– Можно посмотреть? Мне можно? – закричала Фиасоль и побежала в гостиную.
– Да ты что, дурочка, – сказала Бидда. – Немедленно ложись и спи. Он ничего не положит в твой башмачок, если увидит, что ты не спишь, когда он появится.
Фиасоль молниеносно юркнула в кровать Пиппы, выключила свет, положила голову на подушку и сразу заснула.
Сестра Пиппа улыбнулась, дочитала свою книжку и тоже спокойно заснула.
– Как хорошо, что рождественские тролли очень рано отправляются в путешествие по улице Грайналюнд, – сказала Бидда и засмеялась, услышав, что её сёстры крепко спят.
– Да, – сказала мама и улыбнулась. – Перед Рождеством все дети крепко спят.
Наступило холодное декабрьское утро, над улицей Грайналюнд стало светать.
– Пора вставать, девчонки. День наступил, – сказала мама и включила свет в комнате сестёр. Они, ещё не совсем проснувшиеся, бегом побежали к окнам.
Пиппа вынула из своей выходной туфельки красивую ручку и красную резинку для волос.
– Какой противный этот Коротышка! Самый противный изо всех троллей в мире! – сердито закричала Фиасоль в своей комнате.
– Нельзя плохо говорить о рождественских троллях, – сказала мама.
– Конечно, можно. Этот Коротышка – осёл и грубиян, – сказала Фиасоль и посмотрела на башмачок заплаканными глазами. – Ты только посмотри, мама, он подарил мне картофелину, морковку и репку[5].
– Может быть, он сделал это, потому что в твоей комнате всё вверх дном, – сказала Пиппа и язвительно рассмеялась.
– Это не плохо, – сказала мама, утешая дочку. – Овощи очень полезны для здоровья.
– Но всё равно это ужасно. И, кроме того, там было письмо, – сказала Фиасоль и протянула маме листок бумаги с корявыми буквами.
– Мама взяла листок и громко прочитала.
– Ай-ай-ай, – печально сказала мама. – На тебя рассердился рождественский тролль.
– Я никому не расскажу про это, – задумчиво сказала Фиасоль. – Это тайна. Но ведь его не касается, где я сплю в доме. Мы сварим овощи и съедим их сегодня вечером.
Пока мама собирала девочкам завтрак в школу, Фиасоль принялась за работу. Когда она в это утро ушла в школу, комната стала похожа на рекламу мебельного магазина. Вся одежда сложена на стуле. Обрывки бумаги перекочевали в мусорную корзину. Кровать прибрана, каждая игрушка на своём месте.
Вечером мама сварила овощи, и Фиасоль с большим аппетитом съела их.
– А вот ты не можешь съесть ручку, которую Коротышка подарил тебе, – сказала она с громким смехом сестре Пиппе.
Спать они легли очень рано, а ночью в дом пришёл тролль Сластёна. Он положил в башмачок Фиасоль красивую записную книжку с цветами на обложке, пачку жевательной резинки и записку.
Записка гласила:
Вскоре наступило Рождество, которого так ждала Фиасоль. Она получила много красивых подарков, но больше всего ей понравился подарок Ингольвюра Гойкюра, а именно маленький матерчатый рождественский олень, которого он сам выбрал в торговом центре.
Вот так. Когда люди дружат, их вкусы часто совпадают.
31 декабря у мамы дел было по горло. Бабушки и дедушки, родственницы и родственники были приглашены к ним на ужин, и Фиасоль не могла дождаться вечера. Она даже не знала, почему она его так ждала. Вообще говоря, сочельник в Рождество лучше новогоднего праздника, потому что подарки в Исландии делают только на Рождество.
– Что это ты готовишь? – спросила Фиасоль, подползая на коленях к маме, которая поливала в печи маслом что-то очень большое.
– Это страус? – задумчиво спросила Фиасоль и с уважением посмотрела на большущую птицу.
– Страус? – удивилась мама. – Нет, это индейка.
– Вот как? – сказала Фиасоль, вставая. – Ты что, сама подстрелила её? Или купила? – спросила она затем, будучи совершенно уверенной, что мама может отлучиться из дома ненадолго и где-нибудь вдалеке подстрелить индейку или страуса. Фиасоль знала, что мама летом совершила какую-то поездку, но ездила мама не охотиться на страусов и индюшек, а всего лишь половить рыбу.
– Купила, – ответила мама, закрыла печь и улыбнулась Фиасоль. – Но спасибо тебе за такой вопрос, – сказала она потом.
– Не за что, – сказала Фиасоль и надела куртку.
– Да нет, я серьёзно, – сказала мама и разгладила фартук. – Мне очень нравится, что ты могла подумать, что твоя мама накануне Рождества может отправиться куда-то далеко поохотиться на страусов. Это говорит о том, что ты веришь в меня. А я верю в тебя. Ты способна на многое, на все, что захочешь.
Фиасоль задумчиво выслушала маму, но покачала головой.
– Иногда я тебя не понимаю, мама, – сказала она. – А сейчас я пойду поиграю с Ингольвюром Гойкюром.
5. Фиасоль и зяблик Йон
Семилетний мальчик Гримюр, друг Фиасоль, живёт в Гювювике. Как-то раз Фиасоль и мама договорились с Гримюром, что он из школы приедет к ним в гости. Они приехали в Грасабайр, где мама испекла вафли. На вафли позвали Ингольвюра Гойкюра.
Как только они съели большую стопку ещё тёплых вафель, Пиппа отправилась на репетицию духового оркестра.
