Диана Мерц Сих
Честность и настойчивость в поисках истины всегда были главными нравственными идеалами западной философии. Философия появилась на свет в Древней Греции как любовь (philo) к мудрствованию (sophia). Сократ очень точно сформулировал мысль о необходимости «познать самого себя» и познать природу добродетели в стремлении к нравственной жизни. Аристотель начал свой труд «Метафизика» с замечательных слов: «Все люди по природе своей стремятся к знанию». Современные философы изучили различные способы, которыми человек заглушает свою естественную жажду к знаниям посредством чрезмерной рационализации и самообмана. Сартр утверждал, что мы скрываем наше чувство ответственности и свободу от самих себя при помощи «дурной веры». Айн Рэнд полагает, что человеческое зло является естественным следствием «путаницы в голове» и хаоса, возникающих в результате уклонения от действительности и нежелания размышлять. Так же, как и философия, психология считает адекватное понимание собственной личности и окружающего мира критерием психического здоровья.
Тем не менее в последние годы философы и психологи все чаще и чаще подвергают сомнениям это устоявшееся положение о роли знания в нашей жизни. Некоторые исследователи просто заявили, что самообман необходим и неизбежен, другие пошли еще дальше, утверждая, что самообман — это нравственная стратегия для сохранения позитивного мышления в условиях повседневных проблемных ситуаций. Как ни странно, но волшебный мир Гарри Поттера показывает нам несостоятельность аргументов в пользу самообмана. В частности, все несчастья и беды Дурслей — нерадивых, грубых, тривиально мыслящих родственников Гарри — служат доказательством опасности самообмана, что часто оставляют без внимания его сторонники.
Аргументация самообмана
В западной культуре самообман определяют как серьезный изъян в характере по одной простой причине: индивид не может принимать решение, делать выбор или действовать должным образом, если он сознательно закрывает глаза на определенные факты. Не принимая в расчет то, о чем он знает или догадывается, в процессе самообмана такой человек не способен правильно мыслить, тем самым подвергая себя еще большему числу опасностей. Будучи не в состоянии признать проблемы и ошибки, он подвергает опасности и всех окружающих. Следовательно, принятие реальности такой, какая она есть, является необходимым условием для формирования позитивного, с нравственной точки зрения, характера, здравого рассудка и счастливой жизни.
Некоторые философы пытались оспорить эти взгляды, заявляя, что самообман — жизненно важная часть человеческого существования, и что он необходим и полезен. Например, в своем произведении «Замаскированная правда» Дэвид Найберг заявляет, что наша «сильная потребность» в игнорировании неприятных фактов приводит нас к тому, что мы стараемся «избежать, исказить, сокрыть, игнорировать, отрицать или приукрасить правду» при малейшей возможности[4]. Подобный самообман позволяет нам сохранить «последовательность и стабильность» личности, избавляя нас от мучительных размышлений о том, «кто мы есть на самом деле и кем мы хотели бы быть»[5]. Подобным образом рассуждает Роберт Соломон, говоря о том, что все наши «пороки и недостатки» не позволяют нам трезво оценивать себя и свои возможности. Он также заявляет, что адекватная самооценка может «серьезно повредить нашему самосознанию и образу собственного „Я“»[6]. Основная мысль, которая прослеживается в данных рассуждениях, заключается в следующем: самообман часто необходим и нравственен, так как наша первоочередная потребность мыслить о себе позитивно не может быть полностью удовлетворена без самообмана.
Несмотря на искушение отбросить подобные утверждения как мнения отдельных людей, не заслуживающие нашего внимания, мы не можем этого сделать, так как они опираются на целый пласт психологической литературы о «позитивных иллюзиях»[7]. Позитивные иллюзии являются ничем иным, как мягкой, но стойкой формой самообмана, которая направляет суждения психически здоровых людей о них самих в определенную сторону. Так, например, когда людей просят рассказать о себе, то многие говорят о своих сильных сторонах, упуская или умаляя свои слабости и недостатки. Этот позитивный взгляд проявляется чаще всего при сравнении себя с другими, когда каждый стремится представить себя не просто не хуже, но намного лучше остальных — их старания приводят к тому, что, например, девяносто процентов водителей переоценивают себя и свои возможности! В добавление к столь щедрым характеристикам в свой адрес, люди нередко переоценивают способность контролировать события в жизни и в результате чересчур оптимистично относятся к будущему. Многие психологи считают, что «самообман, направленный на созидание» подобных положительных иллюзий, не наносит психике никакого урона, напротив, эти иллюзии являются неотъемлемой частью нашего сознания, и их отсутствие может привести к легкой депрессии. Как следствие, некоторые психологи стали отрицать трезвое суждение о себе как критерий психического здоровья, тем самым отрицая честность как добродетель.
