Пока я приходила в себя, ведущая тараторила без умолку и, в конце концов, поинтересовалась.
– Вероятно, вы имеете рецепт от кашля? Ваше секретное семейное лекарство, перешедшее к вам от прабабушки из глубины веков?
Не понимая, какое отношение я имею к программе, посвященной мафусаилам,[18] и при чем здесь снадобье от кашля, я быстро поджала девять пальцев и заулыбалась.
– Да! Точно!
На лице Ванды возникло выражение счастья, очевидно, ведущая вначале напряглась, решив, что гостья не подготовлена к эфиру. Но сейчас-то все должно покатить по наезженной колее.
Глава 15
– Я вам помогу, – забасила Ванда, – называйте ингредиенты, буду их смешивать, а затем попробуем что получилось. Кха-кха, у меня как раз утром возник легкий кашель. Ну-с! А то у нас ни туесу, ни губ.
– Простите? – не поняла я.
В ту же секунду я услышала голос, это ожило «ухо».
– Арина, Ванда употребляет исконно народные выражения, не переспрашивайте, буду вам их переводить. «Ни туесу, ни губ» означает: «Ни то ни се». Озвучивайте рецепт.
– Лясы не точим, прыкаем! – изрекла Ванда.
– Не бездельничаем, работаем, – перевело «ухо».
Я еще раз скрючила пальцы.
– Лимон!
– Супер! Сколько? – поинтересовалась ведущая.
Я порылась в памяти. Увы, все, что связано с цифрами, не мой конек. Хоть у меня и была по алгебре честно заработанная пятерка, но я неспособна запомнить ни один телефонный номер.
– Поедем через Мызу на Варлайкино? – спросила Ванда.
«Ухо» спало.
– Да, – на всякий случай ответила я.
– Потратим кучу времени зря? – неожиданно ожил голос в «ухе».
– Нет, – испугалась я, – девять лимонов.
– Жмакаем их в миску? – поинтересовалась Ванда.
– Выдавливайте, – скомандовала я, – теперь тринадцать капель меда, двести граммов яблочного уксуса, двадцать граммов черного перца…
Ванда, послушно кидавшая и наливавшая в миску ингредиенты, замерла.
– Колбаса! – вспомнила я.
Ведущая осмотрела стол.
– Где наша докторская, а? – закричала она.
– И ветчина, – дополнила я, – с хреновухой!
«Ухо» зашипело, зачихало, захрипело, Ванда тем временем переставляла тарелки на столе. В программе явно произошла заминка.
– Может, на секунду прервемся и поговорим о… – завела ведущая, но тут на съемочную площадку выплыла симпатичная девушка с блюдом.
– Нарезка! – возвестила Ванда. – Сразу нельзя подавать, заветрится под фонарями. Крошим и фигачим в рецепт?
– Фигачь, – милостиво согласилась я и испугалась.
Одноко сленг Ванды прилипчив и, что пугает еще больше, я начала его понимать и без переводчика.
– Ну всешенки? – осведомилась Ванда, добавляя мелко нарубленную колбасу к смеси.
Я тайком покосилась на свои пальцы.
– Нет! Где хреновуха?
– И где хреновуха? – эхом повторила Ванда.
Все та же девочка принесла графинчик с мутной жижей, в которой плавали волокна натертого хрена.
– Нужен один стакан, – с видом умудренного жизнью гомеопата сообщила я.
– Хотел медведь теленка сожрать, а коровушка его и завалила, – пропела Ванда, отмеряя названное количество.
– Непереводимое выражение, – прошептало «ухо».
– Десять огурцов, – бойко продолжила я, – сто миллилитров растительного масла, про оливковое не говорить, оно дорогое, нашим зрителям не по карману.
Зал взорвался аплодисментами.
– Неплохо получилось, – одобрило «ухо», – хотя редакторские пометки озвучивать не стоит, они для внутреннего пользования, но вышло в жилу, как на телеге через десны.
Похоже, Вандина манера выражаться оказала сильное влияние не только на меня, но и на создателей шоу. Я приободрилась: если госпожу Тараканову похвалить, она горы свернет.
– Бросаем в горшок сто штук аниса, – зачастила я, – и получаем…
– Жимурышку! – подпрыгнула Ванда. – Моя прапрапрабабушка в тысяча восемьсот сорок третьем году ее для папы делала. Отлично помню, как она мне велела жмуську в бадайке барыжить, а не хрюмкать!
– Взбудоражь посудину, – приказала я.
Ванда начала мешать содержимое миски.
– Теперь повздрыгивай, – велела я, – и руки по швам.
– Пахнет кондово! – одобрила Ванда.
– Забирает дух, – подтвердила я.
– У кого из зрителей колотун с перханьем? – заорала ведущая.
Взметнулся лес рук, все хотели выйти в центр студии и получить пять секунд славы. Ведущая медленно открыла рот…
– Парень в соломенной шляпе, вон тот, что сидит в первом ряду с видом идиота, пришел от самого Евгения Олеговича Кулакова, – еле слышно подсказала я.
Ванда с благодарностью покосилась на меня.
– Эй, человек в канотье, иди-ка сюда, родименький.
Юноша радостно помчался к нам.
– Скока пить? – спросил он у меня.
Поскольку дозу мне не сообщили, я на секунду призадумалась.
– Граненник примешь? – прищурилась Ванда.
– Запросто, – согласился парень, – цеди.
– Арина, тебе бульдрык в руки, – распорядилась Ванда.