Спустя некоторое время в дверь позвонили. Фиасоль, Гримюр и Ингольвюр Гойкюр подбежали к входу. На пороге стояли Хеба, живущая в доме напротив, и её подруга Снайрос.
Снайрос держала в руках очень маленького дрожащего зяблика.
– Мы нашли его на автобусной остановке на улице Гюлалюнд, – сказала Хеба. – Он покалечился. Мы думаем, что у него сломано крыло.
– Вероятно, он попал кошке в лапы, – грустно сказала Снайрос.
– Мама, – закричала Фиасоль, – у нас несчастье.
Мама мгновенно вбежала в комнату.
– Ты можешь нам помочь? – спросила Хеба. – Он покалечился, его надо отвезти в больницу.
– Ой, бедняжка, – сказала мама и осмотрела птичку. – Повреждено крыло.
– Его зовут Йон, – сказала Снайрос.
– Откуда вы знаете? – спросила мама.
– Мы сами дали ему это имя. Как-то надо его звать, – сказала Хеба.
– Бежим! – сказала Фиасоль. – Надо отвезти его в больницу.
Все молниеносно обулись, оделись и гуськом побежали за мамой в мамин внедорожник.
Гримюр, Ингольвюр Гойкюр, Фиасоль, мама, Хеба, Снайрос и зяблик Йон ехали под дождем в темноте. Зяблик Йон лежал в ладонях Снайрос, сидевшей на переднем сиденье, и иногда делал попытки выпрыгнуть.
– Мы поедем в ветеринарную лечебницу! – крикнула Фиасоль с заднего сиденья.
– Нет, – сказала мама. – Это очень далеко, а мне надо приготовить ужин. Мы поедем к местному ветеринару в Грасабайре.
Рядом с домом ветеринара в Грасабайре зяблик Йон выскользнул из рук Снайрос. Он замахал целым крылом и стал прыгать, пока не упал в карман на двери автомобиля. Снайрос долго вытаскивала его и наконец вытащила. Сердечко Йона часто билось. Снайрос осторожно взяла его в руки.
– У него чуть не случился инфаркт, – сказала она с ужасом.
Мама вышла из машины и постучалась в дверь. Никто не вышел. Приём уже закончился.
– Похоже, что закрыто, – сказала мама, вернувшись.
– Придётся ехать в ветеринарную лечебницу, – сказал Гримюр. – Едем. Зяблику надо наложить шину.
– Не думаю, чтобы птицам накладывали шины, – сказала Хеба.
– Всё возможно, – сказал Ингольвюр Гойкюр. – Врачи – люди умные.
Всё ещё под дождём они выехали из Ерасабайра и переехали в Биркидаль. Вошли в ветеринарную лечебницу прямо перед закрытием.
Ветеринар доктор Олавия, широко раскрыв глаза, смотрела на вереницу входивших.
– Что за нашествие? – спросила она после того, как вошли мама, за ней Снайрос, державшая в руках зяблика Йона, потом Хеба, потом Фиасоль и Ингольвюр Гойкюр. Завершал шествие Гримюр.
– Мы принесли зяблика, его надо починить, – твёрдо сказала Фиасоль.
– Он пострадал, – сказала Снайрос.
– Его зовут Йон, – добавил Гримюр.
– Йону придётся подождать, – сказала Олавия. – Есть другие пациенты.
В приёмной было много животных с болезнями и травмами. В клетке жалобно мяукала кошка. На коленях хозяина восседала собачка. Две маленькие девочки сидели, обхватив обувную коробку с дырками. На полу под столом лежала огромная свирепая с виду охотничья собака.
– Что случилось с киской? – спросила Фиасоль у женщины, державшей в руках клетку с кошкой.
– Она сломала лапу, – сказала женщина. – На прошлой неделе попала под машину и сейчас пришла на повторное обследование.
– Ой, как ей не повезло, – сказал Ингольвюр Гойкюр.
– У нашего Йона, наверное, перелом крыла, – грустно сказал Гримюр.
– Или растяжение, – добавила Фиасоль. – Точно мы сами не знаем.
– А кто это Йон? – спросила женщина.
– Йон – имя вот этой птички, – сказала Фиасоль. – Он ждал автобуса, когда на него напала кошка.
– Совсем он не ждал автобуса, – засмеялась Хеба. – Просто мы нашли его на остановке автобуса.
– А кто в обувной коробке? – спросил Гримюр и показал на коробку, которую держали на коленях девочки.
– Геркулес, – печально ответила одна.
– Хомячок, – добавила вторая.
– Он заболел? – спросил Гримюр.
– Ну да, у него болит живот. Мы думаем, он слишком долго бегал по новому колесу.
– Ой, бедняжка, – огорчённо сказала Фиасоль.
– Собака тоже заболела? – спросил Ингольвюр Гойкюр у мужчины, державшего на коленях собачку.
– Нет, мы пришли обрезать когти, – сказал мужчина. – Она не разрешает мне это делать, поэтому мы пришли к ветеринару.
– Ей сделают педикюр, – хихикнула Фиасоль и погладила собачку.
– Дети, перестаньте приставать ко всем, – тихо сказала мама.
Тогда они заметили автомат с какао.
– Можно сделать какао? – спросила Фиасоль у женщины за стойкой.
– Да, конечно, – ответила она.
Много времени спустя, когда уже было выпито не меньше десяти порций какао, очередь дошла до них.
– Ну теперь я могу посмотреть на зяблика, которого зовут Йон, – сказала, выйдя в приёмную, ветеринар доктор Олавия.