Теперь, когда мы видим, какая пропасть существует между традиционной, здравой оценкой самообмана и его новой академической аргументацией, мы можем задать себе вопрос: чему нас могут научить Дурсли в отношении самообмана?
Самообман Дурслей
Вернон и Петунья Дурсли — единственные здравствующие родственники Гарри, заботящиеся о нем (если можно так выразиться), с тех пор как его родители погибли. Каждое появление Дурслей в романе подчеркивает их стремление выглядеть — как в собственных глазах, так и в глазах окружающих — совершенно «нормальными», иначе говоря, «неиспорченными» магией и волшебством. Очевидной проблемой для Дурслей является то, что Петунья все же имеет связь с миром волшебства через свою сестру Лили Поттер. Эта нежелательная связь вызывает непреодолимые страх и ненависть к магии у обоих Дурслей и мотивирует их самообман, направленный на отрицание любого проявления магии и связанных с ней явлений.
Впервые встречая чету Дурслей на страницах книги Философский камень, читатель сразу же видит их склонность к самообману и технику этого самообмана. Когда весь волшебный мир празднует победу Гарри над Волан-де-Мортом, не скрывая этого чудесного события от маглов, Вернон Дурсль убеждает себя в том, что ничего странного не происходит. Направляясь к выходу из дома, он видит кошку (точнее, профессора Макгонагалл, которая превратилась в кошку), изучающую карту, но тут же убеждает себя в том, что это «эффект тусклого освещения» (ФК). Когда он замечает группы «странно одетых молодых людей… в мантиях», толпящихся неподалеку, его первая реакция — раздражение на «новую глупую моду», а когда он видит фигуру человека постарше в такой же мантии, он придумывает этому еще одно объяснение: «они все, наверное, какие-нибудь бродячие артисты… собирают таким образом деньги» (ФК). Чуть позже Вернон понимает несостоятельность этого второго объяснения, когда он не находит «ни одной банки для сбора мелочи» у незнакомцев. Тогда он просто «гневно смотрит на них» (ФК), недоумевая, почему они его так волнуют. Наконец, Вернону ничего не остается делать, кроме как «списать все происходящее на свое воображение», когда он чуть не сбивает с ног старичка в фиолетовой мантии, который говорит что-то о том, что исчез «Вы-Знаете-Кто», и называет Вернона маглом (ФК).
Эти же отрицание и приукрашивание очевидных фактов продолжаются, когда Вернон краем уха слышит, как люди в мантиях говорят что-то о «Поттерах» и об «их сыне, Гарри» (ФК). Он подавляет внезапно возникший страх, объясняя все происходящее тем, что «фамилия Поттер встречается очень часто», а имя Гарри не имеет никакого отношения к его племяннику. Вечером он интересуется у Петуньи, как звали ребенка Поттеров, и это приводит ее в ярость, потому что «обычно она делала вид, что у нее никогда не было сестры». Только тогда, когда она говорит Вернону, что его племянника зовут Гарри, его охватывает непреодолимый страх. И все же Вернону удается спокойно заснуть: он внушает себе, что проделки Поттеров никак не могли коснуться его семьи.
Поведение Вернона и Петуньи в этот судьбоносный для волшебного мира день показывает, что их реакция на волшебство основана на самообмане, и это помогает им исключить из своего сознания факт их связи с магическим миром. Как мы увидим позже, они будут придерживаться этой модели поведения и в тот момент, когда их племянник, юный волшебник, окажется у них на пороге.
Уроки самообмана Дурслей
Несмотря на то что физические, нравственные и психологические дефекты Дурслей явно преувеличены для комического эффекта, при описании серьезных проблем, с которыми они столкнулись, автор точно подмечает фундаментальную сущность процесса самообмана. Отрицательный пример Дурслей помогает нам извлечь три чрезвычайно важных урока, которые не замечают сторонники самообмана:
1. Самообман не может избавить человека от необходимости признать правду.
2. Самообман обычно выходит за рамки первоначального отрицания и увеличивается в масштабах.
3. Самообман становится привычным способом уклонения от горькой правды.
