. На том же заседании было принято решение «всю военно-политическую работу в Китае и отпуск средств на расходы объединить и сосредоточить в Киткомиссии»[34].
Вряд ли это решение каким-то образом привело к ослаблению сметной дисциплины. Скорее наоборот. Выделение Китайской комиссией сколько-нибудь крупных сумм было вполне адресным: её постановления предусматривают исключительно «постатейное» финансирование — даже сумма в 2 тыс. руб. проходила по отдельной статье сметы[35]. Утверждало постановления комиссии Политбюро ЦК ВКП(б).
КПК финансировалась на регулярной основе. Так, в письме секретарю ИККИ И. А. Пятницкому и членам делегации ВКП(б) в ИККИ от 7 июня 1926 г. Г. Н. Войтинский писал о своём намерении добиться «общего увеличения сметы Киткомпартии (до 14 000 руб. в месяц вместо 6000)» и просил поставить этот вопрос перед Бюджетной комиссией ИККИ.[36] Практика Китайской комиссии знала и случаи оказания экстренной финансовой помощи КПК. Так, протоколом заседания Политбюро № 66 (особый № 49) от 1 июня 1925 г. зафиксировано решение утвердить предложение Китайской комиссии о срочном ассигновании в распоряжение ВЦСПС и последующей отправке в Шанхай, где находилось ЦК КПК, из резервного фонда Совнаркома СССР 50 000 тыс. рублей, видимо, на нужды рабочего движения[37]. Смета Китайской комиссии предполагала и такую статью, как «непредвиденные расходы». Так, по протоколу от 5 июня 1925 г. по этой статье до 1 октября планировались 20 тыс. североамериканских долларов[38]; надо полагать, это был фонд, из которого могли выделяться средства на непредвиденности, касающиеся любых статей сметы. Соответственно, распоряжалась этими деньгами сама комиссия.
В любом случае безоглядно направлять на поддержку коммунистических организаций те средства, которые по смете выделялись для формирования новых частей или содержания военной школы, Бородин и Блюхер не имели права.
Другое дело — расходование таких средств на кредитование военных закупок. Это предположение тайваньских историков выглядит не таким уж необоснованным. По всей видимости, безвозмездные поставки оружия гуанчжоускому правительству осуществлялись только в 1924 г.
По сведениям, почерпнутым тайваньским исследователем Сунь Цзыхэ из документов, хранящихся в американских университетских архивах, в июне — августе 1925 г. военный атташе советского полпредства в Пекине неоднократно посылал Блюхеру и Бородину телеграммы о том, что советское оружие и снаряжение, сосредоточенное во Владивостоке, будет поставляться немедленно после его оплаты гуанчжоуским правительством. Так, в телеграмме от 7 июля сообщалось о партии оружия стоимостью 2 млн руб., в телеграмме от 27 августа — о партии стоимостью более 564 тыс. руб.[39] В телеграмме на имя Блюхера от 4 июля военный атташе Егоров называл общую стоимость грузов, направленных в Гуанчжоу, по состоянию на 1 февраля 1925 г.: 2 млн 500 тыс. руб. Перечислялись также грузы, сосредоточенные на тот момент (видимо, на начало июля 1926 г.) во Владивостоке и ожидающие отправки в Гуанчжоу: винтовочные патроны, пулеметы, артиллерийские орудия, снаряды, а также 9 самолётов, всего на 2 млн руб. В телеграмме сообщалось, что гуанчжоуское правительство должно немедленно оплатить транспортные расходы, а также в определённый срок оплатить уже отправленные и ещё не отправленные грузы. В телеграмме, направленной 27 марта 1926 г. канцелярией советского военного атташе М. Бородину, тоже перечислялись грузы, сосредоточенные во Владивостоке: патроны, снаряды, порох, запчасти к тяжелым орудиям. Стоимость этого груза, за вычетом запчастей, составляла 564 148 руб., для отправки боеприпасов и запчастей счёт предписывалось оплатить[40].
Вот, казалось бы, те самые миллионы, что фигурируют в сметах Киткомиссии и решениях Политбюро ЦК РКП(б). Однако есть основание усомниться в точной интерпретации этих документов тайваньским историком, очевидно не владеющим русским языком. Дело в том, что уже 11 июля 1925 г. Политбюро ЦК РКП(б) утвердило предложения Китайской комиссии, в которых был следующий пункт: «Военное имущество гоминьдановским генералам и Кантону отпускать в кредит под векселя со сроком платежа через два года» (курсив мой.— А. Ю.). Так что с того момента речь могла идти не о выплате наличных денег или даже денежных переводах, а о выдаче векселей. Видимо, именно об оформлении и высылке этих обязательств, помимо транспортных расходов, и напоминали Бородину телеграммы, посланные в его адрес. Что касается транспортных расходов, то они напрямую предусматривались в смете Китайской комиссии, и, соответственно, должны были включаться в те суммы, которые Бородин получал, с указанием их предназначения в рамках сметы. Так, согласно утвержденным Политбюро 1 июня 1925 г. предложениям Киткомиссии, «на перевозку имущества, отправляемого китайским генералам», по 1 октября 1925 г. предполагалось отпустить 270 039 руб.[41], а к сумме в 450 тыс. руб., которую намечалось выслать Блюхеру для формирования «новых надёжных частей» в Гуанчжоу и поддержания школы Хуанпу, были добавлены 27 тыс. опять же «на перевозку имущества»[42].
