– Завтра первым делом я предстану перед Зловещим зазором.
Глава 39
В своей комнате Феникс таращилась на огонек свечи и, стиснув зубы, пыталась уснуть. Она поужинала с друзьями, однако так и не сумела рассказать им о том, что ей готовит завтрашний день, – не призналась, что он может оказаться последним.
В каждую клеточку ее существа проникал чудовищный, доселе неведомый страх, сердце колотилось так, словно за ней гнались. От всепоглощающей паники не спасал даже прильнувший к шее Хрум.
Как ее угораздило так влипнуть? Ей совсем не хотелось умирать, напротив, очень хотелось жить.
А может, просто встать и уйти? Надеть сапоги, выскользнуть из Айсгарда, пересечь Ледяные пустоши. Бежать. Спасаться.
Да, но какой ценой?
Нехотя Феникс заставила себя посмотреть правде в глаза. Разве можно бросить на произвол судьбы ведьм, уповающих на нее? Разве можно оставить друзей в заведомо опасном месте? Предать гордое звание Охотника, которого она так долго добивалась? Позволить разрушить Эмбер?
Что бы сказала на это ее младшая сестренка? Как отреагировал бы Пес, узнав, что она собирается сбежать?
Феникс уже понимала, что никуда не уйдет. Совесть не позволит. От осознания этого судорожное дыхание ничуть не выровнялось, неприятное бурление в животе не улеглось.
В голове постепенно созрело решение: прежде чем встретиться с Зазором, она попросит Нару переправить друзей и всех ведьм на Уступ. Чем дальше они окажутся от Айсгарда, когда его магия падет и дворец исполнит свое смертоносное предназначение, тем лучше. Быть может, высота Уступа позволит им избежать самых губительных последствий волны.
Феникс не сомневалась: сегодня ей точно не сомкнуть глаз, однако мгновение спустя вновь очутилась на плавучем рынке.
– Отлично! Вот так! – энергично подбадривал Фиалку Рогоз. – Отталкивайся сильнее. Не задерживай дыхание!
Притаившись за ящиками у кромки воды, Синичка внимательно наблюдала, как ее сестренка плещется в озере, и старалась запомнить уроки Рогоза. День выдался жаркий, по спине струился пот. От озера веяло чарующей прохладой. Впрочем, Синичка быстро отогнала коварную мысль – ведь она здесь лишь затем, чтобы следить за сестрой, точка!
Утром Фиалка снова завела разговор о том, что Рогоз с радостью научит плавать и ее, однако Синичка категорически воспротивилась. Отчасти из-за того, что предложение исходило от Фиалки – обычно Синичка, как старшая, была заводилой в играх, – а еще потому, что в глубине души ее грызло сомнение, насколько это вообще допустимо. В Поа мальчика из Речного клана встретили бы в штыки и уж тем более не разрешили бы давать Фиалке какие-либо уроки. Но здесь, на плавучем рынке, все было иначе – это место принадлежало сразу всем и никому. Пока Синичка терзалась неуверенностью, Фиалка, напротив, испытывала восторг от общения с представителями других кланов.
Фиалка закашлялась, и Синичка моментально насторожилась, готовая спасать сестру, но Рогоз уже вытаскивал ее на берег, хлопал по спине.
– Когда я говорю «дыши», голову нужно держать над водой, а не под ней, – добродушно смеялся он.
– Спасибо. – Отдышавшись, Фиалка плюхнулась на берег и снова принялась бултыхать ногами в воде. – Плавать гораздо труднее, чем кажется.
Устроившись рядом, Рогоз пожал плечами:
– Ну, может, поначалу. Если честно, я не помню, как научился, но это как во всем: тяжело в учении, легко в бою.
Он покосился на Фиалку:
– А Синичка не захотела на озеро?
Фиалка тряхнула мокрыми волосами, забрызгав нового приятеля:
– Нет.
Младшая сестренка поникла, и Синичка едва совладала с чувством вины.
– Она совсем не похожа на тебя? – Вопрос Рогоза прозвучал скорее как утверждение.
– Наверное, – неуверенно протянула Фиалка. – Никогда не задумывалась.
– Она другая, – констатировал Рогоз.
Синичка ощутила неприятное покалывание: надо было уходить сразу, как Фиалка вылезла из воды, а сейчас она, получается, подслушивает. Однако что-то удерживало ее в укрытии, заставляло смотреть, напрягать слух. Она вдруг увидела сестру другими глазами, открывала для себя прежде не замечаемые, неведомые черты ее характера. С Рогозом Фиалка вела себя совершенно иначе, рассказывала ему всякие байки и настойчивее, жизнерадостнее обычного уверяла, что это чистая правда.
– Я решила: вот вырасту и обязательно стану путешественницей, – объявила Фиалка, помогая мальчику подняться.
– А можно мне с тобой? – спросил Рогоз, его глаза сияли от восторга.
– Ну конечно! – обрадовалась Фиалка. – Только, чур, я за главную.
– Куда отправимся в первую очередь? – заинтересовался будущий путешественник, но быстро перескочил на другую тему: – Может, перекусим? Умираю с голоду.
Живот Фиалки громко заурчал в ответ, и новоиспеченные друзья, весело смеясь, ускакали, как кролики.