Рассмотрим каждый из этих пунктов.
1. Самообман не может избавить человека от необходимости признать правдуВсе аргументы в пользу самообмана подтверждают, что самообман — это высоко эффективный процесс, который позволяет человеку с легкой душей игнорировать горькую правду, вытесняя ее из своего будущего. Дэвид Найберг, например, описывает самообман как «постепенный процесс», в результате которого определенное убеждение заменяется на его противоположность[8]. Однако если самообман не протекает столь гладко, если человек сталкивается с мучительными сомнениями, необъяснимыми фактами или тревожными напоминаниями о реальности, то кратковременное эмоциональное облегчение, наступающее благодаря самообману, может в дальнейшем привести к большим и болезненным неприятностям.
Самообман Дурслей в отношении магических сил Гарри зачастую легко развеивается — и поэтому постоянно нуждается в обновлении. Еще до того, как Гарри понимает, что он волшебник, проявление его могущества — отросшие после стрижки волосы (ФК), уменьшившийся в размере старый свитер Дадли (ФК) и исчезнувшая клетка змеи в зоопарке (ФК) — доказывает нам не только наличие у него необыкновенных способностей, но и то, что все попытки Дурслей «вытеснить из него магию» (ФК) обречены на провал. Сразу же после того, как Гарри начинает обучение в Хогвартсе, Дурсли пытаются изгнать магию из своей жизни, запирая от него сову (ФК), отбирая у него учебные принадлежности (ТК) и говоря о магии эвфемистически, называя ее «словом на букву „м“», «сам-знаешь-чем», «странностью Гарри» и «нелепой ерундой» (ТК; ОФ; УА). Такая стратегия Дурслей носит поверхностный характер и неспособна защитить их от постоянно напоминающей о себе магии и ее проявлений, таких как, например, внезапное появление у Дадли поросячьего хвостика (ОФ), уничтожение Добби пирога Петуньи во время ужина (ТК), непреднамеренное воздействие Гарри на тетушку Мардж (УА), разрушение Уизли гостиной (КО) и нападение дементоров на Дадли (ФК). Эти волшебные события противоречат убеждениям Вернона и Петуньи, поэтому они постоянно вызывают у них вспышки страха и ярости. И лишь последнее из перечисленных событий, оказавшись действительно серьезным, положило конец «отчаянному притворству» Петуньи. Как ни старались Дурсли, им так и не удалось сохранить свой самообман в отношении магии.
Типичная проблема всех, кто обманывает себя, подобно Дурслям, заключается в том, что субъективное отрицание фактов никак не влияет на них самих. Поступление Гарри в Хогвартс в очередной раз доказывает, что магические способности Гарри не поддаются отрицаниям и рационализации Дурслей, как, впрочем, и их наказаниям. Притворство Дурслей также не влияет на поведение других людей, которые действуют исходя из объективной реальности. Это положение проиллюстрировано поведением Хагрида, который приходит в их дом, чтобы доставить Гарри письмо-приглашение в Хогвартс (ФК), и предупреждением Дамблдора о том, чтобы Петунья не выгоняла Гарри из дома (УА). Все попытки Дурслей отрицать их родственную связь с миром магии кончаются неудачей, так как постоянное столкновение с магией становится неизбежным, когда в доме живет молодой волшебник.
Более того, даже когда Гарри ведет себя «нормально», он все равно остается живым символом ненависти и страха Дурслей. Чтобы минимизировать присутствие магии в своей жизни. Дурсли доходят до полного абсурда, иногда притворяясь, что их племянника Гарри и вовсе не существует. Гостиная в их доме увешана фотографиями Дадли, но нет ничего, что напоминало бы о Гарри (ФК); когда к ним приходят гости, Гарри должен сидеть в своей комнате «тише воды, ниже травы, притворяясь, что его там нет» (ТК), а когда Рон Уизли просит Гарри к телефону, Вернон рычит на него: «Нет здесь никакого Гарри Поттера!» (УА). Однако, даже если бы Гарри не жил с ними в одном доме, все бесчисленные самообманы Дурслей по поводу магии не смогли бы противостоять фактам. Каждодневные события периодически вызывали бы у Петуньи воспоминания из ее детства о сестре Лили, о Хогвартсе и обо всем, что с этим связано, а Вернон испытывал бы такой же ужас, как в день смерти Волан-де-Морта (ФК).