Гипотетически для «субсидирования» оставался период с ноября 1924 г. по июль 1925 г., но не раньше (никто не оспаривает тот факт, что первая партия советского оружия, пришедшая в Гуанчжоу 7 октября 1924 г., была предоставлена безвозмездно) и не позже. Так что и тратить полученные из Москвы деньги главным образом на «закупочные субсидии» гуанчжоускому правительству у Бородина вряд ли была необходимость (за исключением периода продолжительностью около восьми месяцев).
Как можно легко понять, подход тайваньских историков отличает презумпция "достаточности" документов и материалов, которые существуют на китайском и западных языках, для выведения уверенных заключений (с мемуарами советских представителей в Китае они тоже знакомы только в переводах). Контент-анализа документа, действия или высказывания (выявления предназначения, целей, которые преследовало сообщение, особенностей адресата, возможных мотивов, которыми руководствовался тот или иной деятель, и т.п.) они старательно избегают, коль скоро это может привести к выводам, которые противоречат их базовым установкам: лидеры Гоминьдана ничего не предпринимали в обход коллегиальных руководящих органов партии, действовали сугубо открыто и строго документировали все финансовые проводки; никаких денег из-за рубежа втайне они получать не могли; советская помощь для них была не очень-то и важна, а политические и военные успехи Гоминьдана достигнуты главным образом за счет внутренних ресурсов[43]. Наличие бесспорных документальных свидетельств получения командованием "партийной армии" советских денег для исследователей с Тайваня является единственно возможным доказательством такого рода фактов.
Но именно такие доказательства на русском языком существуют. Так, в книге А. И. Картуновой о В. К. Блюхере (1970, 2‑е изд. 1979) приводятся записи из дневника Управления Военного отдела (т. е. группы военных советников) в Кантоне от 18 ноября 1924 г. о встрече Блюхера с комиссаром школы Хуанпу Ляо Чжункаем.
«…Ляо заявил, что за период с 15 октября по 15 ноября школа Вампу (произношение названия „Хуанпу“ на местном диалекте.— А. Ю.) получила якобы 25 тыс. кан[тонских] долл. из общей суммы 100 тыс. кант[онских] долл.
Тов. Галин (псевдоним Блюхера.— А. Ю.): За октябрь уплачено 59 тыс.; из оставшихся 75 тыс. долл. не уплачено 16 тыс.
За ноябрь дано 16 тыс. октябрьских плюс 47 тыс.
Ляо: Когда будет уплачена остальная часть?
Галин: Числа 25 ноября частично.
Ляо выражает желание, чтобы сумма в 100 тыс. долл. впредь выплачивалась или одновременно или не более чем в два раза.
Галин обещает урегулировать вопрос с Москвой»[44].
Текст не вполне внятный — что за «оставшиеся 75 тыс.»? За вычетом 25 тыс. из ста, или ещё предназначавшиеся к выплате после выплаченных 59 тыс.? Видимо, составитель дневника не особенно вникал в смысл стенограммы. Но можно понять, что по крайней мере с октября 1924 г. (хотя и неясно, до какого времени) школа Хуанпу в течение какого-то периода получала дотации от советской стороны. Ежемесячные выплаты должны были составлять 100 тыс. кантонских долларов (гуандунских юаней), но выплачивались деньги неравномерно, что путало отчётность и порождало недоразумения.
Дополняют эти сведения документы из фондов РГАСПИ. Согласно недатированной копии финансового отчёта, очевидно, за последние месяцы 1924 г., до 15 ноября на школу Хуанпу и «Национально-революционную армию» (так в документах южнокитайской советнической группы именовалась «партийная армия» Чан Кайши задолго до официального переименования вооружённых сил Гоминьдана летом 1925 г.), было израсходовано 27,5 тыс. «кантонских долларов» (гуандунских юаней), а с 15 по 30 ноября — 50 тыс. Данные архивного документа близки приведённым выше утверждениям Ляо Чжункая (до 15 ноября — 25 тыс.). Всего на войска Гоминьдана, в том числе «союзные», было израсходовано (за ноябрь или октябрь-ноябрь?) 112 744 гуандунского юаня, или 90 195 гонконгских. Расходы на школу Хуанпу с 13 ноября по 12 декабря 1924 г. составили 47 тыс. гуандунских юаней (плюс 3 тыс. на Хунаньскую военную школу, курсанты которой тогда влились в школу Хуанпу,— это даёт указанную выше сумму в 50 тыс.). При этом школе Хуанпу ещё причиталось за ноябрь 30,5 тыс. гуандунских юаней