Мы проехали еще несколько таких коробок, которых по мере приближения к городу становилось больше. Я читала надписи и пыталась угадать, что там продают. «Соль и перец» – гласило одно название. Думала – специи, но нет, судя по надписи ниже, там продавали пиццу. С «Миром электрики» и «Миром дверей» вопросов не возникло. Я с переселенцами из разных миров работала, меня таким было не удивить. Видимо, мигранты пытались воссоздать часть родных мест на чужбине. А вот название «Гордянка сити» на совсем уж некрасивом гиганте из стекла и метала в окружении полей, покрытых асфальтом, заставило меня поломать голову. То, что вокруг здания, а также на некоторых этажах внутри него, стояли машины, было неудивительно. Автомобили в Дзио разве что по воздуху еще не летали.
Люди в эту «Гордянку сити» шли толпами, обратно возвращаясь с корзинками и пакетами, и во мне закралось подозрение – неужели магазин? Таких торговых размахов я еще не видела. Еще одно место тоже вызвало недоумение. С назначением его все было понятно – кладбище и у нас похоже выглядело, но могилы здесь едва ли не наползали на трассу. Почему-то из всей пригородной дороги кладбище больше всего и запомнилось – его было слишком много.
Ближе к городу стало встречаться больше заборов, автозаправок и красивых девушек в ярких нарядах, которые стояли совсем близко у дороги и «голосовали». Про то, как «голосуют» на дорогах я читала, но желание девушек поймать попутную машину вызывало вопросы хотя бы потому, что автобусных остановок вдоль дороги было натыкано не меньше, чем и заправок.
Автобусы, кстати, меня спасли, а ведь я была уверена, что меня стошнит прямо в сумочку с Пешкасием. Обогнать эти махины, особенно если они занимают обе полосы дороги, было невозможно даже по обочине, огороженной леерами. Исла недовольно притормозила и явно заскучала. Потыкав пальчиком по приборной доске, она опустила стекла и включила какую-то дикую музыку, от громкости которой меня едва ли не вырубило на месте. Пешкасий, еще недавно восхищавшийся русалкой, тоже затих, видимо, решая, как выжить и при этом сохранить лицо, то есть морду.
На этот раз нас выручила впереди едущая машина. Справа шла плотная колонна из грузовиков и автобусов, а спереди, не спеша, на скорости то ли семьдесят, то ли шестьдесят километров в час колупался желтенький автомобиль. Разглядев на нем шашечки такси, я поняла, почему Исла ругается.
– Эти чертовы таксисты, вечно от них проблемы, – бубнила она, едва ли не прижавшись к бамперу переднего авто. – То гонят, как идиоты, то ползут, как улитки. Я тебе клянусь, там одни геи в этом такси, лучше в лоховозке потрястись, чем такси заказывать.
Я снова не поняла ни слова. Так как молиться было некому, я решила, что можно попробовать проклятия. Будь проклят тот день, когда Седалия отпустила всех других сотрудников в отпуск и на больничные, и тот момент, когда я заглянула к ней в кабинет. И особенно будь проклят тот оборотень по имени Ашот Косиман, который мучил свою канарейку. Пешкасия тоже можно было вспомнить недобрым словом, потому что это ведь он, на самом деле, все затеял. Не стоило ему влюбляться во всяких там пернатых.
Кстати, про Ашота. Исле все-таки удалось вклиниться между фурой и автобусом – от такого маневра позеленел даже Пешкасий. Мы поравнялись с такси. Боковые стекла у него тоже были опущены, и я без труда узнала моего последнего клиента. Он совсем не изменился. Почему-то, глядя на него, я упорно видела волчью морду, а человеческие черты отступали куда-то на задний план.
Повернувшись к нам, Ашот Косиман улыбнулся и послал воздушный поцелуй, который, разумеется, предназначался Исле. Я прекрасно осознавала, как выглядела. С блестящей от крема и пота физиономией, выпученными от страха глазами и взлохмаченными волосами, я вряд ли могла быть той, кому посылали воздушные поцелуи.
Исла тоже поняла, что поцелуй предназначался исключительно ей, отчего буквально взбесилась.
– Придурок! – заорала она через меня в открытое окно, к счастью, сделав музыку потише. Правда, я уже к тому времени оглохла и понимала все через слово.
– Мозги включи и корыто свое немедленно подвинь! – надрывалась Исла, таксист же лишь улыбался, будто она в него комплиментами сыпала.
– И как тебе в Дзио? – вдруг спросил он, и я растерянно оглянулась на подругу. Ведь это же он ее спрашивал, правда? Теперь настал черед Ислы зеленеть от бешенства. Я слышала, что люди в гневе краснеют, но с русалками все было иначе. В приступах ярости они становились буквально зелеными.
Не знаю, как ей это удалось, но следующий трюк Ислы едва не отправил нас всех обратно в Межмирье. Болтали, что после смерти мигранты именно туда и возвращались, правда, уже не в свое обличье. Фура, едущая впереди нас, ускорилась, Исла поймала момент и, втопив педаль газа в пол, резко перестроилась, вырулив перед таксистом. Даже я, далеко не водитель, понимала, что столкновения не избежать, но у Ашота, видимо, порядка в голове было больше нашего. Чего он не предусмотрел, а может, просто не успел подумать, так это то, что сзади двигалось авто с водителем, похожим на Ислу. Расстояния до такси у него практически не было, и в бампер машины Ашота с треском впечатался очередной «танк».