Как мы видим, самообман не в силах изменить или полностью скрыть нежелательную действительность, наоборот, количество проблем в результате самообмана только растет. Пример Дурслей показывает нам, как несостоятельность самообмана приводит к тому, что человек попадает в еще более сложную ситуацию: он смущен, испуган, уязвим и подавлен. Этого можно было бы избежать, если бы он принял жизнь такой, какая она есть, с самого начала. Кроме того, при слепом отрицании и самообмане проблемы будут расти, как снежный ком, и справиться с ними впоследствии будет намного сложнее (если вообще возможно). Проще говоря, мир, как правило, жесток к иллюзиям человека: поддерживать их в течение долгого времени невозможно, и в конце концов они рушатся.
2. Самообман обычно выходит за рамки первоначального отрицания и увеличивается в масштабахАргументы в пользу самообмана говорят о том, что мы можем контролировать этот процесс, направляя его в определенное русло. Однако наше сознание не в состоянии держать под постоянным контролем самообман — этот процесс «добровольной слепоты, нечувствительности, демагогии и игнорирования»[9]. Если бы мы могли это делать, то наше сознание неизбежно отражало бы неприятные факты действительности, от которых мы попытались уйти. Защитники самообмана, как ни странно, признают эту фундаментальную проблему. В своей работе «Святая ложь, голая правда» Дэниэл Голман пишет, что самообман может привести нас к «тому, что мы столкнемся с необъяснимыми явлениями, игнорируя ту информацию, которую нам необходимо знать, даже если она неприятна»[10]. Автор этой работы рекомендует нам всегда находить «золотую середину» между правдой и ложью, но не дает никаких практических рекомендаций по тому, как это сделать[11]. Следовать подобному совету невозможно, так как для этого потребуется не только полная осведомленность о самообмане, но и знание той правды, которую он скрывает. Отрицательный пример Дурслей ярко иллюстрирует бесконтрольность и распространение самообмана.
Страх и ненависть Вернона и Петуньи ко всему, что связано с магией, не могут по своей природе иметь четкие границы и касаться только мира волшебства. Такое тщательное разграничение потребовало бы правдивого рассмотрения всех странных явлений, но невозможно ожидать этого от людей, которые и слышать не желают о Хогвартсе, летающих метлах и волшебниках (КО). Таким образом, самообман Дурслей охватывает все, что, по их мнению, «хоть чуть-чуть выходит за рамки обычного», и все, что «происходит не так, как должно» — будь это во сне, в воображении или в литературе (КО; ФК). Поэтому, когда Гарри рассказывает о летающем мотоцикле, который ему приснился, Вернон приходит в такое бешенство, что не может справиться с управлением автомобилем, а затем «поворачивается к Гарри и с лицом, похожим на огромную свеклу с усами, кричит: „Мотоциклы не летают!“». Гарри фактически запрещено расспрашивать о своих родителях: ведь ответы на такие вопросы откроют правду о его магических корнях. Итак, самообман Дурсли не ограничивается только их отношением к магии. В целях сохранения ядра этого обмана они вынуждены скрываться за пеленой банальности и неприятия от всего, что так или иначе является странным в этом мире.
В целом можно сказать, что любая попытка изолировать и ограничить самообман, направив его против определенных неприятных фактов, создает напряжение при восприятии тех фактов действительности, которые при этом искажаются, и тех, которые принимаются без иллюзий. Ни один из элементов реальности не может быть отделен от других, следовательно, любой конфликт между фактическими знаниями и притворством вынуждает человека либо признаться в обмане, либо продолжать обманывать себя далее. В результате самообман может вызвать волнообразную реакцию и перекинуться на другие сферы жизни человека, искажая всё его мышление.
Опасное воздействие всепоглощающего самообмана четко прослеживается в отказе министра магии Корнелиуса Фаджа признать возвращение Волан-де-Морта. После рассказа Гарри о том, как он стал свидетелем возрождения Волан-де-Морта и сборища Пожирателей смерти (КО), признания Барти Крауча (КО), вновь появившейся черной метки на руке Снегга (КО) и высказанного Дамблдором авторитетного мнения (КО) Фадж уже не может просто так уверять себя и других в том, что Волан-де-Морт мертв и исчез навсегда. Поэтому в конце Турнира трех волшебников Фадж говорит, что Гарри нельзя доверять из-за его «змеиного языка» и его подозрительного шрама (КО), что Барти Крауч — всего-навсего сумасшедший, который вбил себе в голову, что Волан-де-Морт руководит им (КО), и что Люциус Малфой, принадлежащий к благородному роду, не может быть Пожирателем смерти (КО), а Дамблдор и его сторонники намеренно сеют панику (КО). Абсурдный самообман Фаджа продолжался целый год, тем самым позволяя Волан-де-Морту и его слугам — Пожирателям смерти — беспрепятственно претворять в жизнь свои ужасные планы. Только когда Фадж своими глазами видит Волан-де-Морта в волшебном мире, все возведенные им иллюзии рушатся, несмотря на все его сопротивление (ОФ).
