Важно было также иметь своих людей в другом большом селе — Бочарове, куда, по слухам, уже проникали через Бочаровскую рощу партизанские разведчики. Остановились на кандидатуре кузнеца Василия Карповича Савина. К нему постоянно обращались конные полицейские. Беспартийный, пожилой человек, далекий, как им казалось, от политики, был вне подозрений. Он отлично ковал лошадей, правил уздечки, в общем — мастер на все руки. Колхозный ветеран растрогался, когда доктор Незымаев предложил устроить в его доме глубокий тайник под русской печью, который служил бы убежищем и явочной квартирой для партизанских связных и подпольщиков. Конспиративная квартира Савина в Бочарове спасла многих людей, переправляемых в лес, и не была раскрыта гестапо и абвером до полного изгнания оккупантов.
В пяти километрах от Комаричей находится деревня Пигарево, отделенная ручьем от села Бочарова. Там обосновался небольшой немецкий гарнизон. В Пигареве было много молодежи непризывного возраста, и фашисты решили ее вовлечь в бригаду РОНА для отправки на работу в Германию. Кого из местных жителей привлечь к этому важному делу, разъяснить сельчанам опасность фашистских посулов и всячески саботировать вербовку? Одним словом, проблем хватало. Их надо было решать быстро и в то же время остерегаясь провокации и провалов.
Вскоре после встречи Незымаева с Ананьевым (Енюковым) в больнице появился старый друг Павла Петр Васильевич Тикунов. Когда-то они учились в одной школе и вместе начинали работать на железной дороге. Павел, зная о профессии Тикунова, посоветовал ему устроиться слесарем в локомотивное депо станции Комаричи, где не хватало квалифицированных рабочих, присмотреться к мобилизованным на железную дорогу военнопленным, чтобы осторожно подбирать тех, кто может организовать саботаж и диверсии на транспорте. Тикунов сообщил, что поступить в депо можно. Но его беспокоят частые вызовы в комендатуру, где предлагают идти работать в полицию. «Это дело поправимое», — сказал Павел и тут же выдал Петру справку о непригодности к военной, в частности к строевой, службе из-за болезни желудка. Договорились о следующей встрече.
Часто уединяясь вечерами в подвальной кладовой, Незымаев и Енюков обсуждали планы создания организованного подполья. Сразу же встал вопрос: кто возглавит подполье? Павел считал, что во главе должен быть коммунист с большим жизненным опытом, прошедший школу армии или на руководящей партийной и советской работе, отважный по натуре и беспредельно преданный избранному пути, человек железной воли и горячего сердца. Таким он считал Александра Енюкова. Вожаками, по его мнению, могли стать и беспартийный Иван Стефановский, старше их по возрасту, в недавнем прошлом опытный оперативный сотрудник советской милиции, знающий агентурную работу и уже повоевавший в действующей армии, или коммунист Михаил Суконцев, который был известнее в обкоме партии.
— Будем откровенны, Павел, — сказал Александр Ильич. — Прибыв в Комаричи, я должен был по заданию партийных органов присмотреться, осесть, понять сердцем и партийным чутьем, кто с нами, кто против нас, кто из-за кустов наблюдает: чья возьмет? Именно мне поручили создать сперва надежное ядро из верных людей, а потом с их помощью — разветвленную подпольную организацию. Я пришел к выводу, что руководителем подполья сподручно стать тебе, Павел Гаврилович. Ты — местный житель, хороший врач, зарекомендовавший себя среди населения с лучшей стороны, Тебя здесь знают и стар и млад. Репутация твоих родителей безукоризненна. Да и сама должность главного врача больницы способствует контактам не только с населением, но и с оккупационными властями, тем более что их подкупает твое отличное знание дела и немецкого языка. Впрочем, доверие к тебе представителей санитарной службы германского командования, симпатии отдельных офицеров вермахта, в том числе абвера и военной полиции, могут сыграть немалую роль в конспирации и помогут избежать провокаций.
Тогда Незымаев еще не знал, что Енюков уже доложил свои соображения подпольному райкому и чекистам, которые согласились с его доводами. Так Незымаев стал руководителем Комаричского подполья, а Енюков его надежным советчиком и помощником.
Работая в разное время в комсомоле, Енюков и Незымаев знали о патриотизме нашей молодежи, ее революционно-романтическом складе. Этому способствовали воспитание в школе, в вузах, различные военные кружки, художественная литература о революции и Гражданской войне, а также такие захватывающие фильмы, как «Мать», «Путевка в жизнь», «Красные дьяволята», трилогия о Максиме и, наконец, «Броненосец „Потемкин“» и «Чапаев». Оба сходились на том, что ни в одной области патриотической деятельности не нашлось бы столько молодых добровольцев, сколько привлекла борьба в подполье, партизанских отрядах в тылу врага. Именно такие люди должны были составить ядро организации.
К участию в тайных операциях для отдельных поручений решили привлечь комсомольцев — медсестру Анну Борисову, студентку Валентину Маржукову, поступившую на работу в больницу, старшеклассника Володю Максакова и молодого мастера автогаража Степана Драгунова, человека честного и надежного. У всех у них родные и близкие сражались на фронте или в партизанских отрядах.
