— Иван Тимофеевич, — сказал я, — а можно посмотреть на эти замечания? Хотелось бы разобраться по существу.
Редактор неохотно достал из папки машинописный лист без подписи:
— Вот, ознакомьтесь. Только это еще черновик, ничего окончательного.
Я пробежал глазами текст. Статья называлась «О некоторых тенденциях в агрономической практике» и была выдержана в лучших традициях идеологической критики. Автор обвинял «отдельных специалистов» в «слепом копировании западных методов», «пренебрежении достижениями советской агрономической науки» и «создании видимости новаторства за счет заимствований из буржуазных источников».
— Кто автор? — спросил я, возвращая листок.
— Подписано псевдонимом «Агроном-практик», — ответил Русаков, избегая прямого взгляда. — Но товарищ опытный, с большим стажем работы.
По стилю и характерным оборотам я безошибочно определил почерк Лаптева. Второй секретарь райкома решил нанести удар по нашей репутации, используя излюбленный прием советской эпохи — идеологические обвинения.
— А когда планируется публикация? — поинтересовался я.
— На следующей неделе, в четверг. Если, конечно, не появятся возражения по существу.
Времени мало, но достаточно для организации контрнаступления. Нужно действовать быстро и решительно.
Вечером я созвал экстренное совещание в конторе совхоза. Громов сидел за столом, покрытым зеленым сукном, изучая черновик статьи. Галя устроилась рядом с толстой тетрадью для записей, время от времени поправляя непослушную прядь каштановых волос.
— Серьезная атака, — признал директор, откладывая машинописный лист. — Если статья выйдет, могут быть неприятности. Идеологические обвинения очень опасны.
— Поэтому нужно бить на опережение, — сказал я, разворачивая план действий на листе ватмана. — Организуем научную конференцию с участием ученых из области. Пусть дают официальную оценку нашим методам.
— А они согласятся? — засомневалась Галя, записывая основные пункты плана.
— Согласятся, если правильно подать вопрос. Никто не хочет выглядеть ретроградом в глазах коллег.
На следующий день я поехал в Барнаул, в Алтайский сельскохозяйственный институт. Здание главного корпуса, построенное в сталинском стиле из красного кирпича, производило внушительное впечатление. Широкие коридоры с высокими потолками, мраморные лестницы, портреты ученых на стенах, все дышало академической солидностью.
Кабинет заведующего кафедрой почвоведения, профессора Василия Ивановича Чернова, размещался на третьем этаже, в угловой комнате с большими окнами на юг. Пожилой ученый с седой бородкой и проницательными глазами за очками в золотой оправе встретил меня радушно.
— Виктор Алексеевич! Наконец-то пожаловали! — воскликнул он, поднимаясь из-за письменного стола, заваленного научными журналами. — Слышал о ваших достижениях! Рассказывайте подробнее.
Я изложил суть нашей работы, показал фотографии террасированных участков, результаты анализов почв, экономические расчеты. Профессор слушал внимательно, время от времени задавая уточняющие вопросы.
— Фиторемедиация — перспективное направление, — согласился он, изучая снимки участков с растениями-очистителями. — В Америке этим серьезно занимаются, но у нас пока мало кто применяет на практике.
— Вот именно поэтому нам нужна поддержка науки, — сказал я. — Есть опасность, что работу свернут под предлогом «увлечения западными методами».
Чернов нахмурился:
— Глупости! Наука интернациональна. Если метод эффективен, неважно, где он разработан. Главное результат.
— Василий Иванович, — попросил я, — а не могли бы вы организовать выездную сессию кафедры в нашем совхозе? Пусть ваши специалисты дадут научную оценку методов.
Профессор задумался, постукивая карандашом по столешнице:
— Идея интересная. Давно хотел показать студентам реальную работу с проблемными почвами. Договорились, на следующей неделе приедем.
Из института я отправился в областное управление сельского хозяйства. Савельев принял меня в своем просторном кабинете, где на стенах висели карты области и портреты передовиков производства.
— Виктор Алексеевич, — поздоровался заместитель председателя облисполкома, указывая на кресло для посетителей, — как дела? Как ваше производство услуг? Мне из Москвы звонили, спрашивали. До сих пор не могут разобраться, ругать за это или хвалить.
Я рассказал о финансовых результатах коммерческой деятельности и о готовящейся идеологической атаке. Савельев выслушал внимательно, несколько раз кивнув.
— Неприятная история, — признал он. — В областной газете тоже могут подхватить эту тему. Нужно что-то предпринимать.
— Организуем научную конференцию, — предложил я. — Пригласим ученых из института, покажем реальные результаты. Пусть дают профессиональную оценку.
— Хорошо придумано, — одобрил Савельев. — А я пошлю нашего главного почвоведа Николая Петровича Семенова. Он авторитетный специалист, его мнение много весит.
