Все дружно поглядели и решили, что нет, А волшебный ковер все так же быстро, плавно и, можно сказать, царственно парил над землей, а внизу появлялись все новые и новые прекрасные диковины, от вида которых у них захватывало дух, так что детям не оставалось ничего более, как вздыхать и издавать ахи и охи до тех пор, пока не перевалило далеко за полдень.
А когда перевалило далеко за полдень, Джейн сказала:
— Жалко, что мы не прихватили с собой баранины и пирога с вареньем. Вот было бы здорово устроить пикник прямо в воздухе!
Баранина и пирог с вареньем лежали в кладовой камдентаунского (есть такой район в Лондоне, если вы до сих пор не знаете) дома, который дети должны были что есть мочи охранять. В настоящий момент маленькая серая мама-мышка, проев в корке пирога дыру величиной с робертову голову, пробовала на вкус начинку из малинового варенья. Она никак не могла решить, подойдет ли это угощение маленькому серому папе-мышу, и на всякий случай съела ее всю сама. Так что, от пирога вряд ли кому-нибудь, кроме нее, был какой-нибудь толк,
— Давайте остановимся в каком-нибудь более-менее безопасном месте, — сказала Антея. — У меня завалялся трехпенсовик, а у Роберта с Сирилом есть по четырехпенсовику, которые они сэкономили, не поехав позавчера в город. Так что мы вполне можем купить какой-нибудь еды. Мне почему-то кажется, что Феникс отлично говорит по-французски.
А ковер все летел и летел — над лесами и полями, над горами и реками, над городами и деревнями. Это напомнило детям о том времени, когда у них были крылья и они целый день летали над землей, а потом опустились на крышу церковной колокольни и устроили там себе роскошный обед из цыпленка с го — вяжьим языком, заеденным свежевыпеченным хлебом и запитым газировкой. Под влиянием этих воспоминаний все снова почувствовали себя ужасно голодными и уже совсем было хотели повернуть обратно, как вдруг впереди, на высоком холме, показались развалины древнего монастыря, посреди которых гордо возвышалась нетронутая временем — такой новехонькой она казалась — квадратная каменная башня.
— Смотрите-ка! У этой башни макушка величиной как раз ' с наш ковер, — сказала
Джейн. — Я думаю, что нам нужно спуститься прямо на нее. Тогда всякие там аб… абба абба-' ригены, то есть, я хотела сказать по.~ подслуш-ники не смогут украсть у нас ковер, как бы им ни хотелось. А кто-нибудь из нас сходит и раздобудет всяческой еды — я имею в виду, купит еды, а не стащит из чьей-нибудь кладовки.
— А я думаю, что нам лучше… — начала было Антея, как вдруг Джейн сердито сжала свои пухлые кулачки и закричала: — Ага! Раз я младше всех, так меня можно не слушать?! Ну уж, нет! Я хочу, чтобы ковер приземлился на крыше этой башни — вот!
Ковер как-то неодобрительно вздрогнул, но тут же выправился и через минуту уже завис над квадратной вершиной башни. Затем он начал медленно опускаться — совсем как лифт в магазине «Все для военных и моряков».
— Мне кажется, прежде чем загадывать желания, нужно советоваться с остальными, — обиженно произнес Роберт. — Эй! А это еще что такое?!
Внезапно по всем четырем сторонам ковра стало вырастать нечто серое и явно каменное, как будто кто-то с необычайной быстротой ряд за рядом выкладывал вокруг них стену. Вот она была в фут высотой — а вот уже в два, три, четыре, пять! С каждой секундой стена все больше загораживала солнечный свет.
Антея посмотрела на небо у них над головами, потом перевела взгляд на растущие каменные стены, а потом закричала что есть мочи:
— Мы проваливаемся в башню! У нее нет никакой крыши! Ковру ничего не остается, как приземлиться у нее на дне.
Роберт стремительно вскочил на ноги.
— Нам нужно сейчас же. Эге, да тут полно совиных гнезд! — С этими словами он оперся коленом о проезжавший мимо выступ стены и засунул руку глубоко в бойницу — широкую в основании, но сужавшуюся до щели по мере того, как она достигала наружной поверхности стены.
— Осторожней! — закричали в один голос оставшиеся на ковре дети, но Роберт не внял предупреждению. А потому, когда он вытащил руку из совиного гнезда — в котором, кстати, все равно яиц не оказалось, — его отделяло от ковра уже целых восемь футов свободного полета. ' — Прыгай же, дурачина! — закричал решивший проявить тревогу за брата Сирил.
Но Роберт не мог в одну секунду изготовиться для прыжка, а пока он влезал в бойницу и, извиваясь всем телом, устраивался поудобнее на широком выступе основания, ковер успел опуститься еще на тридцать футов, и Роберт остался в полном одиночестве, ибо в этот день даже сов не было дома — а ведь совы, как известно, до ночи никуда не выходят. Стены башни были на редкость гладкими, и взобраться по ним наверх он не мог. Что же касается спуска, то, едва глянув на зияющую под ним бездну, Роберт закрыл лицо руками и принялся со всей возможной скоростью отползать все дальше и дальше назад — до тех пор, пока его спина не вдавилась в узкий вырез амбразуры.
