– Лучше бы ты играла с ровесниками из своего класса, – рассеянно сказала мама.
– Да? А знаешь, что было сегодня? Сегодня эта Бигга превзошла себя, – сердито сказала Фиасоль. – Я вышла на перемену, тут ко мне подошла Бигга и спросила, не хочу ли я поиграть с ней, Киттой и Беллой. Я, конечно, согласилась, потому что я не прочь поиграть с ними, если они будут прилично себя вести. И ты знаешь, что она сказала? Мама? Знаешь?
– Нет, – с интересом сказала мама. – Что она сказала?
– Она сказала: «Ты будешь играть в новую игру, которая состоит в том, что ты будешь нас догонять, а мы будем убегать от тебя».
– И что? Это ведь догонялки, правда? – спросила мама, которая отвыкла от игр на школьном дворе.
– Да, я так и подумала и ответила: «Хорошо», – раздражённо сказала Фиасоль. – Когда мы вышли во двор, Бигга сказала Белле и Китте, что я заразная и им надо от меня убежать. И когда я их догоняла, они вопили: «Фу, гадость!» – и убегали прочь.
– Да? Разве, когда ты их догоняла, не наступал их черёд водить? – спросила мама, которая, очевидно, не совсем забыла, что такое догонялки.
– Я тоже так думала, но эта игра была другая. Они только кричали и убегали от меня.
– И что ты сделала? – спросила мама.
– Так вот, я убежала к Иде, которая помогала шестилетним малышам завязывать шнурки. Я больше не хочу с ними играть: они совсем зарвались.
– Я согласна с тобой, Фиасоль. Некрасиво играть так, – сочувственно сказала мама. – Тебе не надо дружить с такими девочками.
– Вот именно, раз они не умеют общаться с людьми, – решительно сказала Фиасоль.
– Может быть, ещё научатся, – сказала мама, – и тогда с ними снова можно будет играть.
– Может быть, когда-нибудь, но не сейчас, – сказала Фиасоль и выбежала из дома в поисках Ингольвюра Гойкюра.
Промчались весенние деньки, и наступили летние каникулы. Появилось много новых дел. Фиасоль и Пиппа приехали в летний домик бабушки и дедушки. Летний домик, который называется Поки, расположен у подножья крутой горы в зелёной долине. Сёстры получили работу у бабушки и дедушки в Поки по высаживанию деревьев.
Пиппе поручили заняться посадкой деревьев, а Фиасоль особого задания не получила. Дедушка сказал, что она слишком мала для этого. Она должна была стоять рядом и подавать саженцы Пиппе.
– Ты моя рабыня, – сердито сказала сестра Пиппа. – Я рою ямы, ты подаёшь мне саженцы, и я опускаю их в ямы.
Фиасоль не захотела быть рабыней Пиппы при посадке деревьев. Очень быстро она поняла, что гораздо лучше отдыхать в домике, и не тащиться вместе с Пиппой и бабушкой пешком на горный склон, а приезжать туда в середине дня с дедушкой на его внедорожнике и привозить обед. И дома у неё тоже было много занятий. Дело в том, что в Поки появились четыре лошадки. Этих лошадок дедушка попросил на время у Стефании из Стора-Холи, чтобы они объели всю траву вокруг дома.
– Это самые лучшие косилки в мире, – сказал дедушка. – Они работают на одной воде.
– Это не косилки, дедушка. Это живые существа, – сердито сказала Фиасоль.
Она полюбила лошадок и часами могла сидеть рядом, глядя на них, поглаживая их, давая им хлеб. Иногда она забиралась на лошадку и сидела верхом, размышляя обо всём, пока та щипала траву. Эти лошадки стали её друзьями. Их звали Блестящий, Буйный, Звёздный и Вороно́й. Она отличала их друг от друга и знала, что они чувствуют. Она сказала бабушке, что понимает лошадиный язык.
– Посмотри, бабушка, у Блестящего проблемы, – сказала однажды Фиасоль, когда бабушка вышла вместе с ней на луг. – Буйный запрещает лошадкам разговаривать с ним. Буйный приказывает, Звёздный и Вороно́й выполняют. Буйный командует, и они боятся его. Бабушка, можно я позвоню Стефании из Стора-Холи и скажу, что Буйный не даёт Блестящему проходу?
– Ты права, – сказала бабушка, посмотрев, как Буйный угрожающе наступал на Блестящего, когда тот, приблизившись, хотел присоединиться к другим. В конце концов Блестящий сдался и стал бродить одиноко в дальней части огороженного участка.
В этот вечер Фиасоль позвонила Стефании из Стора-Холи и рассказала о трудностях Блестящего. Она спросила Стефанию, нельзя ли сделать что-нибудь, чтобы Буйный перестал быть таким вредным.
– Беда в том, что у лошадей это нормально, – сказала Стефания. – Они бывают как ужасно вредными, так и добрыми и предупредительными в отношениях друг с другом. Мы ничего не можем с ними поделать, пусть они сами разбираются.
– Я попробую поговорить с ними, – сказала Фиасоль и попрощалась со Стефанией.
Фиасоль пошла за загородку, взяв с собой хлеб, и дала его только Блестящему. Она отогнала других лошадок и стала их стыдить. Она долго стояла рядом с ними на траве и произносила длинные речи.
– Буйный, ты знаешь, какой ты отвратительный? Как тебе только не стыдно!
