же был необычайно широк. Артемию минуло 30 лет, последние пять из которых он состоял при Криспе. Крисп выбрал его в свою личную стражу из — за недюжинной силы, но впоследствии крепко привязался к Артемию.
Ровно как и к Демиусу. Оба были беззаветно преданы ему и пользовались полным доверием Криспа. И хотя на людях, Крисп высмеивал любое упоминание о своих возможных врагах, он являлся человеком весьма рассудительным и всегда старался предвидеть возможные события. Именно эти качества и привели его к мысли тайно послать ко двору отца Артемия и Демисуса. Второй должен был разузнать обстановку при дворе, а первый проследить за тем, чтобы с ним ничего не случилось. Он их отправил в Рим несколько месяцев назад из Галии, ещё до своего прибытия в Византий в качестве командующего флотом. И вот они здесь. Оба грязные и наверняка голодные. Крисп по очереди обнял обоих, а затем усадил за свой стол, где всегда стояло блюдо с мясом и кувшин доброго вина. Он не мог не улыбнуться, наблюдая за тем, с какой жадностью они поглощают пищу. Крисп не задавал вопросов. Хотя все его мысли занимало будущее сражение, ему не терпелось узнать что происходит при дворе. Упоминает ли о нём отец? Он едва не вздрогнул от неожиданно раздавшегося голоса Демиуса:
— Всё гораздо хуже чем мы думали, мой Цезарь, — Демиус допил вино и почти сражу устремил на Криспа тревожный взгляд. — У вас много недругов при дворе. Тайных и явных. Самая опасная из всех, ваша мачеха, императрица Фауста. Сама она ничего не говорит императору, но её окружение только и делает, что пытается очернить вас перед императором. Они завидуют вашим успехам. Однажды об этом и император сказал. И казалось, что он вас защищает, но…пошли слухи, будто окрылённый победами Флавий Крисп решил сам стать императором Рима. Эти слухи дошли до слуха вашего отца, императора. И тут всё изменилось. Он стал откровенно и прилюдно отзываться о вас с недовольством. И это недовольство ежедневно подпитывается окружением императрицы. Я своими ушами слышал, — продолжал Демиус, понизив голос, — как племянник Фаусты заявил, будто ваши дни мой Цезарь уже сочтены. Наследником престола станет один из ваших сводных братьев. По его словам, будто бы сам император так решил.
Крисп мрачнел с каждым мгновением всё больше. Все его подозрения оправдались. Отца настраивают против него. Однако, до сей поры он не давал ни единого повода для подозрений. Он всегда и во всём покорно выполнял его волю. Этот случай стал исключением. Крисп поморщился. «Будь всё проклято, — думал он, — если бы я узнал всё это вчера, так не стал бы противиться воле отца а попросту отвёл бы флот без сражения. Теперь же в случае если флот будет разгромлен, можно не сомневаться какими будут последствия». Оставалось порадоваться за свою предусмотрительность в разговоре с Еленой.
— Это лишь полбеды, — донёсся до него голос Демиуса, — не меньшую опасность для вас представляет христианин Евсевий. Он неотлучно находится при императоре и оказывает на него серьёзное влияние. Император даже распорядился вышить христианский крест на своих знамёнах.
— И что здесь плохого? — удивился Крисп. — Я сам слышал рассказ отца о том, как ему явился пылающий крест. Это был знак его будущих побед и величия.
— Эти люди опасны мой Цезарь, — возразил не раздумывая Демиус. — Не так давно все христиане подвергались гонениям. Сейчас же всё изменилось. Император дал им власть. Многие из христианских священников стали получать жалованье из императорской казны. Сейчас они говорят о свое вере как о единственной правильной.
Остальных Богов они поносят. Я сам стал свидетелем расправы христиан над человеком который осмелился сказать, что не признаёт их Бога. Они убили его. А ведь не так давно только и говорили как о любви и прощение.
Император, не без помощи Евсевия, всячески поощряет действия христиан. Идут слухи, будто бы он собирается собрать их вместе, дабы утвердить единую веру в империи.
— Это всё? — коротко осведомился Крисп.
— Нет. Ещё говорят, будто император собирается переименовать Византий в Константинополь, и перенести сюда весь двор. Он распустил преторианцев, тем самым лишив сенат власти. Его могущество возрастает, а вместе с ним и могущество христиан.
— Дались тебе эти христиане, — с откровенной досадой произнёс Крисп. — По мне, так пусть будет любой Бог. Я выберу того, кого пожелаю.
— Мой Цезарь…
— Твой Цезарь хочет хорошо отдохнуть перед битвой, — резко перебил Демиуса Крисп.
— Прости меня, — Демиус покорно склонил голову.
— А ты ничего не хочешь сказать? Ты ведь и слова не произнёс, — Крисп устремил взгляд на Артемия. Тот лишь пожал плечами и коротко ответил:
— Я не люблю разговаривать, мой господин!
— Отличное качество, — заметил Крисп.
Следом за этими словами, он разлёгся на постели прямо в одежде и заложив руки за голову, закрыл глаза. О продолжение разговора не могло быть и речи. Оба, стараясь не шуметь, почти сразу же последовали его примеру. Они улеглись прямо на полу рядом с Криспом и заснули.
