– Все это произойдет… если не уничтожить Зловещий зазор, – шепнула Феникс, чувствуя, как неприятно крутит живот.
Элара кивнула. В медвежьих шкурах дрожал Хрум, Семерка стиснула ладонь подруги. Однако ничто не могло сдержать лавину страха, обрушившуюся на Феникс, обреченную быть погребенной под ней. Страх вдруг сделался до жути осязаемым, давление – огромным, невыносимым. Понятно, почему при знакомстве ведьмы смотрели на нее так пристально, так жадно.
Они снова тронулись в путь, шли молча, каждый был погружен в свои мысли.
– Вот мы и пришли, – внезапно объявила Верховная колдунья.
По спине Феникс пробежал холодок, кожа покрылась мурашками – ощущение такое, словно впереди таилось нечто чудовищное.
Илара подвела отряд к искусно вырезанной арке, узоры которой то исчезали, то вновь появлялись в попытке сохранить форму.
– Зловещий зазор там, – тихо сообщила она, махнув рукой в сторону арки.
Из проема вырвался ледяной ветер, он трепал волосы Феникс, пробирал до костей. Мутил воду под ногами, отчего та покрывалась темной бормочущей рябью. Мгновение спустя на Феникс нахлынуло пугающее, гнетущее чувство, в шкурах пронзительно взвизгнул Хрум. Феникс приросла к полу. В минуту опасности волосы у нее на затылке вставали дыбом – и, на ее счастье, предупреждали о скором появлении монстров, – однако сейчас она столкнулась с чем-то совершенно иным. В последний раз Феникс испытала такой первобытный ужас, когда Морок появился прямо перед ней. У девочки екнуло сердце, и она продолжала стоять как изваяние, хотя отряд уже двинулся вперед.
– Во имя мороза… – сдавленным голосом ахнул Шестой, переступив порог.
Феникс судорожно перевела дух и, собрав волю в кулак, последовала за друзьями.
Глава 20
– Шевелил бы ты лапами чуть быстрее, мы бы уже добрались!
– Не надоело талдычить одно и то же? – оскалился Пес. – Я и так двигаюсь быстрее некуда.
Высоко над головой раздраженный Фитиль полыхнул белым, а после спикировал вниз и замаячил перед самым носом Хранителя.
– Попутчик из тебя отвратительный, – процедил спрайт, его черты исказила гневная гримаса. – Никогда впредь не свяжусь с тем, кто не умеет летать!
– Ты знал, на что шел, – прорычал Пес, стараясь не сорваться. Он на горьком опыте убедился: достаточно было буквально пары грубых слов, и Фитиль превращался в рассвирепевший огненный шар, – поэтому сосредоточился на зеленеющей полосе Вечного леса, маячившей на горизонте. – Потерпи, скоро будем на месте.
– Ага, к сумеркам, не раньше, – проворчал Фитиль, порхая меж ушей Хранителя в потускневшем ореоле света.
– Оно и к лучшему, – заверил Пес. – Мы должны подкрасться к врагу незаметно. – Фитиль уклончиво хмыкнул. – Послушай, нам нельзя светиться, – предостерег Хранитель.
– Мы, спрайты, таиться не любим, – легкомысленно отозвался тот. – Ты, может, к такой тактике привык, а мне это как ножом по сердцу.
Он помолчал, а потом тихонько мечтательно протянул:
– В лесу столько всего можно поджечь.
– Я все слышу, – гаркнул Пес. – Ведь ты порхаешь у меня над ушами. Но заруби себе на носу: ты не подожжешь ни одного дерева!
Фитиль немного поразмыслил:
– Я подумаю.
– Лесной народ будет защищать свои родовые древа любыми способами, – прорычал Пес, ощутив явную тревогу. – Многие твои сородичи сгинули в Вечном лесу. – Спрайт умолк, и Пес пожалел, что не видит выражения его лица. – Фитиль, я не хочу, чтобы с тобой случилась беда, – наседал Хранитель. – Мы не сможем пересечь лес вдвоем. Если ты угодишь в неприятности, я не сумею тебе помочь.
– Знаю, – вздохнул спрайт. – Ни крыльев, ни огня, от тебя вообще никакой помощи. – Помедлив, он потрепал Пса по загривку. – Хоть и стараешься.
Пес проглотил возмущенный рык. Самомнение спрайта не только зашкаливало, но и утомляло.
Деревья становились ближе, солнце садилось, а Фитиль все перечислял, почему Псу без него не обойтись. К тому времени, когда они добрались до берега реки Эмбердол, самооценка Хранителя изрядно пошатнулась, а нервы совершенно расшатались.
За раскинувшейся водной гладью темнели очертания Вечного леса. На Пса обрушился шквал запахов, знакомых с давних пор. Среди них особенно выделялся аромат дурмана – насыщенного золотого сока, что струился по стволам и стенам домов родовых деревьев Лесного клана, и он же согревал их в самые суровые зимы.
– Тихо, – шепнул Хранитель спрайту.
Укрыться в высокой траве, росшей вдоль берега, не составляло никакого труда, однако лесной народ бдителен и яростно защищает свои границы. К счастью, Фитиль потушил огонь и замолчал.
За рекой, высоко в кронах родовых деревьев слышался гул голосов и виднелась пара диковинных жилищ. Лесной клан не возводил дома, а просил семейное древо вырастить их. В результате из необъятных стволов выпирали огромные, похожие на улья выпуклости. Из окон и дверных проемов струился теплый оранжевый свет, а сложная система веревочных мостов и лестниц связывала их воедино.