– Получил! Так тебе! – завопила Исла, а я в ужасе прижала сумочку к груди, понимая, что совсем не узнаю ту, что сидела за рулем джипа. Одно успокаивало: в боковом зеркале было видно, что никто не пострадал. Я успела заметить, как из такси выбрался целый и невредимый Ашот, а ему навстречу шел, размахивая руками другой водитель. За нами дорожное полотно оставалось пустым – из-за аварии в город образовалась огромная пробка.
В Дзио мы въехали в молчании. Исла думала о своем, я же мечтала о том моменте, когда останусь в отеле одна с Пешкасием. Похоже, мне понадобится время, чтобы снова настроиться на отдых и мысли о спасении канарейки. Встречаться с Ашотом снова совсем не хотелось.
Глава 3
И хотя утро выдалось тревожным, все, что произошло днем и после заставило меня забыть о неприятностях. К полудню распогодилось, и Дзио предстал во всей красе. С пятнадцатого этажа отеля «Хюндай» и вовсе дух захватывало. Город стоял на холмах, сползающих в лазурную бухту, усеянную крошечными островами. Тут и там по водной глади мелькали катера, яхты и корабли. Справа виднелся морской вокзал с причалами и кранами для разгрузки. Слева возвышалась крутая сопка, утыканная высотными зданиями наподобие моего отеля. Прямо посередине открывался вид на просторную площадь с памятником, изображающим обнимающуюся пару. С высоты толпы людей, разгуливающие по площади, были похожи на крошечных насекомых.
Весь Дзио был испещрен узкими улочками, которые местами соединялись в широкие проспекты, скрывающиеся за очередным холмом или сопкой. Дома более старой постройки – каменные, с колоннами, витиеватой лепниной на балконах и карнизах, двускатными крышами – сосредотачивались к центру, за ними же начинались здания моложе: функциональные, геометрические, из стекла, бетона и металла. Мне больше понравились первые. Небольшие парки и скверы зеленели на каждой улице, приятно услаждая глаз, но настоящим пиршеством для зрения уставшего от работы человека было море. К нему вела просторная набережная, начинающаяся от площади.
На горизонте еще виднелся туман, накрывающий город утром. Теперь же от непогоды остались лишь редкие облака, нависшие над лазурной гладью.
Я хотела туда, к воде, к песку, к самому сердцу Дзио, чтобы полной грудью вдохнуть самый вкусный воздух, которым мне доводилось дышать. Но вбежавшая следом в номер Исла перечеркнула все планы.
– Этот пусть посидит здесь, – распорядилась она, зашвыривая Пешкасия в гардероб. – Он говорящий и потенциально опасный. Накануне Фестиваля «дятлов» в городе столько, что чихнуть без пропуска не дают. Твой еж нас заложит.
Я не сразу вспомнила, кто такие «дятлы», но потом догадалась, что речь идет о местной полиции, которая следила за приезжими.
– Дай карточку, закажу нам на вечер по массажисту, – огорошила меня Исла. – Отпуск же! Как можно без мужчины?
– А у тебя разве нет?
– У меня есть, – фыркнула бывшая русалка. – Нет у тебя, а я проконтролирую.
Я не успела и слова сказать, как подруга вытащила карточку из моего кошелька и исчезла за дверью. В этом была вся Исла – если уж что решила, ее не остановить.
Освободив возмущенного Пешкасия из шкафа, я принялась запихивать его в рюкзак. Процесс шел медленно, еж путешествовать у меня на спине не хотел, а перспектива глядеть на Дзио сквозь дырочку вообще его раздражала.
– Нет, я не собираюсь лежать на пляже, – возражала я, понимая, что лгу самой себе. Что мне сейчас хотелось больше всего, так это мягкого песочка под ногами. – Мы будем искать Сун-Пак, клянусь. Начнем с кафе, как там его? «Для своих», кажется?
– Надо было прижать того прямоходящего на трассе, – фыркал Пешкасий. Когда он злился, все люди превращались у него в прямоходящих.
– Кажется, Исла так и сделала, – грустно произнесла я, вспомнив ту неудобную ситуацию. Может, Ашот и плохо обращался с Сун-Пак, но подруга поступила нехорошо.
По виду Пешкасия я поняла, что мне сейчас грозит отповедь на тему глупости двуногих, но в номер ворвалась Исла, и я поспешила застегнуть на рюкзаке «молнию», в последний момент едва не прищемив возмущенный ежиный носик.
– Начинаем! – торжественно произнесла подруга, вытаскивая меня в коридор. – Массажистов заказала, стриптизеров тоже. Вечер будет отменный!
– Э, – промямлила я, пытаясь собраться с мыслями. В присутствии Ислы я всегда походила на травинку, попавшую в струю урагана. Поднять голову совсем не получалось.
– А ты знаешь такое кафе «Для своих»? – спросила я, решив тему с массажистами проигнорировать.
– Фу, гадкое место, – сразу отозвалась Исла. – Мы туда не пойдем.
В спину мне выразительно стукнули, и я придала голосу твердости:
– А мне туда надо! Фестиваль, кстати, уже начался?
– Надо так надо, – пожала плечами подруга. – Где находится, покажу, но сама туда – ни ногой. А Фестиваль, дорогуша, начинается сегодня вечером. Он три дня празднуется. С твоей