Подобно многим людям, которые обманывают себя в реальной жизни, Корнелиусу Фаджу приходится придумывать для себя и других множество абсурдных объяснений, вместо того чтобы проанализировать причину самообмана. Разумеется, каждый новый самообман в цепочке ему подобных будет увеличивать риск «разоблачения со стороны любого, кто обладает реальными фактами»[12]. Самообман отличается от обычного обмана: при самообмане человек не способен остановить процесс нарастания новых иллюзий, по крайней мере до тех пор, пока правду уже невозможно будет игнорировать. Следовательно, человек не в состоянии контролировать переход самообмана в иные, более опасные плоскости.
3. Самообман становится привычным способом уклонения от горькой правдыОтстаивая свою точку зрения, сторонники самообмана чаще всего ссылаются на быстрое эмоциональное облегчение, обеспеченное тем или иным самообманом. Отрицание горькой правды они считают удобным способом уменьшения тревоги, обретения надежды и сохранения «лица»[13]. Это близорукое представление о самообмане не учитывает долговременный эффект воздействия, которое самообман производ ит на психику человека и его характер. Пожалуй, одним из самых серьезных последствий этого воздействия является то, что самообман становится привычкой, даже если он касается незначительных вопросов. Люди, для которых самообман превратился в хронический недуг, являются примером того, как ежедневная ложь самому себе может стать универсальным способом маскировать нежелательную истину, даже если она имеет жизненно важное значение. Но как могут мелкие самообманы впоследствии перерасти в большие? Как и в прошлый раз, на этот вопрос нам помогут ответить Дурсли — в частности, Петунья.
Несмотря на то что природа ненависти к магии у Вернона остается для нас тайной, у Петуньи негативное отношение к магии уходит корнями в отрочество, когда ее сестра Лили поступила в Хогвартс. Поэтому, когда Гарри узнает от Хагрида, что он волшебник, Петунья приходит в ярость:
Как ты можешь не быть волшебником, если моя проклятая сестра была именно такой? Ох, она получила точно такое же письмо и тотчас же понеслась в эту школу — и каждый раз, когда у нее были каникулы, она приезжала домой с карманами, полными лягушек, и превращала чашки для чая в крыс. Я была единственным человеком, который понимал, кто она на самом деле: сумасшедшая чудачка! Но для мамы и папы это была «Лили, дорогая… Лили, любимая…». Они гордились тем, что у них в семье есть ведьма… Затем в школе она познакомилась с этим Поттером. Они уехали, поженились и завели ребенка — тебя, и, конечно же, я знала, что ты будешь как они — таким же странным, таким же… ненормальным… а потом она взяла и взорвалась, а ты свалился на нашу голову! (ФК)
Несмотря на то, что этот рассказ — лишь поверхностная интерпретация истории о Гарри и его родителях, в нем Петунья обнажает мучающие ее ревность и зависть к своей одаренной необычайными талантами сестре. Основываясь на предвзятом отношении взрослой Петуньи к волшебству, можно предположить, что она не обсуждала эти проблемы ни с родителями, ни с друзьями. Она не размышляла о своих собственных талантах и достижениях, не задавалась вопросом, насколько ее самооценка зависит от сравнения с сестрой, не хотела разобраться в своих чувствах, даже не пытаясь понять их причины и значение. Петунья решила не утруждать себя этими проблемами: она полностью и безоговорочно подчинилась общественным нормам и условностям, воспринимая их как нравственный долг, как единственно правильный способ существования. Она стала считать магию и волшебство ненормальностью и чудачеством, а ее зависть и чувство собственной несостоятельности преобразовались в ненависть и презрение.