Пес знал – пересечь лес незаметно можно только под водой. Он с беспокойством посмотрел на бурлящую реку. Ему предстояло пройти вдоль русла Эмбердола, отыскать место, где в него впадает не столь широкая Цанга, а оттуда под водой миновать Вечный лес.
При мысли о Цанге им овладела тревога. По слухам, ее сумеречные воды сводили людей с ума, стирали воспоминания и заменяли их новыми.
Миновать лес – вот главная сложность, на ее фоне выследить Викторию казалось плевым делом.
Раздумья Хранителя прервал голос спрайта.
– Ну хотя бы одно деревце, – упрашивал Фитиль. – Самое маленькое. Вон то, например. Они его даже не хватятся.
– Еще как хватятся, – фыркнул Пес. – Тебе хоть что-то известно про Лесной клан? – Фитиль пожал плечами, и Пес воспринял его жест как «нет». – Они хоронят Старейшин с орехом родового древа во рту. А «деревце» обозначает могилу, в его дурмане наверняка циркулируют воспоминания о Старейшине, поэтому осквернять его никак нельзя.
Спрайт поморщился:
– Тоска и мерзость.
Пес со вздохом направился к реке, с каждым шагом его опасения усиливались.
– Встретимся на той стороне, – бросил он, косясь на порхающего спрайта. – И держись подальше от неприятностей.
Фитиль издал грубый звук, потом взмыл ввысь и скрылся из виду. Пес с тоской смотрел ему вслед. Ему будет очень не хватать попутчика.
Вздохнув, он шагнул в реку и позволил воде бесшумно сомкнуться над головой.
Глава 21
Зловещий зазор располагался в огромном, идеально круглом зале. На изогнутых стенах и сводчатом потолке горели факелы, их свет мазками отражался в темной, покрытой рябью пленке воды на полу.
Однако Феникс не замечала ничего вокруг, для нее существовал лишь Зловещий зазор.
Перед ней бесновалось нечто похожее на прореху в ткани мироздания; источая тьму и ярость, оно исступленно пыталось вырваться из темницы и поглотить все вокруг. Девочке пришлось запрокинуть голову, дабы в полной мере оценить его поистине чудовищные масштабы. Зазор – исполинский сгусток ожившей ночи – гипнотизировал, вытесняя из поля зрения все прочее. Феникс ощущала его голод, видела, как к ней потянулось щупальце; наткнувшись на невидимую преграду, оно отпрянуло и потянулось снова. В ней вдруг пробудилось пламя, раскаленный страх хлынул по венам, пока она отчаянно старалась его укротить. Внезапно ей стало трудно дышать.
Феникс не столько увидела, сколько почувствовала, как Элара приблизилась к ней и накрыла теплой ладонью ее руку.
– Замечаешь движение по периметру? – Элара кивнула на границы тьмы.
Феникс встряхнулась, точно пловец, вынырнувший из глубин, и посмотрела в указанном направлении. Вдоль границы Зазора различалось колебание, воздух клубился осязаемой воронкой, создавая сквозняк, холодивший кожу. Феникс сразу поняла: это единственное, что сдерживает Зазор. Однако защита казалась слишком хрупкой и ненадежной.
– Замечаю, – дрогнувшим голосом ответила Феникс.
– Это и есть Око, – пояснила Верховная колдунья. – Одно из самых могущественных заклинаний. Оно создает своего рода клетку и запирает в ней магические сущности. – Она покачала головой. – К несчастью, Око утратило часть своей силы. Зловещий зазор никак не должен распространяться за его пределы. Собственно, так и было – до появления Моргрена. – (При упоминании гоблина Феникс напряглась.) – Сейчас Зазор постепенно захватывает ледяной дворец, выкачивая магию из всех его уголков, вплоть до отдаленных чародейных. – Элара взглянула на Феникс. – Полагаю, вы видели их? Темные помещения перед кладовой со снадобьями? Пока они незыблемы, но, боюсь, через пару недель их постигнет судьба здешних тоннелей.
Феникс вяло кивнула, с трудом воспринимая что-либо помимо масштабов своей миссии. А миссия виделась необъятной и невыполнимой. Зловещий зазор злобно пялился на нее, демонстрируя свое очевидное превосходство и застилая взор тьмой.
Семерка, Пятак и Шестой выстроились позади нее в линию – головы запрокинуты, челюсти отвисли.
– Во имя Эмбера, что это такое? – выдавил Шестой.
Элара медленно покачала головой.
– Честно говоря, мы и сами не знаем. – Она обвела жестом зал. – Это помещение было выделено ведьме по имени Джира для изучения гоблинской магии…
– Зачем? – в ужасе перебил ее Пятак. – Это ведь очень опасно!
Илара улыбнулась самой грустной улыбкой из всех, какие когда-либо встречала Феникс.
– Сейчас легко рассуждать. Джира взялась изучать гоблинскую магию с единственной целью – освоить порталы. Вы уже видели, для портала нужны два входа: один в точке, где находится ведьма, а второй – в пункте назначения. В древности гоблины-колдуны обходились одним и через него могли странствовать, куда пожелают, что давало им невероятное преимущество в сражениях. Однако мы хотели перенять их умение… – У Элары вырвался нервный смешок. – Для удобства.
– Вот как, – чуть слышно пробормотала Семерка, чей взгляд был прикован к колдунье и лишь изредка обращался к Зазору.