– Я не пойму, почему нас в разные камеры посадили? – задумался Димон.
– Чтобы сговора между вами не было, – ответил за Нуржана Кумар, их сокамерник, уже не раз судимый.
– Его в одиночку посадили, потому что в убийстве подозревают, а мы в общей – как свидетели, – добавил с видом знатока Нуржан.
– Зачем ему убийство шьют, если он не при делах? – спросил Димон.
– По ходу у него заморочки с ментами, – произнес Нуржан.
– А я слышал, его крепко подставили, – Кумар, прищурившись, внимательно посмотрел на Нуржана.
– Он же нормальный мужик, хоть и с прибабахом. Кто его мог подставить? – удивился Димон.
– Нормальный, ненормальный, мы ничего тут не решаем, надо о своей шкуре думать, – нервно парировал Нуржан.
– Стремно как-то кореша своего сдавать, – принял окончательное решение Димон. – Не буду я на него писать.
– От тебя и твоих показаний мало что зависит, так что лучше не марайся, – поддержал его Кумар.
Димон просиял от его слов.
Парень с первого дня обратил внимание на Кумара. Вытянутое бледное лицо и пытливые глаза, как у отца на фотографии. Димону нравилась его привычка сидеть на корточках и, сузив глаза, выпускать дым от папиросы. Разговаривал он тоже как отец, медленно, мягко и уверенно растягивая слова. Рядом с Кумаром Димон чувствовал себя в безопасности.
XXV
Вот уже несколько месяцев Олжас не мог дозвониться до Даулета. Осенью отправил ему заказное письмо, пригласил на свадьбу внука. Даулет письмо принял, лично расписался, но на свадьбе так и не появился.
С тех пор как Олжаса перевели по службе в северную столицу, Даулет отдалился от их семьи. Первое время часто звонил, поздравлял с праздниками. Но последние несколько лет выходил на связь все реже. Первой забила тревогу Рабига:
– Даулетжан перестал звонить, на свадьбу не приехал. На него это не похоже. Не приключилось бы с ним чего!
Олжас начал звонить по всем имеющимся у него телефонам. На работе сказали, что Даулет уже два года как уволился. Мобильный был отключен, по домашнему номеру никто не отвечал.
Вдобавок ко всему Олжасу приснился старик Жакен. Будто сидит он в камере и ждет смертного приговора.
Утром обеспокоенный Олжас пересказал сон жене.
– Жаке наказал нам за внуком присмотреть, а мы его упустили, – всплеснула руками Рабига.
– Так ведь мужику за тридцать, не ребенок уже, – оправдывался Олжас.
– Не ребенок, конечно, но близкий нам человек, и кроме нас у него никого нет. Надо его найти, чувствую, беда с ним случилась, – озабоченно качала головой Рабига.
Придя на работу, Олжас первым делом вызвал помощника и велел срочно разыскать Даулета. В течение дня Олжас никак не мог сосредоточиться: не давал покоя сон про старика Жакена.
Тукенов первым увидел ориентировку на Алтаева Даулета и не стал показывать ее начальнику: сам доложил по указанному телефону.
Лейтенант работал под началом Мухтарова второй месяц, и начальник не всегда посвящал его в свои планы. Но накануне Тукенов случайно подслушал его разговор с каким-то Маке. Вернувшись вечером на работу дописать отчет, лейтенант с удивлением обнаружил там начальника. Мухтаров был изрядно пьян и даже не заметил заглянувшего к нему в кабинет подчиненного.
Капитан чуть ли не кричал, жалуясь собеседнику на плохую слышимость, потом включил громкую связь и прикрыл дверь. Но Тукенов все прекрасно разобрал.
– Вешайте все на Алтаева, – раздался голос из трубки.
– Ясно, Маке. Что с бичами делать?
– Пусть на Алтаева все валят. Освободи их и доставь обратно на ферму, работать некому. Казбек с трактористом зашиваются. Там, между прочим, и твоя скотина содержится.
– Хорошо, Маке, как скажете, – согласился капитан. – А что насчет Казбека?
– Позже поговорим! – грубо оборвал его Маке.
Лейтенант видел, как сжал от злости кулаки Мухтаров. Тукенов знал: капитан имеет виды на ферму Казбека.
Даулет лежал на нарах, согнувшись, каждое движение отдавалось болью в голове. В последний раз Мухтаров допрашивал его один, крепко пьяный.
– Пиши, сука, признание! Твоя вина уже доказана, свидетели подтвердили, – орал он.
– Зачем тебе признание, если вина доказана? – ухмыльнулся Даулет.
Перед допросом с Даулета не сняли наручники. В какой-то момент капитан обошел его, встал сбоку и неожиданно врезал кулаком прямо в печень. Даулет свалился на пол и только попытался встать, как Мухтаров пнул его в живот. Потом ударил по голове. Даулет вспомнил, как Степаныч закрывал обеими руками голову, когда Димон с Нуржаном избивали его. Надо беречь голову.
Об этом говорил и Аскар, рассказывая, как его пытали в СИЗО, выбивая показания. Как били бутылкой по почкам, так что он потом еще долго мочился кровью. Но самое страшное его воспоминание – как надевали на голову полиэтиленовый мешок, концы которого медленно скручивали вокруг шеи. Как он терял сознание и сам не помнил, как оказался на полу. Как потом били по голове. Аскар говорил, что с тех пор при малейшей опасности всегда прикрывает руками голову. Надо беречь голову!