Примечательно, что самообман Петуньи распространяется за пределы ее отношения к магии. С момента нашего знакомства с этим персонажем мы видим ее глубочайшую уверенность в том, что «нет в мире мальчика лучше», чем ее чрезвычайно толстый, глупый и жестокий сын Дадли (ФК). Одиннадцатилетний Дадли бьет Гарри в нос, периодически скандалит и не может прибавить два к тридцати семи — и всё это не вызывает у Петуньи ни малейшего раздражения (ФК). И хотя Дадли так толст, что не помещается на стуле, она беспокоится о том, что он недоедает в школе (ТК). Она объясняет плохие оценки своего сына тем, что учителя не понимают и не ценят его; отказывается верить, что он обижает других детей, говоря, что он «просто маленький непоседа» (УА). И только «несколько остро подмеченных замечаний школьной медсестры» по поводу объемов Дадли, которые превышают все мыслимые размеры школьной формы, способны разрушить иллюзии Петуньи о том, что у Дадли «большие кости» и «немножко детского жирка», и заставить ее посадить сына на диету (КО). В течение всего следующего года Дадли каждый вечер терроризирует всех соседей, но Петунья продолжает уверять себя, что он «просто пьет чай по вечерам со своими маленькими друзьями» (ОФ). Дадли с радостью пользуется слепотой своей матери. Однако при отсутствии воспитания и дисциплины предмет ее гордости и восторга никогда не станет кем-то, хотя бы отдаленно напоминающим приличного человека.
В отличие от самообмана Петуньи в отношении магии, иллюзии, касающиеся Дадли, не мотивированы психологической травмой или мучающими ее чувствами. Однако можно предположить, что основанный на эмоциях самообман о магии и волшебстве является почвой для самообмана о Дадли. К тому времени, когда родился Дадли, Петунья уже свыклась с тем, что объективные факты попадают во власть ее эмоций. Наблюдая за магическими способностями Лили, Петунья и думать не хотела о том, что магия — это всего лишь способ взаимодействия с реальным миром. Собственные зависть и страх не позволяли ей думать так. Физические, умственные и нравственные качества Дадли не соответствуют той абсолютной преданности, которую испытывает к нему Петунья, и ее мечте об идеальной семье. Итак, каждый раз, когда Петунья оказывается перед конфликтом между чувством и расчетом, она следует стереотипу, созданному подростковым самообманом о Лили, и выбирает расчет.
К тому времени, когда Дадли появился на свет, подростковые иллюзии Петуньи о магии превратили самообман в удобную и привычную стратегию уклонения от неприятных фактов. Ее умение отрицать очевидное, придумывать неуместные оправдания и подавлять свое естественное любопытство отточено до совершенства. Качества характера, навыки и умения для решения сложных проблем, судя по всему, либо деградировали, либо вовсе не смогли развиться. Ей не хватает силы духа, чтобы исследовать неприятные для нее вопросы, творческих способностей для решения проблем, чувства юмора, чтобы сохранять бодрость в самые тяжелые времена, уверенности в себе, чтобы выдержать осуждение других, близких друзей для поддержки, смелости признать свои ошибки и извлечь из них уроки и многого другого. В этом смысле самообман Петуньи по поводу магии делает признание правды о Дадли — или иной неприятной правды — делом чрезвычайно трудным.
Вся жизнь Петуньи Дурсль, полная самообмана, иллюстрирует то, как самообман постепенно становится привычным способом сокрытия истины. Допуская смешение чувств с фактами, самообман, кажущийся вполне невинным, может перерасти в разрушительную ложь. Если вместо воспитания честности человек будет развивать в себе технику самообмана, ему будет все сложнее справляться с жизненными трудностями. Одна из таких трудностей заключается в том, что сила привычки делает даже незначительный самообман опасным.
Четвертый урок
Мы рассмотрели три урока о самообмане, которые дает нам пример с семьей Дурслей: самообман не может изолировать человека от действительности: он распространяется за рамки первоначального отрицания и исходной проблемы; он с легкостью становится привычным методом уклонения от правды. Эти три урока дают нам вескую причину отвергать радужный образ самообмана, созданный его защитниками. Перспектива кратковременного избавления от эмоциональной нагрузки не может быть оправданием для самообмана и его вредных последствий. Западная философия подчеркивает ключевое значение добродетелей честности и усердия в целях достижения знаний, и с этим трудно не согласиться.
