– Мне надо работать, – сказал папа, – и кто-то должен присматривать за вами. Мы с вами предпримем что-нибудь интересное. Пойдём в зоопарк домашних животных[6].
– В зоопарк домашних животных? Мне больше хочется смотреть на жирафа и слона в зоопарке диких животных в Копенгагене, чем на овцу и корову в зоопарке домашних животных здесь. Ты должен понимать, – с обидой сказала Фиасоль. – И вообще прошло уже много времени с тех пор, как я виделась с тётей Лоулоу. Как вы можете не брать меня с собой?
– Ты поедешь туда позже, – ласково сказала мама. – А сейчас поедем только мы с Биддой. И пробудем там недолго, всего лишь несколько дней.
Глаза Фиасоль заполнились слезами, она заплакала над своим любимым блюдом – кровяной колбасой со сладкой рисовой кашей.
– Так нельзя себя вести, Фиасоль, это нахальство, – возмущённо сказала Пиппа. – Они привезут нам оттуда что-нибудь красивое, а мы поедем позже.
– Но я-то хочу сейчас. Я хочу в Копенгаген. Мне ужасно давно хочется попасть в парк Тиволи[7] и в зоопарк, – навзрыд рыдала Фиасоль, стуча по столу.
Фиасоль вбежала в свою комнату и хлопнула дверью. Заснула она ужасно сердитая.
Дни шли быстро, и наступил вечер, когда мама и Бидда стали собирать дорожные сумки.
– Но почему мы не можем тоже поехать в Копенгаген? – плакала Фиасоль, глядя, как мама укладывает одежду в дорожную сумку.
– Спокойно, – сказала мама. – Иногда большим девочкам тоже хочется погулять одним.
– А я кто? Разве я не большая девочка? Мне уже восемь лет, а я ещё ни разу не скатилась с узкой горки, – канючила Фиасоль.
– С узкой горки? Что за чушь ты несёшь? – фыркнула Пиппа.
– По ней человек в вагончике катится вниз, потом вверх, потом переворачивается, – сердито сказала Фиасоль.
– Это называется «русские горки»[8], мышка моя, – сказала мама. – Когда-нибудь ты скатишься с русских горок, но не сейчас. Мы не можем все набиться в квартиру к тёте Лоулоу.
– Она наверняка купит нам что-нибудь красивое, Фиасоль, – утешая, сказала Пиппа.
– Вы получите что-то невероятно красивое. Может быть, такое, чего у вас никогда не было, что-то совершенно неожиданное, – сказала мама и изобразила страшное лицо привидения, прищурившись и вытянув губы, словно для поцелуя.
На следующий день очень рано утром мама и Бидда попрощались с Фиасоль, поцеловав её, пока она тихо похрапывала в своей кровати под зелёным листком. Они отбыли в Королевский Копенгаген – без Фиасоль.
У Фиасоль появилась невероятная потребность в телефонных разговорах с мамой с тех пор, как та уехала в Копенгаген. По многу раз в день звонил в кармане мамы телефон: её спрашивала Фиасоль.
– Мама, где лекарство от ревматизма для Хансины? Мама, мне скучно, что делать? Мама, где мои красные носки? Мама, ты уже покаталась на узких горках?
А мама потихоньку выведывала, как они живут с папой.
– Фиасоль, что вы сегодня едите на ужин?
– У нас замечательный ужин, – отвечала Фиасоль. – Только быстрые блюда, – добавляла она довольная.
– Быстрые блюда? – кричала мама из Копенгагена.
– Точно, особые быстрые блюда, приготовленные папой, – радостно отвечала Фиасоль.
– И что это за блюда? – пытливо расспрашивала мама, думая, что папа приносит сёстрам один лишь фастфуд из соседней забегаловки.
– Наши любимые блюда, – говорила Фиасоль. – Мы едим кровяную колбасу и печёночный паштет, варёные яйца, кашу, хлеб и морковь. Папа говорит, что это быстрая еда, потому что он готовит её быстро.
Мама облегчённо вздыхала. Она тоже знала, что любимым блюдом Фиасоль была жаренная на сковородке кровяная колбаса с морковью.
В эти дни к ним часто приходила бабушка. Она разбиралась в шкафах Фиасоль и Пиппы и осматривала их одежду, стирала её и складывала стопками, которые затем таинственным образом исчезали. А ещё она задавала им странные вопросы. Она хотела знать, где они хранят косметички, CD-плееры, рюкзаки и купальники. Сёстрам казалось подозрительным, что бабушка проявляет такое любопытство к их вещам, но они знали, что она порой обожает всюду совать нос.
Вечером на четвёртый день после того, как мама и Бидда отправились в свою сказочную поездку в Копенгаген, папа сказал, что после ужина они будут кое-что обсуждать. У него был очень таинственный вид, обсуждаться будет важный вопрос, сказал он.
Фиасоль молча ела кашу. Она пыталась понять, что такого она сделала, если это нужно обсуждать. То, что она днём забралась на крышу? Нет, за это её уже поругали.
Может быть, за беспорядок в её комнате? Нет, все уже давным-давно перестали ворчать на неё за это. Так что же она натворила?
– Так вот, начинаем обсуждение, – сказал папа, когда ужин закончился и они убрали посуду со стола.
– Как вы думаете, сейчас весело маме и Бидде? – спросил он, улыбаясь. И почему-то сунул руку в карман.