Я незамедлительно схватила половник, наполнила до краев стакан и подала его участнику программы со словами:
– Забулькивай!
Гость выдохнул и залпом опорожнил емкость. В студии повисла мертвая тишина. Стало слышно, как скрипит «кран», передвигающий по воздуху большую камеру.
– Вштырило? – забеспокоилась Ванда.
– Вломило? – поинтересовалась я.
Лицо парня стало калейдоскопически быстро менять цвет с розового на красный, бордовый, синий, фиолетовый. Шляпа упала на пол, волосы «подопытного» встали дыбом, словно иголки злого ежа, нос непостижимым образом укоротился, ноздри раздулись, уши затрепетали, изо рта вырвалось:
– А-а-а!
– Прошло перханье, – обрадовалась Ванда.
– Слизало как корова языком, – подпела я.
Гость сделал шаг-другой, третий и упал на диван, стоявший чуть поодаль от стола. Судя по внешнему виду, парень пришел в состояние грогги,[19] у него пропала речь.
– Этим замечательным рецептом мы и завершаем программу «Советы Арины Родионовны», – провозгласила ведущая, – пишите Ванде по всем адресам и будьте на вечную память здоровы.
Зал разразился аплодисментами.
– Снято! – заорали с потолка. – Спасибо, Ванда. Отдельное спасибо Виоловой. Арина, вы молодец, сразу ухватили стиль шоу, перешли на народную мову, респект вам и уважуха от съемочной бригады. Эй, зрители! Сесть! Запишем ваш живой смех. Кто не умеет качественно ржать, больше в телецентр не попадет. О’кей?
Меня схватили за плечи и втянули в темноту кулис.
– Вилочка, – забила в ладоши Аня, – супер! Восторг! Здорово!
– Что с парнем? – испугалась я, наблюдая, как над «соломенной шляпой» склонился врач.
– Не волнуйтесь, – зачастила возникшая ниоткуда Светлана, – рецепт его слегка покалечил, но не насмерть. Оправится. Чуть-чуть количество ингредиентов перепутали, не девять лимонов, а один, ну и остальное тоже неверно.
– Ужас! – испугалась я. – Юноша от самого Кулакова.
Света прижала палец к губам.
– Ш-ш-ш, Евгений Олегович будет доволен! Я узнала правду. Этот кент его… хм… ну… э… не друг, не родственник, а журналист, телекритик, если он ваще онемеет, считай, нам повезло!
– Воды! – заорал молодой человек, отпихивая доктора. – Холодной!
– Не вышел номер, – констатировала Света, – очухался! А ты выше всех похвал. Откуда столько слов народных знаешь?
Я в замешательстве поправила прическу. Сказать правду? Может, ожила генетическая память предков? К счастью, в моей сумочке затрясся включенный сотовый.
Я вытащила телефон и услышала голос Зои.
– Анастасия Варенкина умерла в возрасте трех лет.
– Несчастная девочка, – вздохнула я.
– Это произошло еще в советское время, – продолжила Зоя. – Сейчас из семьи Варенкиных в живых никого не осталось. Отец умер буквально за день до малышки. У Игната Федоровича случился инфаркт. А мать недавно преставилась.
– Какое отношение имеет давно похороненная крошка к Виктору Ласкину? – поразилась я.
– Понятия не имею, – ответила Зоя, – никого из Варенкиных в живых нет. У Игната и Раисы была одна дочь Настя, более никого, ни детей, ни родственников. Варенкина похоронена на Ваганьковском кладбище, на всякий случай я раздобыла номер участка. Уж не знаю, чем тебе это поможет.
– Спасибо, – опомнилась я.
– Информация про клуб «Рар» тоже не радует, – продолжала одноклассница Шумакова, – заведение работало всего пару лет, его закрыли, кто-то донес, что при нем была специальная комната, ресторан для своих.
– Ничего ужасного, – заметила я, – посетители приходят повеселиться, многие зависают на всю ночь, ясное дело, аппетит расходится.
– Ага, – хмыкнула Зоя, – насчет аппетита ты права, но маленькое уточнение. Еду подавали совсем юные голые девочки, а ужинали там в основном взрослые дяденьки с ба-альшущими бабками. «Рар» никогда не был общедоступным, фейсконтроль там, как мне нашептали, зверствовал, пускали только своих.
– Ну и ну, – вздохнула я, – рай для педофилов. И что, никто не наказан?
– Не-а, – мрачно подтвердила Зоя, – когда туда с обыском нагрянули, никого не нашли. Хозяева смылись, а директором числился старик, почти безумный, подставное лицо. «Рар» растворился, как сахар в горячем чае. Но я еще порою – может, что-то найду.
– Мерси, – сказала я.
Я еще раз поблагодарила Зою и хотела вернуть сотовый в сумочку, но он вновь затрезвонил. На сей раз на том конце провода оказалась незнакомая женщина.
– Можно Арину? – попросила она.
– Внимательно слушаю, – ответила я.
– Вас беспокоит по просьбе Елизаветы Ласкиной Вероника Альбинова, хозяйка агентства по найму прислуги, – представилась тетка. – Вас интересовали координаты Евгении Матихиной, горничной?
– Огромное спасибо, – обрадовалась я, – вы очень любезны.
– К сожалению, – вежливо продолжила Вероника, – Матихина более с нашим агентством не связана. Я могу лишь назвать номер телефона, который у нее был, когда она заполняла анкету. Но, сами понимаете, нет никакой гарантии, что он сохранился, прошло несколько лет. Евгения могла давно завести новый мобильный.