Несмотря на то что отрицательные примеры с Верноном и Петуньей Дурслями помогают нам построить аргументацию против самообмана, мы не должны забывать и о положительных, вдохновляющих нас примерах честности и ее проявлений на страницах книг Ролинг. Когда Рона, а не Гарри выбирают старостой класса после четвертого курса обучения, Гарри признается самому себе, несмотря на раздражение и обиду, что Рон достоин этой чести не меньше его самого. В школе волшебства, когда Гермиона понимает всю опасность отказа профессора Амбридж преподавать практическую Защиту от черной магии (она и ее одноклассники вскоре останутся без магической защиты Хогвартса в мире, где им угрожают Волан-де-Морт и его Пожиратели смерти), она впервые называет Волан-де-Морта по имени, и это подтверждает серьезность ситуации (ОФ). После сражения с Волан-де-Мортом в Министерстве магии Дамблдор рискует потерять уважение и привязанность Гарри стаивая на снятии с него вины за смерть Сириуса: Дамблдор знает, но утаивает то, что Волан-де-Морт планировал заманить Гарри в Министерство тайн (ОФ). Неприятная и даже жестокая истина не мешает этим персонажам действовать в соответствии со своими знаниями — без честности перед самими собой все их добродетели и положительные качества были бы совершенно бесполезны.
Уроки, извлеченные из положительных и отрицательных примеров проявления честности в «Гарри Поттере», показывают нам изъяны философских доводов в пользу самообмана. Тем не менее остается неисследованным вопрос о том, является ли иллюзия составной частью позитивного взгляда на жизнь и, следовательно, благополучия. Персонажи из «Гарри Поттера» помогут нам выяснить этот вопрос.
К вопросу о позитивных иллюзиях
В целом психологические исследования показывают, что суждения людей о самих себе, о степени их контроля над ситуацией и об их перспективах на будущее всегда склоняются к позитиву — иногда вступая в противоречие с фактами и доказательствами. Концепция позитивных иллюзий трактует эти данные как склонность человека к «глубинному, длительному и системному» самообману, при которой негативная информация не отрицается, а интерпретируется с использованием «осветляющих» фильтров[14]. Разумеется, многие люди опираются на иллюзии, чтобы создать положительный образ самих себя, удовлетворяющий их самолюбие. Драко Малфой, например, сознательно питает свое самолюбие тем, что оценивает других людей по их принадлежности к роду волшебников — характеристике, никак не связанной с магическими способностями или нравственностью. Он прекрасно знает о том, что у Гермионы, родители которой являются маглами, оценки намного выше, но он объясняет это тем, что она всего лишь любимица учителей. Однако, как и настоящий расизм, это иллюзия самоутверждения отнюдь не является «безобидным вымыслом», каким должны быть позитивные иллюзии по определению[15].
Несмотря на очевидное проявление самообмана в подобных случаях, доказательств того, что позитивные иллюзии — явление распространенное, явно недостаточно. Эмпирические исследования показывают, что позитивная точка зрения действительно распространена, однако они не объясняют, является ли она самообманом, ошибкой или правильным суждением. Например, распространенность иллюзий доказывается тем, что «большинство людей оценивает себя выше среднего», однако «это логически неверно, так как большинство людей не может быть лучше, чем средний человек»[16]. В отношении любой положительной черты характера можно сказать, что половина людей действительно наделены ею в большей степени, чем в среднем. Поэтому ошибки тех, кто переоценивает себя, как бы уравновешивают суждения тех, кто обладает адекватной самооценкой. Гермиона твердо знает, что она одна из лучших учениц в Хогвартсе, ей не важно, сколько других учеников считают себя ничуть не хуже ее. К тому же те, кто постоянно ошибается в самооценке в лучшую сторону, не обязательно обманывают себя. Дело в том, что несущественные искажения достоверной информации способны повлиять на суждения, в которых человек сравнивает себя с другими. Посредственный ученик может даже и не представлять себе, что остальные обсуждают свои оценки, не только когда они обеспокоены и взволнованы, но и когда уверены в себе и своих знаниях. Находясь в общей комнате для занятий, он скорее будет обращать внимание на тех, кто веселится и лодырничает, чем на тех, кто сидит тихо и работает. Существуют также некоторые различия между стандартами положительных качеств, например: понимание того, что значит «хороший ученик» — тот, у кого хорошие отметки, тот, кто всесторонне образован, или тот, кто много работает. Эти различия также приводят к появлению необъективности в суждениях учеников. В конце концов, студенты будут не только оценивать себя в соответствии с этими стандартами, но и развивать свои навыки и таланты, ориентируясь на них. Таким образом, тот факт, что в отдельно взятой группе большее число людей считают свой уровень выше среднего, чем это возможно для группы в целом, еще не является доказательством того, что в каждом из этих случаев мы имеем дело с самообманом. Этому факту существует множество объяснений, но все они лежат за пределами нашего исследования.