Теперь он был в относительной безопасности. Перед ним, в рамке внутреннего проема бойницы, виднелась противоположная стена башни. В общем-то, вид был приятный: меж массивных квадратных камней пробивался мох с таинственно мерцающими на нем капельками росы, но этот вид отстоял от Роберта на всю немыслимую ширину башни, в которой ничего, кроме вольного воздуха, не было. Положение было отчаянным. Внезапно в голове у Роберта пронеслась мысль о том, что, судя по всему, ковер может принести им столько же неприятностей, сколько в свое время они натерпелись от Псаммиада.
А теперь представьте себе, что пережили остальные, в то время как ковер медленно, но неуклонно опускал их к самому основанию башни, предоставив Роберту барахтаться на стене высоко у них над головами. Самому Роберту, кстати, не было дела до переживаний остальных, так как ему хватало своих собственных, но вы-то в данный момент не висите на стене и вполне можете проявить капельку сочувствия.
Как только ковер коснулся земляного пола в основании башни, он вдруг потерял всякое сходство с воздушным плотом: упругость, отличавшая его во время всего пути от Камден-тауна до башни, бесследно пропала, и он безвольно раскинулся по булыжникам и земляным выбоинам пола, как самый обыкновенный ковер. Более того, он начал стремительно сжиматься, и дети, почувствовав, как у них вырывают опору из-под ног, быстренько попе-рескакивали с него на землю. Ковер сжимался до тех пор, пока не принял свои обычные размеры, после чего между ним и стенами стало очень много свободного места.
Стоявшие по разные строны ковра дети посмотрели друга на друга, а затем задрали головы и стали шарить глазами по стене, тщетно пытаясь различить повисшего на ней Роберта. Конечно, его там уже давно не было.
— Лучше бы мы остались дома, — сказала Джейн.
— Опять ты за свое! — отрывисто произнес Сирил. — Слушайте, мы не можем бросить Роберта там, наверху. Я хочу, чтобы ковер спустил его вниз!
Ковер вздрогнул, словно пробуждаясь ото сна, снова обрел упругость и легко взмыл между стенами башни. Рискуя свернуть себе шею, дети задирали головы все выше и выше — а ковер все больше и больше удалялся от них по направлению к верхушке башни. Там он повисел, затмевая собою солнечный свет, несколько неприятных мгновений, а потом резко пошел вниз и в конце концов плюхнулся на земляной пол, вывалив туда же немного испуганного, но счастливого Роберта.
— Здорово! — сказал Роберт. — Вот это при-ключеньице! Знали бы вы, чего я только не натерпелся в этой проклятой бойнице. Послушайте, не знаю, как вы, а с меня на сегодня хватит. Давайте вернемся домой и как следует подналяжем на баранину со сладким пирогом. А за границу мы еще тысячу раз успеем выбраться.
— Верно! — поддержали его остальные.
Сегодняшнее приключение успело всем изрядно поднадоесть, а потому дети снова забрались на ковер и хором закричали:
— Хотим немедленно попасть домой!
И в следующую секунду… они не только не попали домой, а вообще не тронулись с места! Ковер даже не шелохнулся. Посреди его продолжал мирно посапывать во сне Феникс. Антея по возможности ласково разбудила его.
— Послушай! — сказала она.
— Слушаю, — ответил Феникс.
— Мы пожелали вернуться домой, — пожаловалась Джейн, — но почему-то застряли, как видишь.
— Пожалуй, — сказал Феникс, оглядываясь по сторонам, — ты права. Вы, как я и в самом деле вижу, застряли.
— Но мы же пожелали вернуться домой! — сказал Сирил.
— Не сомневаюсь, — вежливо ответила птица.
— А ковер и не вздумал пошевелиться, — сказал Роберт.
— Да, — согласился Феникс. — Точнее и не скажешь.
— Но ведь это, кажется, волшебный ковер?
— Абсолютно верно, — сказал Феникс.
— Тогда в чем же дело? — спросили дети одновременно.
— Я пытался предостеречь вас, — сказал Феникс, — но вы не удосужились выслушать меня. Вы привыкли внимать лишь музыке собственных голосов. Согласен, звуки этой музыки — услада для каждого из нас, но иногда…
— Постой-постой! О чем это ты хотел нас предостеречь? — прервал его самый нетерпеливый из детей.
— О том, что ковер может исполнять только три желания в день, а вы все три уже загадали.
На минуту в башне воцарилась гробовая тишина.
— Но как же нам теперь попасть домой? — сказал наконец Сирил.
— Понятия не имею, — сочувственно откликнулся Феникс. — Если хотите, я могу слетать за едой.
— А как же деньги? Ведь ты не сможешь нести их в клюве.
— Не имеет значения. Птицам разрешается бесплатно брать все, что они захотят. Это не считается воровством — если ты, конечно, не сорока.
Детям было приятно узнать, что они оказались правы, предположив то же самое в тот далекий день, когда у них были крылья и они решили воспользоваться ими для того, чтобы полакомиться спелыми сливами в чужом саду.
— Правильно, пусть Феникс прежде всего достанет нам чего-нибудь поесть, — произнес Роберт («Пожалуйста!» — яростно прошептала у него за спиной Антея), — э-э-э — пожалуйста, а пока он летает, мы чего-нибудь да придумаем.