Глава 4
Ночной Босфор отсвечивал сиянием тысяч и тысяч звёзд, в которых словно купались сотни кораблей. Яркая луна лишь усиливала это удивительное впечатление, обволакивая залив мягким светом. И всё это плавно покачивалось под воздействием лёгкого бриза. Ровные ряды и совершенно одинаковое построение с двух сторон, ещё более подчёркивали красоту картину, придавая ей при этом некую торжественность. Расстояние между флотами едва ли превышало пять тысяч локтей. Триера могла преодолеть такое расстояние меньше чем за час. И если на одной стороне царило полное спокойствие, на другой происходило нечто, что большое походило на таинственный обряд.
То и дело мелькали вёдра. Тысячи людей окатывали друг друга потоками воды. Они поливали ею палубу судна и накрывали борта тяжёлыми воловьими шкурами, насквозь пропитанными морской водой.
Крисп лично и очень внимательно наблюдал за такими действиями. По опыту он знал насколько важно правильно приготовиться к будущему сражению. Иногда именно предусмотрительность в таком тонком вопросе решал и сам исход сражения.
Судно на котором ему предстояло идти в бой, было пятым по счёту в первом ряду, если смотреть со стороны Византия. Справа от него располагался Квирин. Эти две Пентеры и должны были стать главной ударной силой в центре. Крисп не упускал ничего из виду. То и дело на судне мелькал его серебристый шлем с римским орлом и белый плащ. Он всё время двигался. И не без труда. Свободного пространства на судне почти не имелось.
Большая часть была занята вооружёнными легионерами. По пятам за ним шли два легионера с факелами. Стоило ему остановиться, как сразу же они освещали место, которое привлекло его внимание. Таким образом, он перемещался по всей палубе. Крисп особенно тщательно осмотрел Катапульту. И тому имелась причина. Порой случалось, что она срывалась с места и проломив борт падала в море, тем самым уничтожая и сам корабль.
Стягивающие её канаты внушали доверие. Деревянные колёса были наглухо прикреплены к палубе. Рядом стоял большой кувшин с маслом. Он в свою очередь был прикреплён к самой катапульте верёвками. Крисп приказал накрыть масло смоченной воловьей шкуры. Вздумай она загореться, пришлось бы очень нелегко. А огня будет немало, — думал он переходя к боевым башням. Их вид вызвал у него довольную улыбку. Лучники на месте. Запас стрел приготовлен. Длинные копья сложены у самых бортов. В шаге от них стояли вёдра и горшки, наполовину наполненные маслом. У всех горловина была накрепко завязана верёвкой. Другой конец был сооружён в виде петли. В нужный момент её просто набрасывали на кончик копья и затягивали. Иными словами говоря, почти всё было готово. Оставалось решить, что делать с гребцами и вёслами. Движение судна должен был обеспечить лишь нижний ярус с самыми короткими вёслами. Два яруса оставались без действия. Это было вынужденное решение. Длинные вёсла могли попросту зацепиться за вражеское судно и тем самым остановить их продвижение. Что могло привести к поражению. Да и меньше шума. Причин для такого решения имелось немало, однако Крисп размышлял недолго: Оставим как есть, — думал он. — Они могут понадобиться в любое время.
Он остановился позади башни что стояла на корме и задрал голову кверху. Луна светила слишком ярко. И это обстоятельство могло сильно осложнить их положение.
— Цезарь, — рядом с Криспом возникла фигура Демиуса. Его голос был едва слышен, а слова предназначались только для уха Криспа. — Ты должен знать. Многие считают твой план безумием. Они сравнивает его с прохождением виновного сквозь строй своих товарищей, где каждый отвешивает ему добрый удар палкой.
— Вот как? — задавая этот вопрос, Крисп возвысил голос настолько чтобы его слышали все на судне. — Мой план сравнивают с прохождением виновного сквозь строй? — Он повернул голову в сторону Демиуса и с той же громкой нарочитостью продолжал. — Тот кто сделал такое сравнение, глуп от рождения. Известно, что ума в долг взять нельзя, иначе бы он понял разницу. Для начала, мой дорогой Демиус, идёт не один связанный пленник, а вооружённый отряд готовый не только встретить палку, но и опередить её. Уже одно это обстоятельство вполне способно уничтожить этот самый строй. Потом, они не знают когда надо бить. Представь к примеру…сорок легионеров с палками которые не знают когда нужно нанести удар и не очень хорошо видят пленника.
Согласись, что будь он даже один, у него появится возможность нанести ущерб своим противникам и скрыться.
Ну а если, он будет знать, что в конце испытаний, его ждёт не смерть, а золото…бьюсь об заклад что многие из нас смогли бы пройти сквозь этот строй.
Крисп видел как после его слов многие воодушевились. Послышался громкий смех. Люди оживлённо заговорили между собой при этом не прекращая работы. А Демиус…он только и мог что бросить восхищённый взгляд на Криспа. Тому удалось без особых забот внушить своим людям уверенность и спокойствие.