некоторое равновесие с небольшой погрешностью; эту формулу, переведенную на латинский язык — quaedam equilibritas cum peccato parvo — друзья распевали на мотив польки). На самом деле и тех, и других, философов и поэтов, объединял тот же интерес к возможности познания мира вне искажающих реальность логических категорий и механизмов сознания (недаром понятие «реального» заключено в самом названии «ОБЭРИУ»).
Философско-поэтические произведения Друскина конца 20-х — первой половины 30-х годов включают серию трактатов, в которых он, отказываясь от традиционной терминологии западной философии, заменяемой им простейшими терминами обиходного языка, строит свою собственную «несистемную систему» познания мира. Среди этих трактатов выделяется цикл «Вестников». Это, во-первых, «Разговоры вестников» — сочинение в трех частях («О некотором волнении и некотором спокойствии»; «Признаки»; «О деревьях»); к нему примыкает небольшое произведение 1933 года «Вестники и их разговоры».
В середине 60-х годов, работая в доме Я. С. Друскина с архивом Введенского и Хармса, я заинтересовался ранними произведениями самого Якова Семеновича, который был настолько щедр, что в течении двух лет читал их со мною «ex cathedra», сопровождая чтение своими пояснениями (его позднейшие философско-теологические работы были мне к тому времени уже известны). Если в течение первого года, встречаясь еженедельно, мы прочли около тридцати страниц сложнейшего текста «Вестников», то во второй год мы одолели сопутствующие произведения и обширную стостраничную «Формулу бытия». Пояснения Якова Семеновича мною записывались — так был зафиксирован ценнейший автокомментарий к его философским сочинениям 20-х — 30-х годов. Сам он, однако, считал, что комментарий этот может носить исключительно служебный характер, лишь облегчая доступ к самим произведениям, но ни в коем случае не являясь их частью. Те, кому он поможет преодолеть кроющуюся за обманчивой простотой исключительную сложность этих вещей, должны после этого отложить его в сторону и вернуться к подлиннику.
Мне представилось целесообразным открыть публикацию этих материалов «Вестниками и их разговорами», во-первых, исходя из сжатого объема этого сочинения, во-вторых, из его итогового, по отношению к циклу «Вестников», характера. Я надеюсь, что эта небольшая публикация, за которой должны последовать другие, послужит некоторым ключом к раннему философскому творчеству Друскина и одновременно — ключом к тому, условно говоря, «обэриутско-чинарскому мироощущению», которое объединяло всех участников небольшого кружка, самым знанием о коем мы обязаны Якову Семеновичу.
Я. С. ДрускинВестники и их разговоры
О чем разговаривают вестники? Бывают ли в их жизни события? Как они проводят день?
Жизнь вестников проходит в неподвижности[108]. У них есть начала событий[109] или начало одного события[110], но у них ничего не происходит. Происхождение принадлежит времени.
Время — между двумя мгновениями[111]. Это пустота и отсутствие: затерявшийся конец первого мгновения и ожидание второго[112]. Второе мгновение неизвестно[113].
Мгновение — начало события, но конца его я не знаю[114]. Никто не знает конца событий, но вестников это не пугает[115]. у них нет конца событий, потому что нет промежутков между мгновениями[116].
Однообразна ли их жизнь? Однообразие, пустота, скука проистекает от времени. Это бывает между двумя мгновениями. Между двумя мгновениями нечего делать[117].
Вестники не умеют соединять одно с другим[118]. Но они наблюдают первоначальное соединение существующего с несуществующим[119].
Вестники знают порядки других миров[120] и различные способы существования.
Переходя в определенном месте на перекрестке железнодорожный путь, я ставлю ногу между железными полосами, стараясь не задеть их[121]. Вестники делают это лучше меня. Кроме того они знают все приметы и поэтому живут спокойно[122].
Вестники не имеют памяти[123]. Хотя они знают все приметы, но каждый день открывают их заново[124]. Каждую примету они открывают при случае[125]. Также они не знают ничего, что не касается их[126].
Вестники разговаривают о формах и состояниях поверхностей, их интересует гладкое, шероховатое и скользкое, они сравнивают кривизну и степень уклонения, они знают числа[127].