— Для начала это неплохо, — сказал Александр Ильич, — но основная практическая работа впереди. Опираясь в первую очередь на патриотически настроенных людей, которые нам уже известны, надо подумать и о привлечении в организацию лиц, не вызывающих у оккупантов и местного «самоуправления» подозрений, но таких, кто перед угрозой порабощения Родины готов забыть прошлые обиды и власть в ряды борцов с фашизмом. В этом есть, разумеется, известный риск. Но в истории были случаи, когда революция привлекла на свою сторону даже бывших царских офицеров и генералов, не пожелавших отдать страну на растерзание интервентам и белогвардейцам. Посоветуемся с чекистами, ведущими борьбу в подполье и в лесах.
— Далее, — продолжал свою мысль Енюков, — нужно любым способом внедрить доверенных людей в учреждения оккупационных властей и местного «самоуправления», в немецкие, мадьярские и словацкие гарнизоны, полицию, на почту и телеграф, биржу труда. Наконец, надо изучить настроение личного состава бригады РОНА, особенно среднего и младшего командного состава. Среди них есть и местные жители. В нашем нелегком деле неизбежно возникает вопрос, как добыть служебные бланки официальных оккупационных властей: виды на жительство, пропуска и прочие документы.
— Несомненно, проникновение в полицию, военные гарнизоны и карательные части «комбрига» Каминского для нас весьма важно, — поддержал Енюкова Павел Гаврилович. — Уже сегодня нам известно, что в бригаде РОНА окопались беглые белые офицеры-эмигранты, явные изменники и прочий уголовный сброд. Но есть и другие. Я имею в виду бывших воинов Красной армии, которые ранеными попали в плен или, стоя насмерть в обороне, оказались в окружении, не смогли пройти через линию фронта. Всех мерить одной меркой нельзя. Некоторые из них наверняка только и ждут случая, чтобы пробиться с оружием в руках к партизанам, драться с фашистами до победы. Именно такие люди должны интересовать нас в первую очередь. А пока начнем с того, что имеем.
Так зародилось ядро подпольной молодежной организации, которая почти полтора года наносила чувствительные удары оккупантам и их наемникам.
Начали с листовок.
— Среди местного населения, — говорил Незымаев, — царит уныние. Геббельсовская пропаганда вопит о «блицкриге», распространяет басни о взятии Москвы. Воскобойников сколачивает собственную нацистскую партию, рассылает своих вербовщиков в другие районы и области. Хотя люди и лишены правдивой информации, они все же не теряют веру в нашу победу. Их надо как-то воодушевить и поддержать, рассказать правду о положении на фронте и в тылу, о неисчислимых резервах страны и неизбежном повороте в ходе этой войны. Необходимо любой ценой раздобыть радиоприемник и слушать Москву.
Где и как приобрести приемник, подсказал Петр Тикунов. Он стал к тому времени руководителем небольшой патриотической группы на железнодорожном узле и связал ее деятельность с Комаричским подпольем. Петр Васильевич, испытав немало невзгод в первые дни вероломного нападения гитлеровской Германии на СССР, был человеком решительным и отважным, ни при каких обстоятельствах не терявшим самообладания и веры в правое дело. Еще до войны он приобрел хороший жизненный опыт. По окончании семилетней школы в Комаричах и железнодорожного техникума в Брянске его по комсомольскому набору отправили в танковые части. Служил в Западном военном округе. После демобилизации в 1937 году как механик, получивший образование в железнодорожном техникуме, был принят на работу в вагонное депо станции Брянск-2. Война застала его мастером. Он, как и другие железнодорожники, имел бронь: Петр Васильевич в качестве мастера-механика сопровождал с эвакуированным оборудованием брянских и бежицких заводов на восток, воинские составы с людьми, вооружением и боеприпасами к линии фронта. Вражеская авиация бомбила эшелоны, станции, вокзалы. Кругом полыхали взрывы и пожары, рушились стены станционных сооружений, шли под откос поезда. На его глазах были разбиты три санитарных состава с ранеными. Дни и ночи восстанавливали разрушенное, обучали новые кадры, заменяли погибших. А когда танковые колонны гитлеровцев ворвались в Брянск, работники депо, взорвав уцелевшие станционные постройки, пути и цехи депо, ушли в лес.
…С Петром Васильевичем Тикуновым, одним из первых участников Комаричского подполья, я много часов беседовал в Брянске. Невысокий, коренастый, с живыми глазами, образованный и начитанный, он с любовью говорил о трудовом Брянске, его истории, рабочем классе, который не смирился под пятой оккупантов.
Город издревле славился трудовой и боевой доблестью. Стоит вспомнить, что каждая четвертая пушка для армии Кутузова была отлита на брянском арсенале, что рельсы для первых железных дорог России прокатывались на бежицких заводах. А сколько новых первоклассных предприятий союзного значения было сооружено в годы первых пятилеток и в предвоенное время! Город с его светлыми корпусами новых заводов и фабрик, жилых домов, зелеными садами и парками, песчаными пляжами на реке радовал всех, кто в нем родился и жил. За два года оккупации рабочий Брянск стал мертвым городом.