Даулет услышал приближающиеся шаги, почувствовал через решетку чей-то взгляд. Он с трудом повернул голову к двери и попытался встать.
Снаружи загремели ключами. Щелкнул замок, и со скрипом открылась дверь.
– Это Мухтаров вас так избил?
Даулет узнал голос лейтенанта и удивился его вежливому тону.
– Лежите, лежите, я врача к вам вызвал, сейчас осмотрит, – заботливо продолжил он.
Даулету все же удалось приподняться на кровати и сесть.
– Это вы так с Мухтаровым в доброго-злого полицейского играете? – скривил он от боли рот.
– Нет, вы неправильно поняли, – Тукенов подошел к нему вплотную и посмотрел в глаза. – Вам привет от дяди Олжаса.
Даулет с облегчением выдохнул и спросил:
– Димон с Нуржаном действительно на меня показания дали?
– Они же как бараны, что им скажут, то и делают, – пожал плечами Тукенов.
– Для вас все бараны! – с досадой отвернулся от лейтенанта Даулет.
Еще один месяц в СИЗО пролетел быстро. Даулет пытался отыскать следы своих страхов на потолке камеры. Но ничего не находил. Притупилась душевная боль, словно сомнения и страхи исчезли вместе с зажившими на теле ранами. Когда он впервые за долгое время увидел свое отражение в зеркале, то не узнал себя. На висках проглядывает седина, взгляд пронзает насквозь, будто рентгеновский луч. Даулет отпрянул от зеркала, пораженный сходством с дедом. Этот февраль он провел за книгами по коневодству.
XXVI
Аскар ехал домой на выходные. Родители устраивали в его честь той, пригласили родственников и односельчан.
– Ты теперь депутат – наша гордость. Это надо обязательно отпраздновать, – настояла мама.
Утром в день отъезда жена почувствовала себя плохо, пришлось вызвать скорую. Ее обследовали и положили на сохранение. Аскар хотел позвонить родителям, отменить праздник, но решил не расстраивать их. Они не любили его вторую жену, да и Назик не очень-то их жаловала.
Аскар выехал на трассу, но через пару километров свернул на проселочную дорогу, чтобы срезать путь и прокатиться по родным местам. Снег почти растаял, земля подсохла, и только подножия холмов блестели маленькими снежными островками. За холмами спрятался оазис, ущелье с родником и березовой рощей. В старших классах они с Даулетом торчали там чуть ли не все лето. Приезжали на мотоциклах, делали запруду и купались в ледяной воде. Возили туда девчонок, жгли костры и устраивали вечеринки.
Аскар проехал вдоль ближнего холма и, к своему удивлению, обнаружил следы протекторов. Обычно сюда никто не приезжал в такое время. Поднявшись на второй холм, внизу он увидел несколько легковушек и бульдозер. Он спустился к ущелью и остановился возле машин. Не спеша вышел из джипа и направился к собравшейся там группе мужчин.
– Здорово, мужики!
– Здравствуйте! Вы дизайнер? – обратился к нему мужчина в белой строительной каске.
– Нет, я депутат, – ответил важно Аскар. – А что здесь происходит?
– Базу отдыха строим, – ответил мужчина. – С документами все в порядке, – добавил он.
– Вы из какого ведомства? – спросил Аскар.
– Это частная собственность, землю выкупили под строительство санатория, – разъяснил пожилой мужчина.
– Понятно, проверим.
На том месте, где они в детстве жгли костры у ручья, теперь был вырыт котлован.
Он завел мотор, выехал обратно на проселочную дорогу, опустил стекло, чтобы покурить. И вдруг услышал знакомый звук мотора, который никогда и ни с чем не перепутает. Так ревел мотоцикл Даулета – «Минск». Аскар посмотрел в зеркало заднего вида и увидел там мотоциклиста. Он машинально дал по газам, пролетел несколько километров, остановился и прислушался. Ни звука. Неужели показалось? Аскар вышел из машины, выкурил одну за другой две сигареты. Что за мистика? После разговора с Маке в начале года Аскар ничего о Даулете не слышал.
Маке позвонил среди ночи. Аскар спросонья не обратил внимания на номер, иначе бы не ответил.
– Салам, депутат! – раздался ехидный голос Маке.
– Маке? – встрепенулся Аскар; сон мигом испарился.
– Не ожидал от тебя такой подставы, депутат! – возмущенно заявил Маке.
– Ты про что?
– Про одноклассника твоего, Алтаева Даулета. Он старика прикончил на ферме.
– Не может такого быть! – удивился Аскар, но тут же перешел в оборону. – А я тут при чем? Прикончил и прикончил. Он, между прочим, на ферме бесплатно работает, и я вам ничего не должен.
– Не думал, что такую подлянку подкинешь!
На этом Маке бросил трубку.
После того разговора Аскар долго не мог уснуть. Не мог Даука никого убить… Что за игру затеял Маке? Хитрый лис наверняка что-то задумал и проверяет его реакцию. Хочет снова за него взяться, подставив Даулета? Аскар не мог позволить себе вновь попасть в ловушку Маке. «Пусть Даука сам выкручивается!» – решил он тогда, повернулся на другой бок и тут же уснул.