Тут общественность выводит на чистую воду Гогена (ссылка будет в первом коменте): мол, спал позорник с малолетними полинезийскими девочками. Это все потому, что Гоген на слуху, Гогена, может, даже видели, а вообще таких примеров тьмы и тьмы и тьмы, вся мировая культура из них состоит. Я бы начал с родных осин, с пушкинской няни - она, не чуя беды, которая случится с нею в веках, бахвалилась, рассказывая о своём замужестве:
«Да как же ты венчалась, няня?»
— Так, видно, Бог велел. Мой Ваня
Моложе был меня, мой свет,
А было мне тринадцать лет».
Надо сказать, что и по тем временам няня фестивалила: девушка могла вступить в брак с тринадцати лет, а юноша - с пятнадцати. Про сегодняшнюю мораль умолчим. Так что няня только притворялась доброй старушкой, а вообще-то учинила гнусный харассмент. Загоним ее тапкой под диван вместе с кружкой. Сердцу станет веселей.
Из последних новостей. «В Министерстве обороны России заявили о том, что в армии нет примеров мужеложства. Таким образом там ответили на запрос «Новой газеты», в котором говорилось о том, что расстрелявший сослуживцев в Забайкалье рядовой Рамиль Шамсутдинов объяснил свой поступок угрозами «опустить» его. Выдержки из ответа референта Главного военно-политического управления Минобороны Рустема Клупова газета опубликовала на своем сайте.
«В Российской армии нет примеров мужеложства — это традиция, проверенная годами», — отметил Клупов».
Во всем заметно полное незнанье своей страны, обычаев и лиц, встречаемое только у девиц - говорил в подобных случаях А.К. Толстой. Он, кстати, один из авторов Козьмы Пруткова, у которого есть такие известные всем стихи: «Кто не брезгает солдатской задницей, тому и фланговый служит племянницей». Советская власть тут мало что изменила. Картина Дейнеки «После боя» написана три четверти века назад.
Подруга тут интересуется, как между собой говорят министр культуры и члены не чуждого ему военно-исторического общества, на каком языке. Пишет, хотелось бы послушать. А чего тут слушать? Все описано Достоевским в Дневнике писателя ещё 150 лет назад.
«Язык этот уже спокон веку отыскан и принят во всей Руси.
Это просто-запросто название одного нелексиконного существительного, так что весь этот язык состоит из одного только слова, чрезвычайно удобно произносимого.
Однажды в воскресение, уже к ночи, мне пришлось пройти шагов с пятнадцать рядом с толпой шестерых пьяных мастеровых, и я вдруг убедился, что можно выразить все мысли, ощущения и даже целые глубокие рассуждения одним лишь названием этого существительного, до крайности к тому же немногосложного.
Вот один парень резко и энергически произносит это существительное, чтобы выразить об чем-то, об чем раньше у них общая речь зашла, свое самое презрительное отрицание.
Другой в ответ ему повторяет это же самое существительное, но совсем уже в другом тоне и смысле — именно в смысле полного сомнения в правдивости отрицания первого парня.
Третий вдруг приходит в негодование против первого парня, резко и азартно ввязывается в разговор и кричит ему то же самое существительное, но в смысле уже брани и ругательства.
Тут ввязывается опять второй парень в негодовании на третьего, на обидчика, и останавливает его в таком смысле, что, дескать, что ж ты так, парень, влетел? мы рассуждали спокойно, а ты откуда взялся — лезешь Фильку ругать! И вот всю эту мысль он проговорил тем же самым одним заповедным словом, тем же крайне односложным названием одного предмета, разве только что поднял руку и взял третьего парня за плечо.
Но вот вдруг четвертый паренек, самый молодой из всей партии, доселе молчавший, должно быть вдруг отыскав разрешение первоначального затруднения, из-за которого вышел спор, в восторге приподымая руку, кричит... Эврика, вы думаете? Нашел, нашел? Нет, совсем не эврика и не нашел; он повторяет лишь то же самое нелексиконное существительное, одно только слово, всего одно слово, но только с восторгом, с визгом упоения, и, кажется, слишком уж сильным, потому что шестому, угрюмому и самому старшему парню, это не «показалось», и он мигом осаживает молокососный восторг паренька, обращаясь к нему и повторяя угрюмым и назидательным басом... да всё то же самое запрещенное при дамах существитеьное, что, впрочем, ясно и точно обозначало: «Чего орешь, глотку дерешь!»
Итак, не проговори ни единого другого слова, они повторили это одно только излюбленное ими словечко шесть раз кряду, один за другим, и поняли друга друга вполне. Это факт, которому я был свидетелем».
1873 год. За полтора прошедших века великое слово только укрепилось. Язык, бывший достоянием мастеровых, завоевал весь истеблишмент. Это называется торжеством демократии, в котором вы, друзья, почему-то сомневаетесь.
Презумпция невиновности - наше все, на ней мир стоит. Назвать убийцей популярного нынче доцента может только суд, хотя по всем сегодня известным обстоятельствам кажется, что он выдающийся монстр и мерзость перед Господом. Но этого "кажется" маловато, чтобы изгонять человека со службы. Креститься надо, когда кажется, говорили раньше. А университету лучше бы дождаться решения суда.
