Водитель не смог дозвониться до Звонарёва-младшего. Чуть позже он увидел, что свой телефон Роберт Маркович оставил на заднем сиденье. Если его не поторопить – опоздает на самолет. Тогда его самого по головке не погладят. Место-то лакомое и хорошо оплачиваемое, а главное вовремя и со стимулирующими надбавками.
Мужчина застал пару в пикантной позе. Остановился на допустимом расстоянии, чтобы Звонарёв его услышал.
— Роберт Маркович, извините, — раскраснелся водитель, уже не рассчитывая на какие-то премиальные выплаты в этом месяце, — самолет, Роберт Маркович. Извините еще раз.
Мужчина хотел откланяться по добру, но не сумел. Пришлось вернуть телефон своему начальнику. Было стыдно, но ему хотелось как-то сгладить некомфортное положение, сложившееся не по его вине.
— Пять минут.
— Как скажете.
Они остались наедине всего лишь на пять минут. Смотрели друг другу в глаза. Никто из них не решался заговорить первым.
Роберт не верил Агриппине. Его чувства за что-то цеплялись, когда он погружался в лазурную синеву ее взгляда. На самом дне было беспокойство, которое охлаждало его действия до состояния льда.
Пост губернатора предполагает, что его займет не инфантильный влюбленный юноша, а мужчина со стабильной психикой. Возможно отец прав, и ему нужно жениться, чтобы почувствовать за своей спиной ту, которой нужна его защита и любовь. Но только не деньги. Этого было предостаточно, чтобы он оставался холостым.
— Я улетаю на три дня по семейным делам, — Роберт аккуратно пересадил девушку так, чтобы она оказалась при этом максимально близко к нему.
— Напиши мне по прилете, когда у тебя будет время.
Эмоции Агриппины от произошедшего были в полном составе на её лице. Волнение, отрицание, трепет и искорка симпатии, что разгорается с каждым вдохом рядом с ним. Его запах будоражит сознание, и она теряет концентрацию внимания в очередной раз, при очередном поцелуе.
— Напишу.
Роберт вызвал девушке такси из премиум-класса, которым пользовался иногда сам. Надо ли говорить, по каким случаям? Этот человек не встречал утро в компании очередной любовницы.
Агриппина чувствовала, что уже что-то идет не так в предложении Звонарёва-старшего. а именно стать для его сына фиктивной женой.
Держа за руку его сына, она поняла, что не сможет себе врать и не влюбиться в него по уши. Физиологию, если и можно приглушить иной физической силой, выплескивая часть энергии, то душа… Душа живет по своим канонам, не воспринимая законы физики, химии и биологии. Невидимая материя, делающая из нас тех, кто мы есть.
Волконская приняла решение остановить фикцию, и позволить себе настоящие чувства. Ведь они так похожи, хоть и из разных миров. Одинокие души, трепетно относящиеся к своему внутреннему укладу. Не просто так слон боится маленькую мышку. У всего есть своя слабость.
Агриппина настроена решительно. Готова к тому, чтобы понести наказание в судебном заседании от влиятельного человека, если он не поймет ее мотивов. Куда лучше настоящие чувства, чем изображать из себя восковую фигуру в красивом наряде.
Роберт расположился в кресле на борту самолета. В его руках был подготовлен отчет в хронологическом порядке. А назван он: “Волконская Агриппина”.
Он перелистывал бумаги и рассматривал фотографии, взятые из интернета или анкеты работодателя. Все сходилось, что она рассказывала ему.
Дело было в другом – его отец.
Звонарёв-старший не приветствовал некоторые качества, расценивая их как слабость. Чтобы он пригласил девушку на богемную тусовку да без сопровождения…
Роберт принял решение поговорить с Анатолием. В тот вечер он был с ним, и мог увидеть или услышать гораздо больше, чем думает его отец.
Прикрыв глаза, мужчина не думал о предстоящих встречах. Он мысленно был с той, которая вызывает пока в нем больше вопросов. Именно в своих фантазиях Роберт позволил себе, куда больше, чем мог на облезлой лавочке в парковой зоне.
— Я прошу тебя, Вась. Давай отложим раздел имущества, — шептала Валентина, прикрыв динамик телефона, чтобы не услышала дочь.
— Как честный человек я оставил вам жилплощадь. Ситуация изме-е-енилась, — мужчина был пьян, поэтому говорил нараспев, не заботясь о чьих-то чувствах.
— Баба у тебя появилась, алкоголик, — закусив нижнюю губу, она сдержала всхлип.
— Завтра приду, Валька. Не кусайся-я-я, — бывший муж женщины первым отбил вызов.
Волконская прилегла на кровать. Долго думала о том, что же дальше делать. По закону бывший муж отберет положенные метры, если не деньгами, тот через суд. У нее таких средств нет. А для дочери она стала непосильной обузой, как она решила самостоятельно.
Женщина почувствовала себя хуже. Не стала звать дочь, понадеявшись, что само все пройдет.
Агриппина услышала глухой стук. Побежала в комнату матери, где нашла ее без сознания на полу. Ее мать была еще жива.
Скорая констатировала повторный инфаркт, и ее увезли в больницу.
“Я на месте. Как дела?”, — Волконская прочитала сообщение от Роберта спустя пять часов.
