Когда защитники Pas de l'Écluse увидели французов, спускающихся с горы, они запаниковали и бежали, бросив обоз и знамена. Но переход был настолько изнурительным и опасным, что французы отдыхали еще три дня с согласия Филиппа, который не понимал, что время работает против него. Затем они двинулись к Пьеррелатте, жители которого притворились, что сопротивляются, но ночью покинули свой город, поджегши его. Молодой принц Филипп был более удачлив или более искусен; он взял Фальгьер. Было решено захватить Жирону, а затем двинуться в Барселону. Но разлив реки остановил армию, и осада началась только 28 июня. В Жироне командовал Рамон Фольк, виконт Кардона. Он поджег предместья, чтобы очистить пространство перед стенами. Все попытки штурма провалились. Была сооружена машина, достаточно мощная, чтобы пробить толстые стены. Но во время ночной вылазки Кардона поджег ее. Король, находясь на пике своей ярости, поклялся, что не уйдет, пока не возьмет этот проклятый город; он забыл, что его целью была Барселона! Вскоре на армию обрушилось ужасное каталонское лето. Французы начали страдать от жары, от вони разбросанных по полям трупов, от назойливых мух. Воздух был настолько испорчен, что вызвал эпидемию, от которой многие умерли, как люди, так и лошади. Однако недостатка в еде и питье не было, потому что Филипп вспомнил о Советерре. Флот, груженный припасами, стоял на якоре в порту Росас, недалеко от Жироны.
Педро III выступил с целью перехватить конвой. О его приближении узнал коннетабль Рауль де Клермон, сир де Нель[73]. Последний собрал пятьсот латников и застал противника врасплох. Но отряд Педро III был настолько многочисленным, что коннетабль не решался вступить в бой. И тут выступил Матье де Ройе, "храбрый и мудрый рыцарь":
— Повелители, — объявил он, — посмотрите на своих врагов, которых мы нашли. Это канун Успения милой Девы Марии, которая поможет нам сегодня. Смиритесь, ибо они отлучены и отпали от веры святой Церкви. Бесполезно ехать за границу, чтобы спасти свои души, потому что здесь мы можем их спасти.
Слова, достойные Святого Людовика, крестоносцев древности! Больше их нигде не было слышно… Несмотря на несоразмерность сил, французы атаковали и преследовали арагонцев. Прошел слух, что Педро III был тяжело ранен. Французы потеряли только двух своих воинов. 7 сентября Жирона капитулировала с воинскими почестями. Ее гарнизон и жители голодали. Вновь был проведен военный совет. Жирона была всего лишь на полпути к Барселоне! Однако сезон для проведения военных действий подходил к концу. Кроме того, страну заполонили свирепые партизаны (альмогаравы). Больных было бесчисленное множество. Адмирал де Лориа только что уничтожил флот у Росаса. Обескураженный, Филипп III приказал отступать. Он оставил в завоеванном городе гарнизон под командованием Эсташа де Бомарше. во время отступления армии досаждали альмогаравы, безжалостно расправляясь с калеками, отставшими и фуражирами. Проливные дожди захлестнули армию во время перехода через Пиренеи. Заболевшего, Филиппа III несли на носилках. По прибытии в Перпиньян он был прикован к постели и больше не вставал. 5 октября он умер: ему едва исполнилось сорок лет. Восемь дней спустя Жирона снова оказалась в руках арагонцев. Этот крестовый поход потерпел полное фиаско. Более того, она подорвала престиж Франции: впервые Капетинги напали на чужую страну не для защиты, а для завоевания. Карл Валуа вернулся из похода в том же состоянии, в каком ушел, с титулом короля без королевства. Но начиналось правление Филиппа Красивого.
Часть вторая.Англия
I. Филипп IV Красивый
Филипп IV не стал задерживаться в Перпиньяне. Он также, казалось, не хотел продолжать войну против Педро III. Считалось, что защита Лангедока будет достаточно, чтобы остановить любые вторжения арагонцев. Поэтому Филипп отвез тело своего отца обратно в Париж. Перед погребением в базилике Сен-Дени произошел один из тех раздоров, тайну которых хранит церковь. Молодой король пообещал сердце своего отца парижским якобинцам[74]. Монахи Сен-Дени горячо протестовали против этого. Завязался ожесточенный спор, который Филипп Красивый резко прекратил. "Не желая быть отвергнутым в самом начале", он скрепя сердце принял сторону якобинцев. Напрасно доктора богословия исследовали этот серьезный вопрос и доказали, что сердце покойного короля не может быть изъято у монахов Сен-Дени без диспенсации[75] Папы. Филипп не обратил внимания на их советы. Следует отметить — да простим мы эти мрачные подробности! — что тело Филиппа III было сварено; что его плоть и внутренности были похоронены в соборе Нарбонны. Только кости и сердце были привезены в Париж. Таковы были обычаи того времени, когда король умирал вдали от дома.