Но даже его будет недостаточно, чтобы изымать книги преступника из библиотек, отправляя их на костер истории, как уже предлагают делать. Убийца и монстр своим чередом, а созданные им труды - своим. Научная истина или художественная ценность, любая авторская значимость важна или не важна сама по себе, монструозные действия на нее не влияют. Может, книги доцента и ничтожны, но вовсе не потому, что он изувер.
Мир нам дан в раздельности вещей и явлений. "И сотвори Бог твердь, и разлучи Бог между водою, яже бе под твердию, и между водою, яже бе нaд твердию". Блаженный Августин пояснял, что "небесная твердь отделила телесную материю видимых вещей от бестелесной материи вещей невидимых". И они друг от друга не зависят. Это в том числе и про книжки, почему их сжигать бессмысленно и глупо, почему они не горят.
Крошка сын к отцу пришел, и спросила кроха: что такое хорошо и что такое плохо? - У меня секретов нет, - слушайте, детишки, папы этого ответ помещаю в книжке.
ЮнаяМария Баронова интересуется: что хорошего было при Брежневе. Я у неё написал, и ответ свой помещаю в книжке. Хорошее было: хуй стоял, и девки любили. Это универсальная формула, ее легко подкорректировать, исходя из гендерной идентичности и сексуальной ориентации. О другом можно не думать. Ничто другое при Брежневе ностальгии не вызывает.
«Я думаю, что область эстетизированного очень мала. А все, что вокруг нас - сырое, мягкое и безграничное». Чудесное определение, но ни один критик так пронзительно не скажет. Это Кира Муратова в одном из интервью. Сегодня ей 85 лет. Редкое в ней было сочетание грандиозного художественного наития и чистого внятного разума. Обычно такое не ходит вместе, а тут хаос и логос парой - как мы с Тамарой.
Может, поразительнее всего на Сицилии римская вилла неподалеку от Пьяцца-Армерина, всего два часа на машине от Сиракуз. Почему-то я ее много лет пропускал, а это едва ли не самый замечательный Рим, который вообще существует на свете - 3500 метров мозаик поразительной красоты и сохранности. 4 век нашей эры. Христос давно проповедан и уже прославлен Константином в 313 году. Но никакого следа этого в мозаиках нет, в них торжество языческого упоения жизнью без благодати, без откровения, без тягостных дум о грехе и раскаянии, без крестной муки и воскресения. Зато тут приятие земного и плотского, не отягощённое никакими драмами. Мир, в сущности, невинный, в котором зла не существует, потому что еще нет добра. Мир, где родился и вырос блаженный Августин.
«Я поздно полюбил Тебя, Красота, столь давняя и столь новая, я поздно Тебя полюбил. Ты была внутри, а я был снаружи, я искал Тебя там и тянулся со своими уродствами к прекрасному, созданному Тобою». Это Августин говорит про Христа. Христос - Красота, столь давняя и столь новая. Неопознанная и даже неузнанная. Об этом пронзительно дальше: «Ты была со мной, а я с Тобою не был. Ты позвала, призвала – и прервала мою глухоту; Ты засверкала, засияла – и устранила мою слепоту; Ты распространила благоухание, я вдохнул его и теперь тоскую по Тебе, я отведал и теперь стражду и желаю…»
Мозаики на вилле не знают этого благоухания, они вне его, никто не тоскует, не страждет, не желает, нет ещё Красоты. Не так ли и сегодня? Мир ведь такой же невинный. С той лишь разницей, что Красоты уже нет, она узнана, опознана и разлюблена, но итог тот же - Ты была со мной, а я с Тобою не был. Что тут поделаешь? «Адам – может не грешить. Христос – не может грешить. Мы – не можем не грешить» - говорил Августин.
Майя Туровская - один из самых умных и глубоких людей, которых я знал. Она не просто выдающийся театральный и кинокритик, она к тому же прекрасный писатель. Сейчас в этом может убедиться каждый, пройдя на сайт, где выложены ее работы. Это большое счастье. Всем, кто ему содействовал, низко кланяюсь.
Алена Зак , понимающая в искусстве, запостила сегодня эту картину Пикассо, называется она «Чтение» (1953). И все в ней есть - и фас, и профиль, и образ, и метафора, и прямой первый смысл, и ускользающий, далекий, тот, что не описывается словами, и тайна, и Большой стиль, как всегда у Пикассо, привет, посланный Менинам, над которыми он тогда и вообще всю жизнь думал, и сегодняшний день, конечно, сегодняшний день, в нем классика живет и дышит. Больше шестидесяти лет прошло, а ничего художественнее, ничего современнее так и не возникло.
Никола только что снял в витрине магазина в Ното. Местный сицилианский китч. А теперь скажите, чем это не Валентина Ивановна М.? Так что не будем обольщаться, друзья: «Единая Россия» - явление международное.
Тут исполнилось 25 лет фильму "Утомленные солнцем", и к юбилею в ленте появились рецензии на эту картину. Повешу я и свой текст, тогда же написанный, - ровно четверть века назад.