Подписал Сидецкий.
16 июля 1999 года в 14.20 при проведении ОРМ на ул. Братиславская задержан гр. Сими-лин Сергей Николаевич, 1958 года рождения, проживающий ул. Братиславская, 16 кв.72, учащийся 9-го класса, безработный, у которого при досмотре обнаружено одиннадцать пакетиков опия-сырца общим весом 1,21 грамма . Симилиным продано 2 пакетика опия-сырца весом 0,02 грамма несовершеннолетнему Кокшенову Ивану Николаевичу, проживающему по ул. Братиславская, 11 - 62. Возбуждено уголовное дело No 028345, проведены обыски. Симилин задержан по ст. 122 УПК РФ.
Подписал Сидецкий.
16 июля 1999 года при проведении ОРМ в кв. 24 дома 7 по ул. М. Горького у гр. Садырина Павла Владимировича, 1971 года рождения, проживающего по данному адресу, изъяты - патроны калибра 9 мм к пистолету "Макаров" - 77 шт., - патроны калибра 7,62 к автомату АК - 128 шт., - две гранаты Ф-1 со взрывателями к ним, - пистолет "Макаров" серийный номер спилен.
Возбуждено уголовное дело No 028349, изъятое оружие и боеприпасы направлены в МЭКО ГУВД для проведения соответствующих экспертиз. Са-дырин задержан в порядке ст. 122 УПК РФ.
Подписал Сидецкий.
Глава вторая
- Сука! Сука! Сука! - С каждым ударом голова Левы Сиплого моталась все больше, из разбитого носа текла кровь, пачкая куртку, но Лева не смел прикрыться. Только смотрел на Захара преданно и виновато. Так смотрит собака, когда хозяин наказывает ее за плохое выполнение команды. Скулит и не смеет защититься. Потому что за щититься можно, только тяпнув хозяина. А его попробуй тяпни, без зубов в лучшем случае останешься, а то и живым закопают!
- Сука! - с бессильным гневом сказал Захар. - Кем я теперь Лахудренка заменю? Тобой, тварь?
Сиплый виновато молчал. А чего было говорить? За дело Захар спрашивает ведь. Мало ли, что отпустили. Надо было посидеть, подождать, когда к нему шалашовка приедет. Убедиться, что все нормально, а уж потом дергать свой футбол смотреть! Скажи сейчас Захару, что торопился по телику посмотреть, как спартачи с киевлянами рубятся, тут не только зубов не сбережешь, очко надвое порвут и разными поездами в Ереван отправят! Лучше было молчать, и Сиплый молчал, даже не отворачиваясь от сухих остреньких кулачков смотрящего по городу.
Захару было шестьдесят два, и всем своим возрастом он опровергал утверждение, что воры в законе долго на белом свете не живут.
Крепкий был Захар, почти как Вася Бриллиант, только тот из своих шестидесяти лет сорок в зоне оттрубил, а Захар всего раз по делу сидел, а еще два раза садился для того, чтобы людей посмотреть и себя утвердить. Один раз его загнали на красную зону в Волгоград, там все зоны порченые. Так Захар со штрафняка не вылезал, а добился, чтобы его в правильную зону направили.
Захар посмотрел в расквашенную виноватую морду Сиплого и плюнул.
- Иди, морда ишачья, - сказал он, - глаза бы на тебя не смотрели!
Сиплый долго себя ждать не заставил, но с битой харей на улицу не пошел, а независимо прошествовал в ванную и там долго смывал кровавые сопли, приводя себя в порядок. Захар хотел поправить его, но, рассудив по совести, оставил в покое. Не идти же Сиплому в самом деле с битой мордой по городу. Обязательно мусорки привяжутся и загребут. И так уж достойному человеку по городу спокойно пройти нельзя, как замечают наколки, кидаются, коршунье, и тут можешь и под демократизатор попасть, и под липовый протокол, по которому ты только что в отношении Папы Римского ничего грубого не сказал, да и то лишь потому, что менты его имени не знают.
М-да, беспредел творится полный. В блатном мире куча отморозков появилась, ни с чем не считающихся, а тут и менты себя ведут беспредельно. Скоро достойным лишь в зоне спокойно будет.
Он посидел, барабаня пальцами по обеденному столу. Некстати Лахудренка завалили, ох некстати! Кого теперь в Байконур посылать? Лахудренок там, как летчик-космонавт, все знал, как рыба в воде был. А вот на тебе - лоб зеленкой намазали безо всякого приговора.
Он нахмурился. Деньги были край как нужны. И даже не в том дело, что зоны греть надо, босота перебьется, а нужным что-то через контролеров подкинуть можно или вольняшек зоновских. В первую очередь деньги нужны были в Питер, где наклевывалась богатая партия хорошего товара. Переговоры прошли удачно, но народ в Питере сидел серьезный, все шло через "тамбовских", а Кумарин ждать не любит и ошибок никому не прощает. У него правило - деньги против товара. И не дай Бог его подвести, у него же свои расчеты с бабаями. Откажет - гони тогда курьеров за чуйкой, а то и просто балду гоняй. Если с тебя откупного не потребуют.
В самый разгар пахановских раздумий в комнату опять сунулся Сиплый.
- Не хватило? - поднял голову авторитет.