– Да, невероятно весело. Они сейчас наверняка в Тиволи, – грустно сказала Фиасоль.
– Нет, – сказал папа. – Они ещё не были в Тиволи.
– Почему? – спросила Пиппа. – Они не хотят сходить в Тиволи?
– Нет, они не хотят идти в Тиволи до вашего приезда, – сказал папа и положил на стол конверт.
– Нашего? – Глаза Фиасоль стали как блюдца. – О чём это они? Мы же не сможем к ним приехать.
– Вы поедете, если будут билеты, – сказал папа и вскрыл конверт. – Да, это билеты на самолёт, и вы полетите в Копенгаген завтра рано поутру вместе с бабушкой. Что скажете?
Сёстры с изумлением смотрели друг на друга, широко открыв рты.
– Папа, ты гений! – закричала Фиасоль. – Ты самый лучший на земле! Самый замечательный человек! – продолжила она, и сёстры бросились папе на шею.
– Ай, мы же не сможем поехать, – вдруг сказала Пиппа очень грустно. – Мы не можем бросить тебя здесь одного.
– Почему же: меня вполне можно оставить одного. Я должен работать и буду только рад не готовить для вас по вечерам быстрые блюда, – со смехом сказал папа.
– У нас нет времени. Надо собираться, – озабоченно сказала Пиппа.
– Не надо, ваши вещи уже собрала бабушка накануне. Сумки стоят в прачечной, – сказал папа.
Папа отвёз Фиасоль, Пиппу и бабушку в аэропорт рано утром на следующий день. У Фиасоль кружилась голова от волнения. По дороге бабушка рассказала сёстрам, что тётя Глоя и кузен Гутти накануне улетели в Копенгаген и встретят их у тёти Лоулоу.
Самолёт перенёс их через море, и в иллюминаторе они увидели Данию. Запах в воздухе был совершенно другим, когда они вышли из самолёта. Они спустились по трапу, потом забрали свои сумки на багажном конвейере.
В большом зале аэропорта стояли широко улыбающиеся мама и Бидда, которые заключили их в объятия. Фиасоль с трудом верилось, что они прибыли в Королевский Копенгаген.
– Мы будем жить у Стины Большой, – сказала мама. – Её дом расположен близко к дому тёти Лоулоу. Она сдаёт туристам комнаты, где мы все можем поместиться. Стина Большая – подруга тёти Лоулоу. Она была когда-то известной исполнительницей танцев живота, но теперь сдаёт комнаты туристам, чтобы на эти деньги купить летний домик за городом.
– А почему её зовут Стина Большая? – спросила Фиасоль, когда они садились в автобус в аэропорту.
– Она, наверное, и в самом деле большая, – сказала Пиппа.
Автобус проехал вдоль побережья и въехал в городские кварталы, по дороге мама и Бидда рассказывали о том, что они делали в прошедшие дни.
Они остановились у моста через канал и вышли из автобуса.
– Добро пожаловать в Кристиансхавн, – оповестила мама.
– А я-то думала, что мы приехали в Копенгаген, – разочарованно сказала Фиасоль.
– Так и есть, мы в районе Кристиансхавн, который находится в самом сердце Копенгагена, – сказала Бидда.
Бабушка стала расхваливать хорошую погоду, но мама сказала, что сейчас слишком жарко, а она больше любит дождь и штормовой ветер.
– Тогда тебе лучше сидеть дома, – засмеялась бабушка.
В старом-престаром, похоже, оставшемся от Ледникового периода доме их встретила Стина Большая с улыбкой на губах. Ростом она была ненамного выше Фиасоль, но зато очень широкой. Вообще-то высота и ширина у неё были одинаковыми. Улыбка её была самой странной из всех, какие Фиасоль видела в своей жизни. В этой улыбке были только два передних зуба и один клык. Все другие зубы отсутствовали.
– Что случилось с её зубами? – прошептала Фиасоль маме, пока Стина Большая вела их к комнате.
Стина Большая повернулась к Фиасоль и засмеялась, так что появились её три зуба. Она поняла, что сказала Фиасоль.
– Я никогда не чистила зубы, когда была маленькой. И ещё я очень любила сладости, – сказала она по-датски, а мама перевела эти слова Фиасоль.
В этот вечер Фиасоль чистила зубы особенно тщательно и долго. Она засыпала на матрасе на полу со своими сёстрами и поверить не могла, что приехала в Копенгаген.
9Фиасоль и приключения в Тиволи
В первый день в Копенгагене Фиасоль проснулась очень рано. Она не желала больше спать, потому что хотела осмотреть весь город, а на это у неё было только четыре дня.
– Что мы сделаем раньше всего? – спросила она и встряхнула маму, которая спала сном младенца, так как было ещё семь часов утра.
– Пойдём завтракать к тёте Лоулоу, – пробормотала мама и открыла глаза.
– Ты не будешь разлёживаться в постели. Мы сюда приехали не для того, чтобы спать, – нетерпеливо сказала Фиасоль.
– Эй, вы, просыпайтесь! – закричала она и стянула одеяло со своих сестёр, которые тут же потянули одеяло обратно и закрылись с головой.
– Нет, так дело не пойдёт! Подъём! Мы приехали в Королевский Копенгаген. Но, бабушка, почему люди говорят «Королевский Копенгаген»? Здесь нет короля, а есть королева, – сказала Фиасоль и носом приложилась к носу бабушки, которая лежала, свернувшись клубочком.