Агриппина тяжело вздохнула и не стала строить из себя аристократку, под платьем которой рабочая униформа.
“Хреново, если по-простому”, — отправила она ответ и закинула телефон в сумку.
Глава 8
Глава 8
Роберт проснулся от входящего сообщения на телефон.
Щелкнув выключателем прикроватной лампы, он залил приглушенным светом спальню гостиничного номера.
Подсознательно он ждал ответа от Агриппины часов так пять назад.
Обычно он выключал телефон, чтобы выспаться накануне важного совещания. Роль “будильника” в таких случаях выполнял сотрудник гостиницы. Чаще всего была девушка, которая звонила ему в номер и сообщала приторно-сладким голосом, что пора просыпаться, завтрак будет подан через пятнадцать минут, а отглаженный костюм принесет горничная.
“Хреново, если по-простому”, — мужчина прочитал сообщение дважды или трижды, чтобы в итоге рассмеяться в голос.
Роберт Звонарёв только что понял, что ищет двойное дно у человека, который в принципе не может лгать и играть на публику. Он даже поверил в мифическую теорию о том, что его отец проникнулся настолько, что пригласил девушку в тусовку светского общества. Послужил феей-крестной за платок и добрые руки, которыми она его лечила после совершенного наезда.
Измученно застонав в голос, он боролся с желанием позвонить Агриппине и выяснить, что же все-таки с ней случилось. Отнюдь, победило не банальное любопытство, а искренняя заинтересованность в чужом настроении.
— Что случилось? — задал Роберт вопрос, от которого самого потряхивало.
Мужчина физически был далеко, чтобы решить какие-то фактические вопросы на месте.
— Мама с повторным инфарктом сейчас в больнице. Состояние стабильное, но находится в реанимации под контрольным мониторингом, — девушка рассказывала и плакала одновременно, не скрывая своих чувств.
Звонарёв Роберт не был черствым, как о нем могли думать те, с кем он имел дело. Впускать в свое сердце можно единичных людей, за эмоции которых ты становишься в ответе: развеселить, когда грустно; утешить, когда болит душа или тело; быть жилеткой, когда плачет твоя вторая половина (мужчины тоже могут себе позволить “сырость”); разделить радость, когда обоим хорошо.
С Волконской он хотел пройти все вышеперечисленные состояния, чтобы в итоге целовать желанные губы и выпивать сладкие стоны, сгорая в обоюдном желании.
— Я… — прочистил он горло.
— Ничего не надо, Роберт. У нас все есть. Извини, что разбудила тебя и огорошила не самыми приятными новостями… Как у тебя дела?
Мужчина стоял обнаженным напротив панорамного окна и смотрел через него на ночной город. В его фантазиях девушка была рядом. Невысокая. С соблазнительными женскими формами. А ее глаза… Они ярче звезд на небосклоне.
— Ты мне можешь писать или звонить в любое время дня или ночи. Поняла меня, Агриппина?
— Спасибо, — прошептала она, находясь на грани истерики, но вовремя подавила порыв себе вновь расплакаться. — Спокойной ночи.
Звонарёв отправил сообщение своей помощнице. Он просил разузнать о состоянии женщины от его имени. Роберт был уверен, что она находится в государственном учреждении, поэтому добавил, чтобы она нашла хороший кардиологический реабилитационный центр – самый лучший с новейшей аппаратурой. В какой точке земного шара он будет, мужчину не волновала. Он не хотел слышать убитый голос девушки, от которой щемило сердце и хотелось улыбаться как мальчишке только от одного существования объекта его самых разносторонних желаний.
Агриппина не ночевала дома. Всю ночь она была в реанимации, а после заступила на дневную смену. В свободное время девушка наведывалась к матери. Прогнозы пока строить бесполезно – нужно время и должная терапия.
Когда Волконская переступила порог своего дома, то в ноздри ей забился едкий запах алкоголя и чего-то соленого и жутко неприятного – прямиком из прошлого.
Ладони девушки покрылись холодной испариной. Она испугалась того, что на кухне сидит ее отец. Свет был не выключен.
Как же она обрадовалась, что его не было. На столе стояла пустая бутылка водки, вскрытая пачка сухариков со вкусом “Бекон” и вяленая рыба в обрезках. Все содержимое без всякого сожаления отправилось в мусорное ведро, а далее в центральный мусоропровод.
Пока она отсутствовала в квартире, чтобы хорошенько проветрить все комнаты, на телефон поступили два входящих.
— Отец, как ты мог?.. — сокрушалась Агриппина, позвонив ему первому.
— Сука-а-а-а, ты, дочка, как твоя мамаша! Звонил вчера. Сказал, что приеду на раздел. А вы так со мной? Драть тебя по толстой заднице надо было, а не жалеть конфетами! Твари неблагодарные…
Она скинула вызов.
По ее ощущением, будто перед ней прямо сейчас находилась ядовитая змея, раздувая свой огромный капюшон и показывая острые клыки. Ей было страшно, а еще она поняла, почему мама попала в больницу. Ее довел отец. Точнее своей холодностью и полным отсутствием морального облика человека, которого она когда-то знала. Его слова ее не ранили. Агриппина чувствовала пустоту, когда мать девушки произносила имя бывшего мужа.