Дерево прикреплено к своему месту. В определенном месте корни выходят наружу в виде гладкого ствола. Но расположение деревьев в саду или в лесу не имеет порядка[128]. Также определенное место, где корни выходят наружу, случайно[129].
Деревья имеют преимущество перед людьми. Конец событий в жизни деревьев не утерян. Мгновения у них нс соединены. Они не знают скуки и однообразия[130].
Вестники живут как деревья. У них нет законов и нет порядка[131]. Они поняли случайность[132]. Еще преимущество деревьев и вестников в том, что у них ничего не повторяется и нет периодов[133].
Есть ли преимущество в возможности свободного передвижения? Нет, это признак недостатка. Я думаю, что конец мгновения утерян для тех, кто имеет возможность свободного передвижения[134]. От свободного передвижения периоды и повторения, также однообразие и скука[135]. Неподвижность[136] при случайном расположении[137] — вот что не имеет повторения. Если это так, то вестники прикреплены к месту[138].
Как долго живут вестники? Они не знают времени и у них ничего не происходит[139], их жизнь нельзя считать нашими годами и днями, нашим временем, но может и они имеют свой срок[140]?
Может они имеют свое мгновение и конец его утерян, как и нашего? Может они говорят о пустоте и отсутствии? Их пустота страшнее нашей[141].
Вестникам известно обратное направление[142]. Они знают то, что находится за вещами[143].
Вестники наблюдают, как почки раскрываются на деревьях[144]. Они знают расположение деревьев в лесу. Они сосчитали число поворотов[145].
Вестники знают язык камней[146]. Они достигли равновесия с небольшой погрешностью. Они говорят об этом и том[147].
1933
О "Вестниках и их разговорах"
Вестники, αγγελοι. Вестник — первое значение этого слова, ангел — уже последующее. Здесь это слово употребляется в значении: «соседний мир», «соседнее существование». Вестники принадлежат к сотворенному миру, но присущи к «состоянию за грехом», к «святости, к которой человек призван». Отсюда — рассуждения о времени (которому они не подлежат) и о мгновении, прорывающем, время в вечность, которое для них не угасает.
Мир, вера, чудо. У Д. И. Хармса есть рассказ о человеке, который решил каждый день стоять по два часа перед шкафом до тех пор, пока не произойдет чудо. Он делал это каждый день, но чудо все не наступало, — пока наконец он не обратил внимания на то, что видит на стене позади шкафа картину, которая была за шкафом: для того, чтобы ее увидеть, надо было подняться в воздух по крайней мере на два аршина. Смысл этого рассказа: «мы живем в чуде, но не замечаем этого».
После чтения «Вестников» Хармс сказал о себе: «Я вестник». Введенский говорил о Хармсе, что тот не создает искусство, а сам есть искусство; для Хармса важнее всего была сама жизнь, вернее, жизнь и искусство не были для него разделены. Он восставал против автоматизма существования. Примета была для него важна как способ жизни, которая принимает у него «обратное направление». Так, необычный костюм Даниила Ивановича не был ни модным, ни старомодным (в обоих случаях это был бы автоматизм), — а каким-то особым поведением, «обратным направлением», всегда новым.
Со слов Я. С. Друскина записал М. Мейлах 1968
Это и то
1. Это и то, как опровержение науки, философии и вообще всякого знания
Во-первых, если я хочу сказать что-либо, я укажу и скажу это. Во-вторых, сказав это, я отделю от того, следовательно скажу это и то или это в отличие от того, первое будет разделением, второе отделением.
В-третьих, сказав это и то или это в отличие от того, я скажу не то, но то, потому что это должно быть не больше чего-либо, но то больше. Сказав что-либо, я сказал это. Это тоже больше, но что бы я о нем ни сказал, будет то.
В-четвертых, сказав это и то или это в отличие от того, я скажу одно и не больше чего-либо, до того как оно было сказано.
Таким образом высказывание ничего не дало по двум причинам: если я скажу больше того, что сказано (1, 2, 3) — я не скажу того, что хотел сказать, но другое; если я скажу не больше того, что хотел сказать, я ничего не скажу и это можно назвать дополнением до неопределенности. Поэтому нельзя ничего сказать и высказывание не имеет значения.
