– Извини, Федь, но после твоего вчерашнего фортеля с яблоком и падением под стол, – у меня как-то духу не хватило тебя с зорькой поднимать, да и Наденька говорит, что, мол, у тебя обыкновенный упадок сил и надо дать выспаться…
– Да уж…что-то я вчера силёнок не рассчитал, – веришь ли, Кузьмич, первый раз со мной такой конфуз, ты уж прости…друг…
– Да ладно… с кем не бывает – дело житейское – и не такое видывали…
– Спасибо, Кузьмич, ты – настоящий человек…
– Всё – проехали…вот только с фокусом твоим загвоздка вышла – сколько живу – ничего подобного не встречал: мы с Петькой всё утро головы ломали, как это ты яблоко без ниточек над столом подвесил – так толком и не додумались…он говорит что эдак не возможно, мол, сила притяжения не даст, а я думаю – может, гипноз какой…расскажешь, а? – уж больно любопытство нас распирает…
Таким образом, дорогой Мудриус, моё беспечное ребячество с яблоком пусть и спровоцированное высоким чувством любви в очередной раз вынудило лгать этим честным и верящим мне на слово людям. Ох…если б вы знали, как это всё меня достало… ну, не мог же я им вот так с бухты-барахты раскрыть основы анти гравитационного закона перемещения масс ибо, во-первых – не поймут, а во-вторых – по инструкции, чёрт бы её задрал, не положено. В общем, пришлось ребятам такую лапшу на уши вешать, от которой мне самому тошно стало, но результат был достигнут – они, раскрыв рот отчаянно пытаясь вникнуть в суть вопроса, так ничего и не поняли. Более того, от напущенного псевдо научного тумана липовый авторитет мой ещё больше раздулся в их доверчивых глазах. Но ведь для нас, профессиональных контактёров, главное ведь результат, а уж каким способом мы его добились – дело десятое… не так ли, шеф? Грустно всё это…осознавать и делать, что-то у меня сердечко закололо…
Можно ещё несколько капель вашей спасительной леивки? Спасибо…вы исключительно чуткий руководитель.
IX
Весь день до позднего вечера, я, вдохновлённый поцелуем и в предвкушении свидания, неистово помогал словом и делом Ломакину довести до ума вертолёт надежды, пытаясь наверстать упущенное утром время. Словно пчёлка вокруг цветка, кружил я над конструкцией, проникая внутрь, проверяя малейшую деталь, искря идеями и усовершенствованиями в таких количествах и такого высокого качества, что аппарат на глазах превращался в нечто большее, чем было изначально запланировано талантливым кузнецом. Даже природный гений Петра едва поспевал за мной, как дитя искренне радуясь созидаемому на его восхищённых глазах техническому чуду. К концу дня я был почти на 100% уверен в том, что характеристики вертолёта позволят с большим запасом справиться с поставленной задачей. Кузьмич же, заразившись нашим энтузиазмом, также не отставал и успешно завершил плетение авоськи для «малютки» раньше намеченного им срока. Наконец, когда Солнце, согласно заведённому природой порядку, начало неохотно прижиматься к горизонту, мы в первый раз за день уставшие, но счастливые тем, что почти сотворили задуманное, закончив работу, вышли одновременно на перекур и заморить изголодавшегося червячка…
– Однако, ребятушки, давненько я так не усердствовал, – густо откашлявшись, блаженно закурил Кузьмич ядрёный самосад, – вон гляньте, аж мозоли на ладонях натёр, пока узлы на авоське затягивал.
– Ерунда, Иван Кузьмич, заживут – тебе не привыкать, лучше глянь на нашего красавца – ни вертолёт вышел, а песня! Фёдор Фомич такого напридумывал, что я так толком и не понял как такое возможно, – перебил, утешая егеря Петя, словно ювелир со всех сторон с восхищением осматривая уникальный бриллиант.
– Да ничего особенного…так кое-какие мысли, институтские наработки, – машинально соврал я, поймав себя на этой прискорбной мысли к которой, увы, начинал привыкать, хотя внешне старался изобразить из себя чуть ли не саму скромность.
– Вот и ладно, стало быть пригодились… лишь бы полетел, окаянный, – сомнительно прищурился Кузьмич на агрегат к которому в связи с ограниченностью пространства кузнецы ещё не были привёрнуты лопасти.
– Полетит! – твёрдо ответил я, – даже не сомневайся, дружище, – как птичка вспорхнет… так ведь Петь? – вопросительно кивнул я Ломакину и поглядел на часы, которые показывали половина десятого вечера.
– А то! – ещё тверже резюмировал тот, окончательно развеяв врождённые сомнения егеря.
– Вам, ребятки, видней… наука штука точная, – философски согласился Кузьмич, по-хозяйски добавив, – ну, а коли так, то и перекусить можно: у меня уже живот как холодильник урчит – жрать троглодит просит, – и достал из-за пазухи узелок со снедью, – угощайтесь.
– И на пироги налетайте, – невесть откуда моментально достал еду Ломакин, – моя супружница сегодня, как знала, с мясом напекла.
