— В смысле?
— Ну продукты куда будешь складывать, интеллигент?
— Пакет возьму, — ляпнул я.
Вахтерша посмотрела на меня как дурачка.
— Где возьмешь-то? — вздохнула она, выдвинула из своего стола ящик, покопалась в нем и протянула мне какую-то сетку. — На… Только вернуть не забудь!
— Спасибо, — буркнул я, запихивая авоську в карман. — Не забуду.
Надо бы наладить с ней отношения. Подарить ей шоколадку, что ли?.. Я вышел на улицу, добрел до угла, сунулся в пельменную. Обеденное время уже прошло, потому в просторном зале было пустовато. Кроме меня, из посетителей были только мужичок в обтерханном пиджачке и обвисших на коленях штанцах, да тощая, долговязая девица в брючном костюме болотного цвета и очках на облупленном от загара носике. Они толкали подносы по направляющим из нержавейки, двигаясь к кассе. Я пристроился за девицей.
На бумажке, прикнопленной к дощечке, была напечатано меню:
Пельмени мясные — 300 — 0,41.
Пельмени запеченные в сметане — 390 — 1.11.
Пельмени в омлете — 325 — 1.11.
Пельмени таежные — 300 — 0,81.
Пельмени «Три богатыря» — 300 — 0,71.
Пельмени «Дружба» — 300 — 0,42.
Пельмени рыбные — 300 — 0,48.
Пельмени рыбные, запеченные в майонезе — 300 — 0,21.
Пельмени с капустой свежей — 300 — 0,24.
Пельмени с капустой квашенной — 300 — 0,26.
Я не сразу врубился, что последние цифры — это цена. А когда допетрил, то почувствовал себя богачом. Можно питаться целый месяц самыми дорогими пельменями два раза в день и уйдет на это всего шестьдесят шесть деревянных! Я взял две порции мясных пельменей, стакан сметаны и пару стаканов компота. Жаль пива здесь не продают… Вышло на рупь, двадцать четыре копейки. Протянул заветный стольник скучающей кассирше, белый халат которой был явно тесен, а кружевная наколка на прическе походила на детский кокошник, напяленный взрослой теткой. Кассирша вызверилась.
— Ты мне чё суешь-то?! Рубля с мелочью нету?
— По правилам торговли, — спокойно произнес я, хотя мне хотелось украсить ее прическу сметаной, а хамоватое лицо — потеками компота, — вы обязаны дать мне сдачу!
— Людк, а Людк! — заорала она, совсем как в старом фильме. — Он меня еще учить будет! Сопляк!
— Может, в управление торговли позвонить? — наугад брякнул я.
Угроза подействовала. Она быстро пробежала унизанными перстнями пальцами, каждый с добрую сосиску, по клавишам громоздкого кассового аппарата. Тот звякнул и выбросил лоток с деньгами, уткнувшийся в брюхо скандальной работницы советского общепита. Выхватив из моих пальцев купюру, отсчитала бумажки, выгребла горстку мелочи и швырнула все это мне на поднос. Не на того напала. Я нарочито медленно пересчитал сдачу, кивнул, забрал чек и только тогда унес свой обед от этой стервы подальше.
Сначала хотел присоединиться к девице, хотя свободных столиков хватало, но стычка с этой халдой на кассе, немного испортила мне настроение. Что-то я чувствительный какой-то стал, неужели дает о себе знать моя новая физическая сущность? Интересно, Сашка добрым был? Сто пудов…
Я забрался в самый дальний угол, где и принялся поглощать, неожиданно вкусные пельмени, обмакивая их в стакан со сметаной. Как домашние, чуть вилку не откусил. Или действительно блюдо высший класс или просто мои молодые рецепторы вкус по-новому ощущают.
Воспользоваться перечницей, что стояла посередке, вместе с солонкой, я не рискнул. Потому что на стене висела табличка, где красным по белому через трафарет написано: «Пальцы и яйца в солонку не совать».
Аппетит у меня оказался отменный. На сытеющий желудок и мысли приятные набежали. Я опять молод. Впереди вся жизнь… А ведь я смогу преспокойненько дожить до лихих девяностых и начать проворачивать дела. Благо — опыт имеется. Только на этот раз я не пойду в армию. Хватило и в первой жизни. Вот черт! Надо было порыскать в сумке. Должен же там быть паспорт!.. Ну ладно, и без паспорта ясно, что сейчас мне не больше двадцати двух. Значит, в девяносто первом будет чуть больше тридцати. Хотя лучше начать пораньше, чтобы не погрязать в мелких разборках, а сразу ухватить солидный куш!
Как этот городок именуется? Литейск?! Тут наверняка какой-никакой заводик имеется… Вот его бы и прихватизировать. И начинать нужно уже сейчас, когда весь совок еще погружен в сладкую дрему застоя. Кто в восьмидесятые продвигался лучше всего?.. Бодрячки комсомольцы! Следовательно, надо выбросить из головы все эти мысли о фарце. Ежели я подселился в тело этого отличника краснодипломника, он наверняка и по комсомольской линии молодец. Вот и надо подхватить падающее красное знамя.
Определенность намерений всегда повышала мне настроение. Покидав оставшиеся пельмени в желудок и заполировав их компотом, я хотел привычно проигнорировать призыв «ПОМОГИ В РАБОТЕ НАМ, УБЕРИ ПОСУДУ САМ!», что мозолил глаза на противоположной стене, но руки сами сгребли посуду, а ноги понесли к столу с табличкой: «СТОЛ ДЛЯ ГРЯЗНОЙ ПОСУДЫ». Аккуратно все туда составил и покинул невзрачное заведение. Двинулся вдоль улицы Ленина, на которой жила блондинка Ковалева, посматривая по сторонам. И вскоре наткнулся взглядом на вывеску «ГАСТРОНОМ».
