Доминик махнул рукой, призывая отца продолжать.
— Так вот, кто-то говорит, что жен убивали как жертв, чтобы открыть проход к этому кругу, — пожал плечами отец. — А кто-то утверждает, что поместье живое и само выбирает себе хозяек. Но право слово, ваша светлость, это поместье же подлежит съему. Если бы дом действительно обладал такими качествами и был магически зачарован, разве бы инспекция допустила его к курортным?
Глава двадцать вторая. Логово
В разговоре наметилась пауза. Я, сцепив пальцы в замок, с нетерпением ждала, что Доминик ответит на справедливый вопрос отца.
И тут что-то пискнуло у моих ног. Я была настолько погружена в подслушивание, что совершенно забыла о крысе, и противное настойчивое «пик-пик-пик!» заставило дёрнуться от неожиданности.
— Пошла вон! – почти беззвучно, одними губами, прошипела я. Крыса сорвалась с места, отбежала на пару шагов, но тут же замерла. Вспомнив, что она вела себя в спальне точно так же, я сообразила, что это приглашение следовать по тайному ходу дальше. А именно – в глубокую тьму, воняющую сыростью, плесенью и, собственно, крысами.
Я демонстративно вернулась к щели в досках, стараясь снова сосредоточиться на разговоре дракона с отцом. Но противный грызун вновь приблизился и, встав на задние лапки, принялся скрести стену. Я недоумённо выгнула брови, но тут услышала голос отца:
— У вас, кажется, крысы. Слышите, как скребутся?
Я сглотнула и отпрянула от стены – если Доминику вздумается прислушаться своими драконьими чувствами – мне точно несдобровать.
Мерзкая крыса ехидно пошевелила усами и снова отбежала, как бы говоря «ну теперь у тебя точно нет выбора, иди за мной».
И да, я пошла. Осторожно, тщательно ощупывая пол перед каждым шагом, держась стены. Удовольствие оказалось ниже среднего – с каждым метром стены становились более склизкими, а воздух в тоннеле – более холодным. Создавалось ощущение, что мы уходим куда-то в глубокий подвал.
Выругавшись про себя, я оглянулась. Темнотища. Ни зги не видно, что впереди, что сзади.
И тут ладонь, прощупывающая стену, наткнулась на какой-то выступ.
В стену был вделан подсвечник!
Мои брови поползли на лоб. Интересный, однако, тайный ход. Сперва заплесневелая дыра, затем все удобства со встроенным освещением.
Крыса попискивала где-то чуть впереди, а глаза постепенно начали привыкать к темноте. Или… уже к полутьме?
Да, вокруг определённо становилось светлее. Я уже могла различить каменные стены, подсвечники через каждый десяток шагов, даже что-то вроде гобелена. Резко пропали запах сырости и слизь со стен.
И спустя минут пять тайный ход вывел меня – что вполне логично – в тайную комнату.
Здесь по-прежнему отсутствовали окна, но полумрак был не таким густым. И к собственному счастью почти у входа на тумбе я умудрилась разглядеть коробок длинных толстых спичек. Они тут же пошли в ход, и ближайший подсвечник помог мне наконец понять, где я оказалась.
Круглое помещение походило на кабинет. Причём очень даже обитаемый кабинет. В центре его стоял стол с массивной мраморной столешницей – и с десяток стульев.
Я приблизилась, увидев, что стол завален бумагами. Но тут же разочаровалась, потому что исписаны листы были какими-то непонятными символами. Я даже приблизительно не могла бы определить, что это за язык.
Держа подсвечник, я подошла к месту во главе стола и перебрала документы на нём. Жёлтая, иссохшая от старости бумага, но… пыли или паутины на ней не было.
Я вгляделась и от удивления приоткрыла рот: на листе пергамента был изображён тот самый символ – зелёный круг, который я видела во сне.
Это открытие заставило поёжиться и взглянуть на своё небольшое приключение совсем под другим углом. Я же попёрлась боги знают куда в одиночку, никого не предупредив!
Я резко развернулась, чтобы немедленно делать ноги и никогда больше не возвращаться сюда даже мысленно, и взвизгнула.
У самого входа стоял силуэт в чёрном плаще.
Глава двадцать третья. Обрыв
Я коротко взвизгнула и замерла, зажмурившись, выставив вперёд подсвечник, словно говоря «Возьми лучше его!», и с ужасом ожидая, пока чёрная фигура сделает со мной что-то страшное и немыслимое.
Но спустя пару минут поняла, что пауза неприлично затянулась, и осторожно приоткрыла один глаз. Вокруг ничего не изменилось. Я облизнула пересохшие губы и сделала крошечный шажок вперёд, готовясь отпрыгнуть и швырнуть в незнакомца подсвечником при малейшем движении.
Однако движения не было. Собственно, как и незнакомца. Я с шумом выдохнула, когда свечи озарили силуэт и он оказался всего лишь… швейным манекеном с накинутым поверх плащом. Живо представилось, как группа таинственных людей всей толпой приходит на примерку, а швея уточняет, не мало ли и не жмёт ли в…
Я захохотала в полный голос и тут же зажала себе рот рукой, настолько громкое эхо сопровождало любой, даже самый глухой звук.
