатление, что нужно поставить точку на ее приходе к кабардинцу, что вот он, финал. Но это ложное впечатление. Все правильно сделано. Потому что в конце, во время удушающих объятий с матерью, она говорит, что та добилась, чего хотела. И дочь получила то, что искала. Тут и развязка и эпилог сразу.
Желнов: Там же титр идет, что их дальнейшие судьбы неизвестны.
Тимофеевский: Но это то, что называется «драматический хеппи-энд».
Гусятинский: Открытый финал.
Тимофеевский: Который на самом деле более ужасен.
Гусятинский: Чем несчастливый, но конец.
Тимофеевский: Да. И совершенно безвыходен, безысходен. Теснота это и есть безысходное счастье.
Уже понятно, что с обступающим нас городским кошмаром мы воюем себе во вред. Вот боролись с памятником св. Владимиру на Воробьевых горах, где он, ничему не мешающий, никому не видный, благополучно бы сгинул, в Лету бух. Нет, надо было шумно, пафосно скандалить, и в результате он встал на Боровицкой площади, в чудом сохранившемся чудном углу и навсегда его испоганил. Теперь Пашков дом неотделим от воздвигнутого под ним шоколадного зайца - за что Баженову этот неравный брак, смертельное наказание?
Похожая история произошла в Питере: с башней Газпрома воевали на Охте, и там ее победили - ok, она вольготно расположилась на Лахте. И еще как расположилась - изуродовала собой разные в городе виды, в том числе, на Петропавловскую крепость и на Стрелку Васильевского острова. Лучший в Петербурге вид. Нет, лучший в России вид. Или даже - лучший в мире вид. Есть такая версия, и не самые темные, не самые глупые люди ее придерживались - маркиз де Кюстин, например, очень изощренный ценитель и очень суровый к нашей родине во всех других отношениях, но тут он рассыпался в комплиментах. Так или иначе, виды на Стрелку Васильевского острова и на Петропавловскую крепость - великие русские картины. И в них со своей башней внедрился теперь Газпром.
Такие нынче пошли инсталляции.
С тем же успехом можно было поставить башню Газпрома в "Крестный ход в Курской губернии" среди других богомольцев или в "Боярыню Морозову", она бы ей покивала, или в "Московский дворик", аккурат между церковью и колокольней. Что-то подобное и случилось в Питере, с той лишь только разницей, что виды на Стрелку Васильевского острова и на Петропавловскую крепость - более великие картины, чем у Репина, Сурикова и Поленова. На мой, по крайней мере, взгляд. Были более великие. Теперь - нет.
орошая новость с утра. Басманный суд поменял свое решение и больше не выдворяет журналиста "Новой газеты" Али Феруза из Москвы на съедение в Узбекистан. Откуда такое милосердие? Из Европы, вестимо. ЕСПЧ запретил басманному правосудию это людоедство. И басманное - не харкнуло, не гавкнуло, а послушалось. Так что прямо две хорошие новости с утра.
46 лет прошло после премьеры фильма "Долгие проводы", но эти четыре с половиной минуты финала оттуда по-прежнему лучшее, что было в русском кино, в советском кино, тут без разницы, в самом прекрасном кино, какое только бывает.
Уже СПЧ - Совет по правам человека при президенте России - заступился за Али Феруза, но Песков все равно талдычит: «Нам известно о существовании этого вопроса, но, скажем так, ситуация очень сложная и ряд факторов не позволяет закрыть глаза на ряд нарушений, которые имеют место»
http://www.colta.ru/news/15572
Вообще-то хочется, чтобы было наоборот. Хочется, чтобы "ряд факторов не позволял закрыть глаза" на выдачу ни в чем неповинного человека на съедение в Узбекистан. Мы же все-таки не в пещере живем. Не желаете оставлять Али Феруза в России, воля ваша, но отправьте тогда в Германию, готовую его принять, в чем проблема?
Тут снова расцвела вечно-зеленая дискуссия про то, как правильно говорить - в или на Украине, иАлександр Шмелев , ее сейчас начавший, высказался в том роде, что мы сами решаем, как нас зовут, Сашей или Шурой. На это можно возразить, что Сашей или Шурой называетесь лично вы, а потому, общаясь с вами, надо следовать вашим пожеланиям, любой другой вариант будет хамством. Но Украина была до рождения нынешних ее жителей и, бог даст, сохранится и после того, как они перейдут в лучший мир, и не очень ясно, почему их мнение является определяющим, да и есть ли эти монолитные они, которые вправе приватизировать прошлое и будущее, а заодно и русский язык.
Ведь не очевидно, что носители гражданства или сознания должны иметь преимущество перед носителями языка, когда речь идет именно о нем. Я при этом как убежденный оппортунист не только в этом вопросе, но и во многих других, всегда выбираю вежливость и говорю так, как удобнее моему собеседнику, не видя большой беды ни в каком предлоге, это, слава богу, не "ложить", от которого можно повеситься при любом ударении.
На собственную жизнь монополия понятна, на то она и собственная - в отношении личной воли следует пойти гораздо дальше Шуры/Саши, это робкий пример. Если некто желает называться Фру-Фру или Хрю-Хрю, то да будет так, Даждьбогом - тогда он Даждьбог, а если Берегиней - то Берегиня, и совершенно не важно, что окружающие видят перед собой пожилого скучного мужчину и что там записано у него в паспорте, это не их собачье дело, если они либералы, требование частного лица важнее всего.