Пример: знание состоит из представлений и понятий. Если я скажу: представления, то заранее видно, что вторым будет: понятия. Следовательно, я сказал больше чем хотел сказать. Если же я скажу: представления и понятия — это знание, я скажу не больше того, что хотел сказать, но это не увеличит моего знания, потому что второе (сказуемое) не больше первого (подлежащего). Таким образом вернусь к началу, ничего не сказав. Слово понятие будет дополнением до неопределенности к слову представление.
Об этом и том написаны книги. Имеют ли они значение? Не достаточно ли этого краткого опровержения всякого знания? Это так, если нельзя сделать вывода из опровержения всякого знания. Но если нельзя сделать вывода, то и это опровержение не имеет значения. Следовательно недостаточно и книги об этом и том имеют значение.
Вот что исследовано в них:
II. Это и то, как преобразование
Найдено четыре вида преобразований этого и того: способности, основания, переходы и направления. Способности это, например, отделение, разделение, оставление разделенного (т.е. запоминание). Эти способности ложные. Основания — например, сказать до того как сказано (это — то), сказать не больше того, что сказано (одно — что-либо). Направление, например, от этого и того к одному целому, одно целое — что-либо одно; или от этого в отличие от того к одному, одно — что-либо одно; или от этого в отличие от того к одному, одно — что-либо это. Различие этих двух направлений в чем-либо одном. Переходы, например, это — то — одно или это — то — это — то. Способности — это преобразование, посредством которого событие получает для меня значение, т.е. это способ, основание — преобразование, устанавливающее необходимость или определенное значение, направление — преобразование значения, переход — преобразование терминов и слов. Последнее нельзя понимать как случайное и не имеющее значения, если слово нарушает некоторое равновесие.
Четыре вида преобразований — это способы рассматривать один предмет. Число преобразований каждого вида различно и иногда преобразование одного вида соответствует преобразованию другого. Например, это — то переход, но также основание — сказать до того как сказано. В этом случае одному переходу соответствует одно основание. Но может быть другие еще не найдены. Этот же переход соответствует двум способностям: отделения и разделения.
Можно ли считать этот список преобразований полным? Нет, это было бы разделение и уже в «Совершенном трактате об этом и том» указаны новые пути исследования этого и того. Например, это, как то и то, как это. Это различие того же и отличного, также того же и отличного, как предмета и качества.
III. Это и то, как степени безразличия
Невозможно дать полный список преобразований. Это основное предложение в науке об этом и том может быть названо правилом осторожности. Вот в чем оно заключается: если два слова соединены одном направлении, то уже второе ничего не обозначает. Одним Направлением называется такое соединение, когда имеется в виду не ближайшее. Поэтому требование полноты лишено смысла. Это можно пояснить примером с временем и вечностью. Ряд во времени представляется не имеющим конца. Это не бесконечность, но требование дать целый ряд во времени лишено смысла, т.к. во времени всегда за одним идет другое. Следовательно ряд во времени нуждается в полноте, но не может получить ее. Но в вечности нет ряда, есть это, сейчас, мгновение. Это есть ряд и не нуждается в полноте, это бесконечность.
Примечание. Правило осторожности основано на первом законе поведения: помнить то что сейчас.
Если же соблюдается правило осторожности, то в определенном месте исследование останавливается. Это называется поворотом или степенью безразличия. Поворот должен наступить, когда исследование перестает обозначать что-либо, если он не наступает, это значит, что не соблюдается правило осторожности, тогда исследование не имеет значения. От чего зависят повороты, их более позднее или раннее наступление — я не знаю. В повороте надо различать прошлое и будущее. Они присутствуют в повороте не реально, но в возможности, потому что поворот — это настоящее, т.е. сейчас. Если возможное прошлое остается дольше, чем нужно, то поворот запаздывает, в обратном случае наступает раньше. В обоих случаях наступает раньше: если запаздывает, то он уже наступил в другом направлении. Это можно применять к различным случаям.
IV. Другие значения этого и того
В совершенном трактате найдены другие значения этого и того, например, стояние, плавание, отличие, подобие и другие. Некоторые из них были найдены раньше. Это уже не преобразования, а предметы других порядков.
Исследование предметов других порядков — главная задача науки об этом и том. Помимо того к науке об этом и том принадлежат еще исследования о начале, о соединении точек и другие.
1933