Изобилия, какое было… точнее — будет через сорок лет, я не ждал, но и то, что увидел в магазине, оказалось для меня полной неожиданностью. Вдоль всего торгового зала тянулся длинный прилавок, перемежаемый стеклянными витринами. На облицованной кафелем стене, над белыми колпаками на головах продавщиц, красовались таблички: «БАКАЛЕЯ», «МЯСО», «РЫБА», «ХЛЕБО-БУЛОЧНЫЕ» и «КОНДИТЕРСКИЕ ИЗДЕЛИЯ». В крайнем правом углу — «ВИНО-ВОДОЧНЫЕ ИЗДЕЛИЯ» и рядом «ВОДЫ, СОКИ». У «вино-водочного» толпилось больше всего народа. В основном — мужики. От студента до профессора, от инженера до сантехника. Все разномастные, но улыбчивые — предвкушение близкой покупки поднимало им настроение.
Мне там делать было нечего, и я стал изучать содержимое витрин-холодильников. В мясном отделе лежали заиндевевшие мослы, а в рыбном — серые остекленелые тушки, определить отношение которых к морским обитателям можно было только по скукоженным хвостовым плавникам. Ладно, меня это пока не касается. Готовить сам я не собираюсь, а вот накупить разных там консервов, хлеба, печенья и прочей сухомятки — можно. Лучше сразу — побольше, чтобы не бегать сюда каждый день.
И я двинулся вдоль прилавка. Оказалось, что нельзя набрать весь ассортимент и одним махом за все заплатить. Продавщица в каждом отделе выписывала сумму на клочке оберточной бумаги и с этим клочком нужно было становиться в кассу, оплатить, взять чек и только тогда получить товар. Да, с таким мерчендайзингом, в наше время, этот магазин давно бы прогорел. Тем не менее, авоська, которую мне вручила вахтерша, постепенно наполнялась. Я примерился было, чтобы прикупить шоколадку для этой мудрой женщины, как позади меня раздался вкрадчивый голос:
— Гражданин, можно вас на минуточку?
Глава 4
Оборачиваюсь. Милиционер. Фуражка с гербом. Серый китель с красными петлицами. Погоны с широкой продольной полоской цвета канарейки. Взгляд цепкий и неулыбчивый.
— В чем дело, командир? — интересуюсь.
— Старшина Сидоров! — представился он, мазнув кончиками пальцев по полированному козырьку. — Предъявите документы!
— В общаге они, — отвечаю. — Выскочил продуктами затариться.
Вот блин… И чего он ко мне прицепился? Наверное, веду себя не как «абориген».
— Почему так много? — кивает он на мою туго набитую авоську.
— Так завтра же первое сентября, старшина!.. Целый день в школе буду торчать, а вечером, сам понимаешь, не до магазинов будет.
— Учитель?
— Так точно!
— В каком общежитии проживаете?
— Здесь, на Красногвардейской… Номер восемь.
— А в школе какой работаете?
В средней — хотел сказать я, но со стражами порядка шутки плохи. А положить ему на погоны по хрустящей бумажке обстановка не позволяет. Да и не особо брали взятки в советской милиции. По крайней мере, меньше чем в полиции.
— Знаешь, старшина, я только вчера приехал. В суматохе даже номер школы не запомнил… Директор там Пал Палыч…
— А-а, товарищ Разуваев! — обрадовался мент. — Знаю, как же… Мой Сенька у него учится… Ясно. Можете идти, товарищ учитель. Если только недавно в город прибыли, то лучше в следующий раз не забывайте документики!
— Постараюсь, — буркнул я.
Он снова откозырял и направился к очереди у вино-водочного. Я выдохнул. За кого он меня принял? За — спекулянта?.. Не просто же так остановил. Может, рожа у меня не вписывается в социалистический антураж?
Купив шоколадку, я поспешил в общагу. Хватит с меня сегодня соцдействительности. У барьера за столом тетки не оказалось. Теперь там восседал хмурый мужик в ватнике. По виду — сантехник, но не факт. Увидев меня, он зевнул и почесал небритый подбородок. И ничего не спросил. И слава труду! Не хватало еще перед этим отчитываться. Я втащил авоську на второй этаж.
В комнате я первым делом кинулся искать документы. Они оказались во внутреннем кармане куртки из кожзама. Вынул. Заглянул в паспорт. И выяснил следующее. Во-первых, фамилия у нас с Сашком одинаковая — мы оба Даниловы. И то хлеб… Может — родственники?.. Переселение в родственное тело казалось более правдоподобным. Но нет, не припомню таких родственничков. Ладно… Дата рождения… Пятнадцатое мая одна тысяча девятьсот пятьдесят восьмого… Так и есть Саньку, то бишь, мне двадцать два года… Место рождения город Тюмень… О как! Я, значит, сибиряк. Национальность указана — русский. Прописка… Ага, вот куда надо маме писать…
Еще корочки. Ух ты! Кандидат в мастера спорта. Самбо. Хм, не хило… Правда, я в предыдущей жизни дошел только до первого разряда. Ну да ничего. Рефлексы у Сашка небось сохранились… Еще документ… Комсомольский билет… Взносы уплачены, вплоть до августа текущего года. Аккуратный малый, хвалю. Что там еще должно быть у советского гражданина?.. Военный билет? Ага, вот он… Что написал товарищ военком?.. Лейтенант запаса. Не служил. Военная кафедра, значит… Что еще?.. Трудовая и диплом… Эти я не нашел, но скорее всего Санек отволок их к своему нынешнему работодателю. Завтра уточню.