- Я... это... Слышь, Захар, я там вчерась уходил уже когда, "жигуленок" прикатил. Белый такой. Задок мятый. Я водилу запомнил, он невысокий такой, лет тридцати пяти, может быть. Щуплый такой, лысый и очки на ем толстые такие... роговые. - Сиплый торопился реабилитироваться и потому частил, проглатывая окончания слов. - Была бы у нас, как у ментов, машинка такая - рр-раз и патретик готов, я бы враз его срисовал. Он Лахудренка мочканул, гадом буду, некому больше, не успел бы другой, его бы лялька, которая к Лахудренку мочалиться приехала, застукала бы.
Захар задумчиво почесал висок. В словах Сиплого резон был, проверить этот след стоило. Не то чтобы за Лахудренка отомстить, это для пацанов все игры в гусаров. А вот посмотреть, кто за мокрухой стоит и нет ли за этим опасности всему обществу, было просто необходимо.
- Машинка, говоришь? - усмехнулся он. - Будет тебе машинка. И менты будут за технарей!
Через полчаса пацаны уже отвезли Сиплого в ментовку как возможного свидетеля, горящего помочь органам в раскрытии тяжкого преступления, а еще через пару часов Захар внимательно рассматривал портрет предполагаемого преступника. Если Сиплый не облажался, то портрет действительно мог привести к убийце. Не ментов, тем еще топтать и топтать, связи Лахудренка отрабатывая. А Захар точно знал, что саратовские связи Лахудренка здесь ни при чем, и потому время на их проверку не тратил, а просто сказал Кальмаю с "Комбайна", и тот поставил под ружье двести огольцов, которым раздали отксеренные фотороботы и выставили на всех перекрестках пасти проходящие машины, особенно мятые "жигули" белого цвета. И приз им выставили такой, что можно не сомневаться - поссать лишний раз не побегут, на дорогу будут зырить.
И все правильно было сделано. Уже к вечеру "жигуленок" с лысым прояснили, и братва этого лысого водилу прихватила в проулочке без лишнего шума и понта. А обшмонав, обнаружила у него "макара" с двумя обоймами, заликовала и вышла на Захара. Тот даже прослезился: лучше ментов пацаны работали, куда там легавке, только зубами завистливо щелкать! "Порадовали, бля буду, стари-ка, порадовали! А пацану тому, кто машину засек, без обману новенькую "Яву" - бери, пацан, помни, что такое воровское счастье да воровское крепкое слово!"
Сам Захар заботы отложил на потом, дождался, когда убийцу привезут в цыганский дом у церкви "Три Спасителя", что под Лысой горой, и сам туда отправился. Не любопытства для, дела воровского ради!
Автолюбителя этого гребаного посадили в подвал, а ромалэ Петрик сразу снял всю семью и поехал в гости к родственникам в Жирновск под Волгоградом. Если что, так хрен укусите, господа менты, не было его дома, откуда уважаемому ромалэ знать, кто в его отсутствие в доме хозяйничает!
Убийца Лахудренка был тусклым и захезанным, как рядовой инженер с резинотехнического завода, только глаза его волчье блестели и левая скула дергалась.
- За что? - взял быка за рога Захар, мельком просмотрев потрепанный паспорт, по которому убийца значился Михасенко Геннадием Петровичем, приехавшим в Саратов из города Бугульмы. Обращать внимание на паспорт не стоило, Захар сам мог нарисовать таких ксив не , один десяток, благо что ширмачей под рукой хватало. - Ничего больше не надо. Ни кто ты. Ни где ты живешь. Ничего не надо. Без мучений, сука, скажи: за что и кто заказал?
Только этот самый Михасенко гордым, паскуда, оказался. Плюнул Захару в морду - к счастью, не попал. В другой раз Захар тут же приказал бы забить ему хавало с з двух сторон гвоздями, а здесь лишь утереться пришлось и кивнуть пацанам:
- Работайте, хлопцы!
Боже ж ты мой, что этому самому Михасенко стерпеть пришлось!
Доктора нанятого два раза к нему приглашали, а убийца только от этого доктора отмахивался окровавленными культями и мычал что-то ненавистное и злое. А потом и вовсе сознание потерял. Но крепок, сука, был - почти двое суток в сознании продержался! И ни слова!
Тут уж и Захар не один раз пожалел, что своим костоломам доверился. Надо было по-хитрому все, по-умному подработать. Сдать, допустим, этого Михасенко ментам, да потом узнать, что он там по камере им ворковать будет. Глядишь, менты его чайком и расслабили бы. А теперь что? Ничего не узнали, и уже не удастся узнать, мяса кусок, только шипящий еще от боли и безумия, - что от такого узнаешь?
Захар посидел в зале цыганского дома, допил водку, полюбовался немного коврами и принял решение:
- Кончайте! Время только зря переводить.
- Прикопать его? - спросил льстиво Сиплый.
- Не надо. Вы его где-нибудь ночью выбросьте. Так, чтоб сразу в глаза бросился. Пусть менты им позанимаются, глядишь, у нас не получилось, а у них выйдет чего.
Он посмотрел на окровавленную трепещущую груду, еще испускающую изредка стоны, и распорядился:
- И паспорт не забудьте рядом бросить. Чтобы он, не дай Бог, в неопознанных у ментов не завис!
Из суточной сводки по Саратовской области
18 июля 1999 года в 21.10 в кустарнике близ перекрестка близ автовокзала обнаружен труп мужчины, имеющий многочисленные при жизненные повреждения, отсутствуют кисти рук. Осмотром трупа установлено, что смерть наступила в результате огнестрельного ранения в голову. Приметы трупа: рост 170 см, среднего телосложения, волос русый, редкий, с большими залысинами, глаза серые, под левой лопаткой родинка величиной с двухкопеечную