Ну всё, точно пора уносить ноги. Не дай боги кто-то услышал мой внезапный приступ веселья. И ещё неизвестно кто хуже – неведомые обладатели чёрных плащей или мой собственный муж.
Я ухватилась за подсвечник с новой силой и вышла из комнаты. Тут как тут объявилась уже знакомая крыса и с писком нырнула куда-то в сторону. Точно не в ту, с которой я пришла.
Вынырнула – пискнула – нырнула снова. Уже проверенная схема: судя по всему, крыса ещё не всё показала, что собиралась.
Я задумалась. Голосов Доминика и отца слышно не было, может быть, стоит вернуться в спальню, пока не поздно, и всё рассказать мужу? Об этом ходе, логове, плаще, круге?..
Но тут вспомнилось, насколько в тайной комнате было чисто. Так что же, под носом у нашего Супер Важного Дознавателя кто-то собирается и обсуждает тайные планы? Или, может, Доминик вообще один из них? Ну а что, прикидывается следователем, взял себе жену и заселился в дом, где жёны обычно только и делают что умирают. Делает вид, что расследует преступление, а сам втихаря его же и совершает! И кто будет его винить, если случайно во время следствия какая-то там Мия вдруг умрёт? Не успел спасти, подумаешь, потеря.
Я поёжилась. От таких мыслей стало откровенно не по себе.
А крыса всё продолжала прикидываться собакой, то подбегая ближе, то удаляясь в неизвестное ответвление коридора. Разве что зубами меня за подол не тянула.
Коротко выдохнув, я решительно подняла подсвечник и зашагала в тёмный узкий коридор. И он оказался точно таким же ухоженным – ни пыли, ни паутины. Даже на полу никаких следов грязи.
Шли мы с крысой долго, минут пять-десять. Я всерьёз уже собиралась поворачивать обратно, потому что теперь не заметить моё отсутствие становилось намного сложнее.
Но коридор сделал поворот, и я неожиданно принюхалась, ощутив в воздухе что-то свежее, прохладное… Горное.
Сглотнув, я напряжённо вытянула шею. Спереди ощутимо тянуло прохладным горным воздухом! И я, не выдержав, всё же продолжила путь, даже ускорила шаг.
Тоннель закончился дверью, деревянной, запертой изнутри на щеколду. Повернув её, толкнула дверь.
В глаза брызнул ярчайший солнечный свет, и я ахнула, ступив за порог и оказавшись… на вершине горы.
Ну, не на вершине, конечно, но определённо это была горная тропа. А снаружи дверь была замаскирована под часть скалы, облепленной мхом и грязью.
Тропа шла максимально близко к обрыву, и я осторожно подступила, выглядывая. Высота поражала – казалось, до неба отсюда было намного ближе, чем до земли.
И не успела я подумать, что делать дальше, как в тоннеле позади послышались торопливые шаги. А в следующую секунду кто-то с силой толкнул меня в спину, и я, вскрикнув, полетела в обрыв.
Глава двадцать четвёртая. Полёт
Не знаю каким чудом, но я умудрилась ухватиться за выступающий из земли корень. Рывок – и я повисла, уцепившись за него обеими руками, пытаясь ногами нашарить хоть какую-то опору. О том, чтобы подтянуться наверх, не было и речи, а снизу, жутко подвывая, дул сильнейший ветер.
Сердце бешено колотилось, а не орала изо всех сил я только потому, что сил как раз не было совсем – руки скользили по корню, медленно, но неуклонно предрекая мне встречу с пропастью.
Наверное, из-за жуткого свиста ветра в ушах я не услышала другого звука – а именно хлопанья крыльев. В следующую секунду огромные когти играючи сгребли меня со скалы. От неожиданности я всё-таки закричала. Ну и от страха, само собой, тоже – в конце концов, драконов я видела разве что в книжках, да и то нарисованных.
Я зажмурилась и изо всех внезапно снова появившихся сил вцепилась в один из когтей и прижалась, как к плюшевому мишке во сне.
Полёт закончился так же быстро, как и начался. Я ощутила рывок, и движение закончилось. Только тогда осмелилась чуть приоткрыть глаза и увидела море: дракон приземлился на диком пляже. Я скатилась с когтя и торопливо отбежала на несколько шагов. И тут только смогла разглядеть огромного ящера. Блестела в свете солнца антрацитово-чёрная чешуя, янтарные глаза смотрели со снисходительным прищуром. Массивный хвост подрагивал и иногда тащился по песку из стороны в сторону, будто у огромного кота. Я сглотнула. Возможно, у страха глаза велики, но сейчас дракон казался мне величиной с дом. Или с гору.
И вдруг он начал уменьшаться. Как завороженная я наблюдала за процессом – как втягивается в позвоночник острый гребень, исчезает хвост, уменьшаются конечности. И только непосредственно в конце сообразила, что Доминик совершенно обнажён.
Тут же торопливо отвернулась, заливаясь краской. Кровь стучала в ушах, сердце никак не могло успокоиться, а тут взгляд ещё как назло нашарил те самые горы, которые чуть было не стали последним, что я видела в жизни.
На плечо опустилась рука, и я вскрикнула от неожиданности. Дракон уже был полностью одет, и ничто не напоминало о гигантском ящере, кроме следов на песке.
—Всё нормально? – мягко спросил он. Чего я от него ожидала? Не знаю. Но только не этого.