— С твоего позволения, господин предбригадир, — решился я повысить собственную значимость в глазах местного начальства, — это штабс-ротмистр меня сопровождает, а не наоборот. Имею приказ гранд-комиссара медицинской службы и прибыл в ваш бригадный госпиталь провести вакцинацию раненых для повышения вероятности их выздоровления и возвращения в строй. Вот мой мандат.
Я вытащил документ из наплечной сумки, с которой в последнее время практически не расставался. Носил в ней необходимое для передачи местным госпиталям количество ампул с вакциной, личную аптечку для оказания первой медицинской помощи и ещё кое-какие личные вещи, которые не рисковал оставлять без присмотра в бронеходе.
— Возвращения в строй, говоришь? — Старик принял протянутые ему бумаги и как-то недобро выставился на меня единственным глазом: — А на кой-мне в строю инвалиды? Ты хоть представляешь, кто у меня там по койкам валяется? Безрукие да безногие, в сравнении с которыми я, — орк указал на свою закрытую чёрной повязкой глазницу, — сущий везунчик. Да они сами мечтают поскорее сдохнуть, дабы не влачить остаток своих дней бесполезным и никому ненужным мусором. На кой-ляд им твои пилюльки, бестолочь? Они помогут новые руки-ноги отрастить?
— Но ведь есть и не столь тяжело раненные, — немного опешив от такой отповеди, выдал я. — Их моя вакцина может спасти. И я слыхал, что один лётчик, ноги отморозив, даже летать потом смог с помощью протезов.
— Лётчик? — Предбригадир поднял брови, добавив морщин на лбу. — Военлёт из эльфов, что ли? Тебе-то про то откуда ведомо? Мало ли, какие байки ушастые выродки о своей доблести разводят. Да и слыхал ли ты, какую цену твои малорослые сородичи здесь за протезы заламывают? Может, ты сам моим бойцам из своего кошелька за то заплатишь? Потому как я не вижу, чтобы наш великий каган хоть как-то чесался по этому поводу.
— Ты бы полегче про его наисветлейшество кагана-то, — буркнул Тимон, тщательно отыгрывая роль столичного чинуши. — За такое нынче нашего брата по головке не гладят. Срок на каторге за милую душу организуют. А то и в рядовые разжалуют.
— Ты меня, мелочь пузатая, — взвился старик, зло нахмурив брови и резко побагровев, — ещё в измене упрекни! Ты чего, хрен с горы, сюда припёрся⁈ Книжек про войну начитался? Романтики фронтовой тебе захотелось? А тут всё, знаешь ли, совсем не как в книжках! Тут романтики нет! Тут только кровь и дерьмо! И я даже не скажу, чего больше — и то, и другое большими ложками хлебаем. И смерть, что на передке, что тут, всегда вокруг да около ежесекундно кружит. И особенно теперь. Мало того, что мои бойцы на передке по полю кишки разматывают, так ещё и здесь в тылу какая-то сволочь завелась, кровь своим же попусту пуская. Троих уже, троглова мать, в землю закопали!
— Свои ли? — Тимон задумчиво склонил голову. — Может, диверсанты?
— Может, и они, — взяв себя в руки и тут же посветлев лицом, понизил голос старик. — Морозы такие, что все кутаются в шарфы, рожи берегут. Попробуй издали разбери, орк перед тобой, гном или переодетый ушастый засланец. До передовой далековато, конечно, но враг мог и сюда пробраться. Караулы мы усилили, но вы, господа офицеры, свои нежные столичные задницы всё ж поберегите. Не хватало мне ещё и за вас перед каганатом отчёт держать.
— Давайте мы попробуем вам помочь, — проявив вдруг инициативу, предложтил Тимон. — Мы с поручиком до мобилизации в сыскном ведомстве вместе расследования вели. Вдруг и тут чем подсобим?
— Чем вы тут подсобите? — удивился предбригадир. — Наш фронт-прокурор давно всё, что смог, на трупах рассмотрел да закопать их велел. Ещё и места смертоубийства не на раз снегом замело. Какая там от вас польза?
— А мой брат и с покойниками общаться умеет, — гордо выдал Тимон.
Свои проявившиеся при переходе между мирами способности он выпячивать не стал, поскольку овладеть ими в полной мере всё ещё не смог. В этом деле тренировка была важна, как нигде. А возможность пообщаться с трупами Тимону пока что всего лишь раз и представилась, когда один орк в Золотом Устье, в стельку нажравшись, в сугробе замёрз.
Я тогда только и сумел научить Тимона астральное тело замечать, ну а уж об общении с этой эфемерной субстанцией и вовсе разговора не было. То ли сильный мороз не давал моему братцу сосредоточиться на контакте, то ли способности у него проявились куда слабее, чем у меня, но дело дальше визуального контакта так и не пошло.
А вот я смог увидеть даже тех, с кем насмерть окоченевший воин ожесточённо бухал в харчевне. И как потом битый час плутал по улочкам, пытаясь в разгулявшуюся метель найти дорогу домой. Ощутил вместе с бедолагой и пьяный угар, и собачий холод. Холод, ожигающий руки, лицо, постепенно проникающий под одежду, пробирающий до костей и сковывающий мышцы. Ощутил и предсмертный жар, когда тело в агонии стало выделять столько тепла, что заставило обессиленно повалившегося в сугроб бойца скинуть шапку и распахнуть ставшую бесполезной шинель.
Но ничего, лиха беда начало. Судя по словам предбригадира, возможностей укрепить навыки у Тимона явно предвиделось предостаточно.