Синичка долго сидела, уставившись в воду. Плавучий рынок преобразил Фиалку, сестры словно поменялись ролями. До сих пор Синичка всегда была за главную. До сих пор посторонних кланов следовало опасаться. Здесь же все шло наперекосяк. У Синички голова пухла от мыслей. Она явно упускала что-то, не улавливала сути.
Солнечные лучи плясали по глади озера, от воды веяло свежестью с легким налетом тины. Синичка опомниться не успела, как разделась до белья и, шагнув к воде, устремила взгляд в мерцающие глубины. У самой поверхности колыхались зеленые водоросли, мелькали серебристые стайки рыб.
– Отталкивайся. Греби. Дыши, – шепотом твердила Синичка, вспоминая уроки Рогоза.
Не дав себе возможности передумать, она прыгнула в озеро, с его ошеломляющей, но такой приятной прохладой. Вода хлынула в нос, и упоительный подводный пейзаж скрылся, его заслонили тысячи пузырьков, струившихся от ее кожи, носа, волос. Синичка широко распахнула глаза, сердце исступленно забилось. Наверху раскинулось ясное небо – искаженное, покрытое рябью, усеянное солнечными зайчиками. Однако с каждой секундой взор Синички стремительно затуманивался, темнел по краям.
В панике она осознала, что не плывет, а тонет.
Отталкивайся. Греби. Дыши.
Она лихорадочно замолотила руками и ногами, жалея, что не захватила дощечку, за которую держалась Фиалка. Она-то думала, что плавать легко, а оказалось совсем наоборот. Когда ей наконец удалось вынырнуть на поверхность и сделать огромный, упоительный вдох, конечности ломило от напряжения, легкие горели огнем.
Откашливаясь и хрипя, Синичка выбралась на берег и растянулась на примятых камышах. Да, на практике все было гораздо сложнее, чем рисовал Рогоз.
Солнце поднялось выше, растопило усеявшие кожу мурашки. Синичка села и хмуро посмотрела на озеро. И зачем Фиалке приспичило учиться чему-то настолько трудному, а главное – совершенно необязательному? Сестренка ведь понимала, что в Поа никто не одобрит такой порыв, однако все равно поступила по-своему: она явно вознамерилась испробовать все, что предлагает плавучий рынок.
И в этом ощущалась некая… отвага?
Синичка вскочила, охваченная яростным негодованием из-за того, что впустую потратила два драгоценных дня, и, схватив дощечку-поплавок, снова устремилась в воду.
Глава 40
Феникс разбудил тихий звук. С минуту она лежала не шелохнувшись, потрясенная реалистичностью сна. На языке до сих пор ощущался привкус ила, щеки еще хранили тепло солнечных лучей. Она вспомнила, каково это – знать, что сестренка жива-здорова и где-то рядом. Однако действительность мало-помалу рассеяла грезы.
Завтра ей предстоит бросить вызов Зловещему зазору.
Семерка еще не вернулась, на ее аккуратно застеленной кровати высилась груда свитков, а в центре обосновался Хрум и с аппетитом уплетал пергамент.
– Хрум! – ахнула Феникс. – Сейчас же прекрати!
Отбросив одеяло, она схватила бельчонка и отняла у него свиток, дабы оценить ущерб, а секунду спустя с удивлением обнаружила, что уже не может оторваться от чтения. «Гербология в искусстве предвидения» за авторством чернокнижника Сфагнума затягивала с первых строк. Феникс даже помыслить не могла, сколько трав способны развить, усовершенствовать или вовсе загубить дар Провидицы.
– Феникс?
Встрепенувшись, Охотница увидела, что Семерка бесшумно проскользнула в комнату и явно занервничала, обнаружив в руках подруги свой свиток.
– Извини. – Феникс быстро отложила пергамент. – Хрум принял его за еду, но я успела вмешаться. Кстати, безумно увлекательное чтиво!
Склонившись над своей кроватью, Семерка свернула свиток и кивнула:
– Мне тоже так показалось.
Семерка была как в воду опущенная. Феникс пристально всматривалась в нее, желая сосредоточиться на чем-то помимо неуклонно росшего страха перед завтрашним днем. Под глазами подруги залегли тени, руки тряслись.
– Все хорошо?
Семерка открыла рот и, поколебавшись, пожала плечами.
– Понимаю, от здешних книг невозможно оторваться, – напирала Феникс, – но сон тоже никто не отменял. Ты должна думать о себе.
К ее величайшему ужасу, глаза Семерки наполнились слезами.
– Не плачь! – запаниковала Феникс. – Я только предположила – тебе не из-за чего расстраиваться!
С невеселым смешком Семерка вытерла слезы.
– Не обращай внимания, я просто устала, – всхлипнула она. – Наоборот, очень приятно, что ты обо мне заботишься.
Девочка опустилась на кровать и стянула сапоги.
– Как успехи? – предприняла новую попытку Феникс, возвращаясь в свою постель. – Ну, в библиотеке?
– Т-ты о чем? – мигом напряглась Семерка.
– Нашла что-нибудь полезное? – уточнила Феникс, слегка удивившись такой реакции. – Я так увлеклась… всяким разным, что некогда было с тобой поговорить.
– А, ясно. – Семерка ощутимо расслабилась. – Ты же видела, сколько там книг – читать не перечитать. Вот почему я сижу там безвылазно.