Мы вышли во двор, и быстро разложив всё на столе, у которого под тенью нежно нависших веток берёзок, я вчера днём имел удовольствие случайно соснуть пару часиков, словно стая голодных волков набросились на необыкновенно аппетитную и здоровую деревенскую пищу, утолив в минут пять, накопившийся голод.
– Как же у вас хорошо, братцы: и пьётся и естся и спится и даже работается, словно у Христа за пазухой, – ни жизнь, а благодать, – бросило меня вдруг, разомлевшего от свалившегося со всех сторон счастья, в сентиментальности.
– Это да…нормальному человеку для радости в жизни вообще мало чего нужно: дом, семья, друзья, ну и достаток, что б за кусок хлеба сверх меры не гнутся, – как всегда лаконично и чётко сформулировал принцип человеческого бытия Кузьмич, солидно пыхнув цигаркой.
– И ещё что б творить никто не мешал, – добавил Петя, одновременно делая на клочке бумаги какие-то вычисления.
– Это само собой, – поддержал я талантливого кузнеца-самородка, в очередной раз, взглянув на часы, – без поиска нового знания, развития культуры любая цивилизация обречена на деградацию, это я как в некотором смысле футуролог утверждаю.
– Фу-ту… что? – прищурился любопытный Кузьмич.
– Футурология…- это, вроде, наука о будущем… правильно, Фёдор Фомич? – робко спросил Ломакин.
– Молодец, Петя, именно так! – похвалил я его за кругозор.
– Как же это можно знать: вон и в библии сказано, что, дескать, никому окромя Господа нашего будущее не ведомо, а тут цельная наука, оказывается, есть: что-то мне, Федя, сомнительно как-то, – возразил егерь.
– Это, Кузьмич, не предвидение будущего – мы все вменяемые существа и прекрасно понимаем, что никто из нас, смертных, не может знать того, что случится даже через ничтожное мгновение со сто процентной вероятностью. Футурология зиждется в первую очередь на прошлом, ибо только через призму исторических процессов можно анализируя настоящее время, используя мощный современный научный арсенал, моделировать те, или иные сценарии развития цивилизаций в будущем с относительно удобоваримой степенью вероятностью. Эх… братцы, не могу я вам всего рассказать – хоть режьте, вы, надеюсь, понимаете почему… Может когда позже… Но поверьте на слово, что история Вселенной, к сожалению, буквально кишит трагическими примерами, когда вроде бы внешне благополучное и даже вполне прогрессивное общество без сколько-нибудь заметных причин буквально на глазах разлагаясь и деградируя скатывается на свалку истории, как когда-то сочный, а ныне изглоданный червями гордыни, самоуспокоения и самообмана плод. Следовательно, наблюдая и систематизируя общественные тенденции, преобладающие сегодня, и, опираясь на аналогии прошлого, можно и должно по возможности с максимальной достоверностью прогнозировать будущее развитие социума с тем, что бы предотвратить негативный сценарий в будущем или хотя бы минимизировать его отрицательные последствия. Да и у вас…в смысле у нас, хотел я сказать, на Земле были более чем убедительные примеры нравственного падения и упадка после культурного взлёта, такие как Древний Рим, Византия и, к великому моему сожалению, Советская Империя… В, общем, как-то так, Кузьмич, если на пальцах, – завершил я ремарку, нервно посмотрев на часы, так как опять опрометчиво оговорился, увлёкшись повествованием.
– Ну, коли так – ладно, – согласился егерь.
– Извините, Фёдор Фомич, вы сказали, что и во Вселенной полно примеров упадка цивилизаций: то есть утверждаете, что разумная жизнь есть и вне Земли? – робко, но с придыханием, как от прикосновения к чему-то тайному и неведомому спросил Ломакин.
– А то, даже не сомневайся, Петя! – ловко опередил меня с ответом Кузьмич и так хитро и многозначительно подмигнул, словно он лично намотал по закоулкам Космоса не менее тысячи парсек и обладает знаниями члена верховного совета ВВС, от чего мне стало не по себе.
Вот так, Мудриус, от неконтролируемых чувств, в очередной раз, взболтнув лишнего, я сам себя загнал в угол и вынужден был лукавить и изворачиваться, уводя глаза от доверчивых взглядов, ставшими столь дорогими для меня аборигенов.
– Как вам сказать…друзья…- задумчиво и максимально долго тянул я каждый звук, тщательно взвешивая про себя каждое слово, – то, что люди до сих пор лоб в лоб не встретились с инопланетянами, вовсе не означает, что их не существует. Это, так сказать, – элементарная логика с учётом вероятности данного события в масштабах бесконечности Мира. И наша официальная наука, которая оперирует исключительно фактами, по этому поводу утверждает определённо: «человек, мол, во Вселенной одинок, так как нет доказательств обратного». Но можно ли утверждать это наверняка, если реальность такова, что соотносить исследователя – землян, с объектом исследования, поиска – иной формы разумной жизни, должно, как, например, муравья с одной из бесчисленных галактик? Говоря упрощённо – это всё одно что ночью, на ощупь искать иголку в стогу сена. И потом, нужно понимать, что с очень высокой степенью вероятности «высшая» по развитию цивилизация никогда не даст себя специально обнаружить «низшей» исходя из негласных, устоявшихся этических норм сосуществования различных форм разумных обществ достигших определённого уровня культуры