Фу! Ты хлеба не получишь. И вы тоже, Звёздный и Вороно́й! Вы оба размазни. Всегда подражаете Буйному вместо того, чтобы стать самостоятельными и подружиться с беднягой Блестящим. Вы не знаете, какой он симпатичный. Может быть, гораздо симпатичнее Буйного. Только вы этого не знаете, потому что не даёте ему возможность и проявить себя. А сами только подражать горазды. Пусть вам будет стыдно, ни за что не дам вам хлеба! – крикнула Фиасоль и дала хлеба Блестящему.
Как-то вечером Фиасоль позвонила маме в Грасабайр.
– Мама, я – белая лошадка, – печально сказала она в трубку.
– Кто ты? – спросила мама.
– Я знаю, как страдает Блестящий. Мы с ним одинаковые.
Мама вздрогнула, ей захотелось обнять свою маленькую девочку, несмотря на расстояние.
– Бигга не даёт другим играть со мной, командует всеми. Она наглая и решительная, как Буйный. Она командует Киттой и Беллой. Точно так же Буйный командует Звёздным и Вороным. Она запрещает другим общаться со мной, а Буйный не даёт другим лошадкам общаться с Блестящим. Я не хочу, чтобы мной командовали, и думаю, что поэтому Бигга не велит никому дружить со мной.
– Милая моя девочка, всегда можно найти каких-нибудь других приятелей. А ещё можно остаться наедине с самим собой. Человек сам себе никогда не надоест.
– Да, мама, но ведь друзья нужны. А Блестящий никого не может найти. Он внутри загородки. А я ограничена своим классом. Так что и Буйный, и Бигга должны научиться быть добрыми со всеми. Но Бигга зарвалась: она следит, чтобы никто из её подружек не играл со мной.
– Иногда вы всё-таки подруги, – утешающе сказала мама.
– Ужасно редко, – задумчиво сказала Фиасоль. – Я думаю, что Бигга – вреднюга.
– Все люди в глубине души добрые, моя дорогая Фиасоль, – мягко сказала мама. – Бигга тоже хорошая. Я думаю, что боится, что с ней никто не будет играть.
– Что? – удивлённо спросила Фиасоль.
– Ну да, для того чтобы вы: Китта, Белла и ты – без неё не играли, она показывает всем вам, что главная она, – сказала мама. – Когда она командует, её не бросают одну. Точно так же обстоят дела у Буйного.
– Как странно, – задумчиво сказала Фиасоль. – Ты хочешь сказать, что кто-то начинает всех обижать, чтобы его самого не обидели?
– Да, – сказала мама, довольная, что смогла объяснить. – В глубине души они такие испуганные и беззащитные и хотят, чтобы другие хорошо к ним относились.
– Мама, по-моему, ты чепуху говоришь. По крайней мере, мне кажется, что Бигга не испуганная и не беззащитная, когда гонит меня прочь. По-моему, она просто вредная.
– Между вредными и испуганными очень маленькая разница. Иногда это почти одно и то же, – сказала мама по телефону.
Мама вообще-то была очень умной, но иногда могла сказать какую-то чушь.
На следующий день Фиасоль пошла в загородку с хлебом для Блестящего. Она постояла некоторое время, наблюдая за лошадками. У них что-то изменилось. Теперь Блестящий стоял между Звёздным и Вороным, а Буйный бродил одиноко в дальней части загона. Когда Буйный захотел взять у Фиасоль хлеб, подбежал Блестящий и отогнал его подальше.
Фиасоль поняла, что все хорошие, что между испуганными и вредными очень маленькая разница. Она дала Буйному хлеб и пристыдила других. Ей захотелось когда-нибудь рассказать Бигге о лошадках в Поки.
8 Фиасоль и королевский Копенгаген
– Я получила почту! Мне прислали открытку! Это мне! Здесь написано моё имя! – кричала Фиасоль, вбежав на кухню с вынутыми из ящика письмами.
– Посмотри, мама, мне по почте что-то пришло. Это не вам, только мне, – восторженно говорила она, присаживаясь со своей открыткой.
– Посмотрим, – сказала мама, разбирая почту. – Мне присылают только скучные официальные письма. А ты получила что-то приятное?
– Да, это открытка от моей подруги Беллы, – сказала Фиасоль и посмотрела на красивую открытку с видом на море и пальмами.
– Неужели? – сказала мама. – И куда же её занесло?
– Она в Испании, – сказала Фиасоль. – Видишь, как там красиво?
– Да, очень красиво. Что она пишет? – спросила мама. – Почитай.
«Привет, Фиасоль
В Испании здорово. В плавательном бассейне я видела мёртвую лягушку. А ещё я видела мёртвую ящерицу на тротуаре. Я только что видела много живых белок [5].
С сердечным приветом,
– Невероятно, – бурчала восторженно Фиасоль. – Мёртвые лягушки и ящерицы, бассейн и белки. Мама, надо ехать в Испанию. Помчались?
– Послушай, подруга, – сказала мама. – Поехать за границу – довольно непростое дело. Нужны время и деньги.
Несколько дней спустя, когда семья собралась на ужин, мама сообщила, что она собирается вместе с Биддой поехать в Копенгаген на несколько дней, чтобы навестить тётю Лоулоу, сестру дедушки.
– А ты, Пиппа, останешься дома и позаботишься о папе, – добавила она.
Фиасоль молча смотрела на маму.
– Вы хотите уехать и бросить тут нас? – сказала она через некоторое время. – А папа не поедет?