Из областного управления я отправился прямо к Громову. Нужно решить еще один важный вопрос, дополнительное официальное оформление научно-исследовательского отдела совхоза, который мы создали после проблем с санэпидстанцией.
— Михаил Михайлович, — сказал я, входя в кабинет директора, — самое время оформить НИО как полноценное подразделение. После конференции у нас будет еще более солидный научный статус, это добавит веса.
Громов отложил отчеты, которые изучал:
— А что конкретно требуется?
— Во-первых, перевести лабораторию Кутузова в структуру совхоза. Сейчас она формально относится к ветстанции. Во-вторых, официально трудоустроить Ефимова как младшего научного сотрудника. В-третьих, выделить помещение под научный отдел.
— Помещение есть — бывший кабинет главного зоотехника в старом здании конторы, — сказал Громов. — После ремонта животноводческого корпуса освободился. А финансирование откуда?
— Из доходов от коммерческой деятельности, — ответил я. — У нас теперь есть собственные средства. Плюс часть расходов можно отнести на областную программу освоения неудобных земель.
На следующий день мы осматривали будущее помещение НИО. Комната площадью тридцать квадратных метров с двумя окнами на юг располагалась в двухэтажном кирпичном здании довоенной постройки. Стены требовали покраски, пол — ремонта, но в целом помещение вполне подходило.
— Сюда поставим рабочие столы для научных сотрудников, — планировал Володя Семенов, размечая пространство рулеткой. — Здесь шкафы для документации, тут стеллаж с литературой.
Кутузов ходил по комнате, прикидывая, как разместить лабораторное оборудование:
— Микроскопы лучше у окна поставить, света больше. А термостаты в дальний угол, там стабильнее температура.
Ремонт занял неделю. Комсомольцы под руководством Гали взялись за покраску стен веселой краской цвета слоновой кости. Федька с Колькой настелили новый дощатый пол, покрытый линолеумом рыжего цвета. Электрик из райцентра провел дополнительную проводку для оборудования.
— Как в настоящем научном институте! — восхищался Ефимов, расставляя на полках справочники и журналы. — Даже не верится, что буду здесь работать.
К открытию конференции научный отдел был готов. На двери прикрепили табличку из металла с белыми буквами: «НИО совхоза „Заря“ — отдел освоения неудобных земель». Внутри стояли три письменных стола, книжные шкафы, стеллажи с приборами, на стенах висели схемы экспериментальных участков и графики результатов.
Профессор Чернов с интересом осмотрел новое помещение:
— Хорошо оборудованный отдел, — одобрил он. — Видно, что работа поставлена серьезно. А кто будет заведующим?
— Виктор Алексеевич, — ответил Громов. — По совместительству с основной должностью агронома.
— Правильно, — кивнул профессор. — Практик должен руководить исследованиями. Только так наука может быть действительно полезной.
В штат НИО официально включили Кутузова как старшего научного сотрудника, Ефимова как младшего научного сотрудника, Володю Семенова как инженера-конструктора на полставки. Я стал заведующим отделом с соответствующей доплатой к зарплате.
— Теперь у нас настоящая научная база, — подытожил Громов на планерке. — Можем не только экспериментировать, но и официально публиковать результаты, участвовать в научных конференциях, получать патенты на изобретения.
В пятницу утром в совхоз прибыла внушительная делегация. Две «Волги» и автобус ПАЗ-652 привезли двадцать человек: профессоров, доцентов, аспирантов сельхозинститута, специалистов областного управления сельского хозяйства, представителей научных учреждений.
Встречали гостей всем совхозом. Галя с комсомольцами развесила транспаранты с лозунгами «Добро пожаловать, дорогие ученые!» и «Наука — производству, производство — науке!» Зинаида Петровна накрыла праздничный стол в столовой, приготовила борщ со сметаной, жареную картошку с грибами, пироги с капустой.
— Как в санатории! — восхищался доцент кафедры агрохимии Сергей Николаевич Петров, молодой ученый лет тридцати с энергичным лицом. — Редко где такое гостеприимство встретишь.
После обеда началась главная программа — осмотр экспериментальных участков. Первой остановкой стала территория бывшего кожевенного завода, где росли растения-очистители.
— Поразительно! — воскликнул профессор Чернов, рассматривая мощные заросли горчицы и рапса. — На такой отравленной земле ничего расти не должно, а здесь настоящие джунгли!
Кутузов в белом халате объяснял принципы фиторемедиации, показывал результаты химических анализов почв до и после очистки. Цифры говорили сами за себя: содержание тяжелых металлов снизилось на шестьдесят процентов.
— Классический пример биологической мелиорации, — комментировал главный почвовед области Николай Петрович Семенов, пожилой мужчина с седыми усами и внимательными глазами. — Метод известный, но мало где применяется на практике.
Следующим пунктом стали террасированные с