— Брат? — сильно удивившись поднял брови предбригадир.
— Сводный, — уточнил Тимон.
— Понятно. Ты из видоков, что ли, будешь? — Пронзительно-колючий взгляд старика вновь перескочил на меня. — Наверное, смешение крови проявлению дара поспособствовало. А чего же ты при сыскном департаменте не остался? И почему, раз уж ты на войну подался, военкомы такого спеца во фронт-прокуратуру не определили?
— Надоело с мертвяками дело иметь, — нашёлся я. — Захотелось живым помогать. Вот я, утаив свой дар, в фельд-медики и попросился, поскольку соответствующее образование тоже имею.
— А брат тебе, — усмехнулся предбригадир, — стало быть, удружил сейчас некстати?
— Не страшно. Если, твоя верховность, в том нуждается, — пожал я плечами, — оказать помощь следствию я не откажусь.
В принципе, Тимон был прав, предлагая старику сотрудничество. Ну, поставлю я прививки нескольким раненым. Других причин торчать тут, в Старокулуйске, у нас не будет, придётся ехать дальше. А так появится возможность пошастать по округе да поразнюхивать что-нибудь, относящееся к нашему основному заданию.
— Добро, — соглашаясь, кивнул старик. — Попробуйте вычислить эту гниду кровавую. Я дам приказ откопать покойников. И фронт-прокурору сообщу о ваших полномочиях.
— Можно не откапывать, — подняв руку, решился я внести уточнение. — Чего мёрзлую землю зря ковырять? Достаточно просто распорядиться показать нам, где покойники похоронены.
Если уж я раньше умудрялся с душой погибшего через его погребённый прах пообщаться, то и тут сплоховать не должен был.
— Даже так? — Предбригадир глянул на меня малость недоверчиво. — А ты, сынок, силён, как я посмотрю. Добро. Отправляйтесь пока к моему зампотылу. Пусть премьер-майор определит вас и ваших людей на постой. Да пошлёт кого показать, где вы столоваться будете. С начмедом сами разбирайтесь, он мне не подчиняется. А бронеход свой, — выглянул старик в окно, — от греха подальше от штаба уберите. Да лучше всего, как подостынет, снегом присыпьте. Ушастые на своих воздухоплавах и сюда, бывает, залетают. Намедни один из трёх бригадных бронеходов прямо в ангаре мне пожгли. Не хватало, чтоб из-за вашего «Каракурта» мне тут ещё и штаб бомбами расколошматили. Нам тут вражескую авиацию толком и отогнать-то нечем. А ведь я сколько раз верховному про то докладывал! Дайте, говорю, ядрёна вошь, хоть что-то, дабы ушастых летунов прижучить! Но нет, молчат шкуры тыловые! — Предбригадир качественно приложился кулаком по столу. — Погрязли в крысиной возне, друг другу глотки за медальки да министерские кресла грызя. А на фронт им плевать!
Вновь распалившись, одноглазый орк выскочил из-за стола. Высокий, немного худоватый, но явно не растерявший ни сил, ни энергии, он принялся ходить взад-вперёд, зыркая на нас уцелевшим глазом и почему-то нам же грозя указательным пальцем:
— Хоть бы одного «Скорпиона» пригнали! Только и могут, что приказы дебильные слать да циркуляры всякие. Активной обороне меня учат и требуют боевой дух в войсках не ронять. А как его не ронять, коли на целую полубригаду бронепехоты всего лишь три транспортёра осталось и ни одного броневика противовоздушного прикрытия? Вот ты, ротмистр, — трубным голосом воззвал он к Тимону, — как назад вернёшься, так начальству своему столичному и доложи: мол, вертел их предбригадир Перего́да на своём шпиле вместе со всеми их тупыми циркулярами!
В общем, старик под конец разошёлся так, что мы, трусливо поджав хвосты, поспешили покинуть его кабинет. Бочком-бочком за дверь, выяснили у адъютанта, где найти премьер-майора, передали тому распоряжение клыкастого «Кутузова» и уже через полчаса заявились в свои новые апартаменты.
Подселили нас в дом ко вдове некогда явно преуспевающего гнома-купца. Двухэтажный каменный особняк с отдельным флигелем для проживания прислуги, причём почти в самом центре Старокулуйска. Гостиная, она же столовая на первом этаже дома, спальня хозяйки и несколько гостевых комнат — на втором. Правда, кроме нас с Тимоном, там уже квартировал начальник местного госпиталя — военмед второго ранга, хирург-майор Бе́рто Ле́ттоло.
Впервые мне довелось увидеть пузатого орка, примерно одного со мной роста, да к тому же лысого и в очках. И ладошки у него были пухлые и мягкие, совершенно не вяжущиеся с клыкастой физиономией. Пахло от господина Леттоло какой-то ядрёной лекарственной смесью, вызывая во мне ностальгические переживания по поводу былой, оставшейся где-то далеко позади, профессиональной деятельности.
В пику тучной комплекции, характер хирург-майор имел подстать своей взрывной фамилии — весьма энергичный и даже немного суетливый. Эдакий фонтанирующий эмоциями живчик-пузан, заполняющий собственной персоной всё пространство вокруг. От таких субъектов обычно очень быстро устаёшь. К счастью, как нам потом тайком поведала наша домовладелица, господин глав-военмед большую часть времени проводил на службе, чем несказанно радовал хозяйку жилья. Ведь почти весь запас своей неуёмной энергии Леттоло выплёскивал не на неё, а на своих подчинённых и подопечных.