Как мы видели, все другие доказательства широкого распространения позитивных иллюзий также оказываются несостоятельными, поэтому мы не можем согласиться с теми работами по психологии, в которых утверждается, что самообман распространен и полезен[17]. Недавно проведенные исследования показывают, что иллюзорная самооценка скорее характерна для страдающих нарциссизмом, чем для психологически здоровых людей (Драко Малфой), и что в некоторых случаях реалистическая оценка своих возможностей может сочетаться с высокой самооценкой (Гарри, Гермиона, Дамблдор)[18].
Честная жизнь
Сторонники самообмана в философии и психологии утверждают, что здоровая, счастливая и содержательная жизнь невозможна при честном отношении к действительности. Как мы видели на примере персонажей романов о Гарри Поттере, эти аргументы совершенно неубедительны. Они не учитывают фундаментальные опасности, которые влечет за собой самообман: болезненные напоминания о реальности, необходимость подкреплять самообман постоянной ложью, привычка к отрицанию и рационализации, воспитанная даже незначительным самообманом. Наш небольшой обзор результатов психологических исследований «позитивных иллюзий» показал, что позитивное видение жизни часто является абсолютно правдивым.
Фундаментальная честность предполагает наличие позитивного принципа, например такого: «достижение ценностей является нормой» жизни для тех, кто решил «думать, оценивать и действовать рационально»[19]. Айн Рэнд назвал этот принцип «презумпцией благосклонности мира», он напоминает нам о том, что окружающая действительность в целом доступна пониманию и благосклонна к человеку — но только к тому, кто стремится понять ее природу и действовать в соответствии с ней. Жизнь Гарри во многом является проявлением этого принципа. Попав из враждебного и холодного дома Дурслей в волшебный мир Хогвартса, Гарри ершенствует свои знания, навыки, добродетели и достигает зрелости, необходимой для успешной и счастливой жизни волшебника. Он строит прочные и тесные дружеские отношения с Роном и Гермионой, становится образцовым преподавателем Защиты от черной магии, несколько раз расстраивает планы возвращения к власти Волан-де-Морта. Конечно, он не получает особого удовольствия от столкновения с опасностью, когда, например, борется с троллем, чтобы защитить Гермиону (ФК), спасает Джинни Уизли из Тайной комнаты (ТК), вскрывает предательство своих родителей (УА), сражается с возродившимся Волан-де-Мортом на кладбище (КО) или отражает нападение дементоров (ОФ). В то же время он не уходит от борьбы, когда понимает, что на карту поставлена его жизнь или жизнь его близких. Каждая победа укрепляет его уверенность в себе и помогает выстоять в новых испытаниях. Это поступательное движение к успеху и обретение уверенности в себе не может поддерживаться при помощи самообмана, эфемерных надежд, слепых желаний и незаслуженных похвал. Без искренней веры в логику разума, нравственность своих принципов, мудрость сделанного выбора, мастерство волшебства та уверенность в себе, которую испытывал Гарри, мгновенно улетучилась бы при приближении к Запретному лесу, как это и случилось с Драко Малфоем (ФК). Конечно, приверженность Гарри фактам не избавляет его от ошибок, но она помогает исправить их в свете новой информации. Так, например, поначалу он верит рассказу Тома Реддла о том, что Хагрид ранее уже заходил в Тайную комнату, но скоро благодаря свидетельству Арагога понимает, что Хагрид был обвинен несправедливо (ТК). В общем, мы можем сказать, что образцовая честность Гарри и другие положительные качества его характера создают тот самый «благосклонный мир», в котором успех, уверенность в себе и оптимизм кажутся совершенно естественными и справедливыми.
Сторонники самообмана говорят нам о том, что такие люди, как Гарри Поттер, не существуют в реальной жизни и что наше уважение и восхищение этим юным героем не имеют основания. Мы с радостью констатируем, что они неправы. В конце концов, любовь к мудрости, которая лежит в основе философии, учит нас тому, что счастливая и нравственная жизнь невозможна без верности истине, какой бы она ни была[20].
Слуги Волан-де-Морта, приятели Малфоя, друзья Хагрида: дружба в «Гарри Поттере»