Похоже, что твердость молодого короля произвела впечатление, поскольку летописцы Гийом де Нанжи и Примат тщательно описывают этот инцидент. Экклезиасты понимали, что Филипп будет менее впечатлительным, чем его отец. Однако ему было всего семнадцать лет, он родился в 1268 году в Фонтенбло.
Он был высоким и крепким, с красотой, характерной для капетингских принцев, но в нем чувствовалось подавляющее величие. Не будет лишним сказать, что он был блондином и имел румяный цвет лица: все потомки королевы Изабеллы де Эно[76], первой жены Филиппа Августа, имели светлую кожу и волосы. Это все, что известно о внешности Филиппа Красивого. Надгробное изваяние, которое можно увидеть в Сен-Дени, имеет невыразительное лицо, с чертами, несомненно, приятными и даже проникнутыми определенным благородством, но лишенными характера и обнаруживающими странную мягкость. Откуда некоторые историки взяли, что это лицо излучало энергию? Три сына, лежащие рядом с ним, очень похожи на него. Очевидно, что эти четыре лица являются стереотипными и не могут быть использованы в качестве эталона. изображение Филиппа, выгравированное на печати в 1286 году, не дает нам никакой дополнительной информации. С другой стороны, у нас есть рисунок из коллекции Геньера[77], изображающий королеву Жанну Наваррскую, основанный на оригинале, который сейчас утерян. Накидка, закрывающая шею, капюшон, кончик которого падает на лоб, и волосы с тщательно уложенными локонами очерчивают хорошо сложенное лицо, возможно, немного широкое в области скул. Рот маленький, тонко очерченный; брови тонкие и изящно изогнутые. Нос прямой и длинный. Жанна должна была быть красивой, с поистине королевской внешностью. Маленькая собачка на ее руках не смягчает ее природной надменности. Взгляд напряженный, пристальный. Невозможно сомневаться, что это жена Филиппа Красивого, в соответствии с тем представлением, которое о нем сложилось. Она едва сдерживается, чтобы не улыбнуться. Она наблюдает и размышляет. Видно, что эта высокая, несколько чопорная женщина соответствовала своему предназначению, но она не была покладистой, и для мужа стала чем-то иным, чем "царственным чревом". Тем не менее, она родила ему семерых детей.
Филипп Красивый был коронован в Реймсе вместе со своей женой 6 января 1286 года, в день Богоявления. Примат и Нанжипочти ничего не говорят об этой церемонии, они посвящают ей всего две строки! Возможно, молодой король не придавал коронации такого же духовного значения, как его святой дед. Затем он начал свою деятельность в качестве короля, с командой советников своего отца и аббатом Матье де Вандомом. Точнее было бы сказать, что он приступил к управлению королевством без колебаний, так как очень быстро появились новые тенденции.
Не было недостатка в международных проблемах, частично унаследованных от недальновидности и просчетов Филиппа Смелого. Если мир с Англией казался на какое-то время обеспеченным, то с Испанией дело обстояло иначе. Война с Арагоном продолжалась в Пиренеях и на границах Лангедока. Права инфантов де Ла Серда, источник конфликта с Кастилией, остались нерешенными. Итальянский полуостров был охвачен волнениями. Карл II Анжуйский остался в плену в Арагоне, а регентство Неаполитанского королевства осуществлял Роберт Артуа, которому пришлось сражаться и с сицилийцами, и с гибеллинами. Филипп Красивый отказался облачиться в военные доспехи и положиться непредсказуемые результаты в сражениях. Прежде чем стать рыцарем, он хотел стать государственным деятелем. Он не был лишен храбрости, но предпочитал дипломатию сиюминутным подвигам, реализм — героическим мечтаниям. Однако в арагонских победах было столько провокаций, что можно было бы извинить такого молодого человека за то, что он поддался искушению. В рыцарской среде его отношение даже считалось подозрительным.
Педро III был мертв. Альфонс, его старший сын, правил Арагоном; второй, Хайме, был королем Сицилии. Альфонс сражался со своим дядей, королем Майорки, которому Филипп Красивый поручил защищать французскую границу. Хайме сражался в Апулии и Калабрии против Роберта Артуа. Оба добивались серьезных успехов. Адмирал де Лориа наводил ужас на побережье Лангедока: он застал врасплох и опустошил королевские порты Эг-Морт и Агд, не забыв устроить резню населения. Хайме Майоркский потеряла Балеарские острова. Наваррская армия была разбита арагонцами. Эта череда неудач не поколебала решимости Филиппа Красивого. Казалось, это даже не тронуло его. Он не торопился, так как знал, что народ жаждет мира.
Инициатива переговоров перешла к Эдуарду I Английскому. На Рождество 1286 года в Бордо он председательствовал на конференции, на которой присутствовали представители королей Франции, Арагона, Кастилии и Сицилии, а также посланники Карла II Анжуйского, который все еще находился в плену. Эдуард положил в основу общего примирения освобождение Карла II, его отказ от короны Сицилии и отказ Карла Валуа от его фиктивного, но юридически действительного титула короля Арагона. Папа Гонорий IV